"Фантастика 2023-198". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Бросил книгу, лег, отвернулся и одеялом укрылся с головой. И даже, вроде бы, всхлипывал. А мне было стыдно, хоть это и смешно звучит. Ребенок ко мне всей душой расположен. Невинное создание. Сиротка. А я по девкам шляюсь, вместо того, чтобы показать этому юному праведнику пример добродетели.
Но не жениться же для его удовольствия! Вот уж чего я не собирался делать в принципе, так это вешать себе на шею существо, пользы от которого на грош, а возможностей в смысле подстав — цистерна и маленький контейнер. Каждая женщина — потенциальный трепальщик нервов и источник повышенной опасности.
Но
Он мне, видите ли, был благодарен и доверял. И никого у него больше не было, а меня он считал, видите ли, старшим товарищем и наставником. И простил, хоть не одобрял.
Великодушная зараза.
Я в первом же бою понял, что Укки — талант. Вообще без нервов парень — работал спокойно, четко и с компьютерной скоростью. И с легкой такой улыбочкой, злорадной. Но самое главное — чертовское у него было чувство партнерства, телепатическое почти. Немножко поподгонялись друг к другу, и он стал просто моей отдельной рукой: с полуслова, с полувзгляда понимал, чего я хочу. Опыта у него, натурально, недоставало, но чутье компенсировало. Ясно, что такой быстро научится.
И он учился. Лихо. Я нарадоваться не мог. Считал его через пару рейсов чем-то типа младшего братишки. И думал, что он слишком, все-таки, хорош для Мейны. Вот, прикидываю, бывало, куплю станцию и его позову к себе в партнеры. Все равно ему деваться некуда. Женится, наверное, с его-то моральными принципами, если только сумеет найти себе девочку под стать, чистую такую, как вода в пустоте. Ну и пусть, веселее будет, мне, понимаете, старому цинику.
Размечтался.
Мне даже хотелось ему подарить что-нибудь. Я ему передатчик собрал гравитоновый по типу его старого, на ультракоротких волнах, чтоб он из дома новости ловил. Он обрадовался, смотрел. Иногда меня позовет.
— Взгляните, — скажет, — Фог, у нас в горах весна уже… Ся-глян цветет, розовая метель… Знаете, в эту пору лепестки в воздухе, как снег, а под деревьями все розовое, подобно облакам на закате… розовые сугробы, сладкий запах…
Посмотришь — ну, цветочки. А у него вид такой… Романтик, что возьмешь. Малек. По дому скучает.
— Да, — говорю. — Очень красиво.
А он смотрит благодарно и улыбается. Много ли надо… Хотя иногда его и посложнее цветочков вещи занимали. Фильмы еще любил, про древние века, почти целиком из поединков. Я видел краем глаза — бои исключительно прекрасно сняты, но сюжет всегда невнятный, бредовый какой-то… тогда я из его фильмов только и усмотрел, что живописные драчки.
А однажды Укки посмотрел новости и говорит:
— У нас экстренные перевыборы президента. Жаль. Господин Юу-Клодн-Данг вполне ничего был, достойный человек. Молодой разумный политик, насколько мне известно.
— А что случилось? — говорю. — Стырил чего? Или взятку хватанул не у того?
— Ну что вы, — отвечает, — Фог, как можно. Нет, проиграл поединок.
— Суровые вы, — говорю, — однако, перцы. Продувший поединок, значит, в президенты не годится?
Сделал дикие глаза:
— Немилосердно, — говорит, — оставлять под грузом государственных дел человека в таком состоянии. Откуда взять силы? Нет, все кончено.
— А поединки у вас, — говорю, — значит, на любовной почве происходят? И из-за этой блажи даже президента порезали?
— Конечно, — он только плечами пожал, мол, само собой. — Вы же видите, Фог, — и кивает на картинки, где вся эта живность выясняет отношения. — Все живое, когда наступает Время Любви, стремится в бой ради продолжения рода. В этом красота и боль жизни.
— Да уж, — говорю. — Красота, да. Наверное, иным и головы оттяпывают напрочь? В вашем цивилизованном мире, а?
Меч Укки я уже, как следует, рассмотрел. Хороший меч. На керамилоновом лезвии вытравлены цветущие веточки, а рукоять — эргономическое совершенство, продолжение ладони. И режет эта славная вещица закаленную сталь, как картоночку. Для битвы за любовь — самое оно.
А Укки улыбнулся, как солнышко, погладил пальцами рукоять и изрек:
— Прекраснейшая из смертей. Но убивают, все-таки, сравнительно редко.
И я, старый сентиментальный идиот, эту его улыбочку тихого маньяка как-то пропустил, не обратил внимания. Он был такой милый ребеночек, мой Укки, что мне и в голову не могло прийти его наблюдать, как нелюдя в карантине. Я знать не знал, что этак дружески воркую с тротиловой взрывчаткой в чистом виде, и что детонатор настроен, а часы уже тикают.
Охотники с медиками, как вы знаете, всегда на дружеской ноге. Никто ж не заговоренный, всяко может случиться. У нашего Эда тоже были приятели в Медицинском Центре — вот этом самом, к слову. Особенно — один с Сомы, змеюка. Мы звали его Наг, ляд знает, как там на их змеином языке его имя правильно выговаривается. А скорее всего, и вовсе никак: змеи — телепаты, они шипят без особого смысла, все равно как люди орут, так, пугают больше. Если им что-то важное надо передать, они транслируют прямо в башку. Никто этим особенно не смущается: манипулировать людьми они не могут, разве только тормознут, если почувствуют угрозу, а в сущности — безобидные и умнющие твари. Не наступай им на хвост — не тронут. И притом, полезные, медицина, в частности, у них первоклассная — и Наг у нас был вроде семейного доктора, моментально сек, с кем что не так.
Так что, когда Наг меня остановил, я его спросил, о чем сходу подумал:
— Что, биоблокаду надо обновить?
А он головой мотнул и прошелестел изнутри моей головы:
«Нет, Фог, иммунитет у тебя в порядке. Просто — есть просьба».
— Лично ко мне? — спрашиваю. — Не к Эду? Лестно.
Наг изобразил, что исполнен дружескими чувствами — тепло изнутри, это у змей вместо улыбок идет — и продолжает:
«Видишь ли, Фог… Это довольно-таки непростое дело, к тебе обращаюсь потому, что ты никогда не боялся впутываться в опасные переделки. Если у тебя получится, будет большая удача для нас и для людей тоже. Знаешь об ускорителе регенерации?»