"Фантастика 2023-198". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Тогда я говорю:
— Хочешь умереть?
И он шепчет еле слышно:
— Нет. Хватит.
— Хватит — это ты пощады просишь? — уточняю. Потому что мне не хотелось бы через минуту начать все сначала.
Он не сразу ответил, я еще немного подтянул его руку. Просто вынудил — и диву давался, как он долго держится. Но Укки все-таки сломался.
— Да, — говорит. Едва губами шевелит. — Оставь мне жизнь. Я твой трофей.
Я так понял, что это фраза ритуальная, и все действительно кончено. Отпустил Укки, и он сел. Обхватил себя руками за плечи и начал
Не злился, не огрызался и не жаловался. Просто сидел и плакал. И смотрел на меня внимательно и непонятно. Я в жизни не видал, чтобы человек так себя вел после потасовки.
Я вытер с морды кровь, заклеил пластырем, где сильнее всего кровоточило, и принес Укки меч. А он говорит:
— Возьми себе, Фог. У тебя не было меча, теперь будет.
Это мне так дико показалось… будто он мне руку отдал. Не мог я Укки без меча представить и перепугался.
— Брось, — говорю, — оставь себе. Он тебе еще пригодится.
— Нет, — говорит. — Не пригодится. Может, моему сыну пригодится, если я выживу, и у меня будут дети. Но не мне. Я проиграл. На Нги-Унг-Лян в таких случаях меч отдают.
Это такое было неизбывное горе, что я сел рядом с Укки, положил меч рядом, а его обнял за плечи. Сначала сделал, потом понял, что зря… а потом сообразил, что Укки против обыкновения не дернулся. Вроде бы даже прислонился ко мне чуть-чуть. И говорит:
— Ты так добр ко мне, Фог… Ты ведь не заставишь меня страдать больше, чем необходимо?
Мне опять сделалось не по себе. До меня дошло, что это еще не все.
— Конечно, — говорю. — Ничего плохого больше не будет. Ну что, возвращаемся на корабль?
Тогда Укки улыбнулся бледной улыбкой.
— Фог, — говорит, — ты тоже тут не хочешь? Я тебе так благодарен, я думал, что прямо тут… тут пустынно, но все равно, кто-нибудь может увидеть, как я… — и больше говорить не может, цепляется за мою куртку, утыкается лицом мне под мышку и начинает рыдать.
Я его отодвинул и встряхнул. И спрашиваю:
— Укки, что я, по-твоему, тут не хочу? Я от твоих тайн и загадок скоро с ума сойду…
Он взял себя в руки. Достал платок, вытер лицо, глубоко вздохнул.
— Прости, — говорит. — Ты, как я понимаю, не хочешь здесь меня изменять. И, по-моему, хотя я, как твой трофей, права голоса в этом вопросе и не имею, это, с твоей стороны, очень великодушно и благородно. Так делают не все. У некоторых так падает забрало, что им наплевать на чувства трофея. Потом, когда страсти улягутся, они, конечно, жалеют и раскаиваются, но разбитое сердце уже не склеить…
Я отчетливо ощутил, как у меня заходит ум за разум.
— Укки, — говорю, — а что победитель делает с трофеем?
Укки на меня посмотрел своим фирменным взглядом системы «опять спрашиваешь об очевидных вещах», пожал плечами и говорит:
— Порядочный, благородный и великодушный победитель на нем женится. Если победитель этими качествами не обладает, то возможны варианты. Впрочем, я очень надеюсь, что ты не поступишь со мной жестоко, Фог.
— Стоп, — говорю. —
Он совсем успокоился, даже хихикнул.
— Фог, — говорит, — ты что? Мы же только что сражались!
— Хороший ответ, — говорю. — Не верти. Да или нет?
— Конечно, мужчина, — говорит. И вздыхает. — Пока.
— Так, — говорю. — А если бы, не дай Господь, ты победил?
— Я бы женился, — говорит. Проникновенно. — У нас нет кровной связи. И я предан тебе.
Вот когда я понял, что жители Нги-Унг-Лян, может быть, и антропоиды, но ни разу не люди. Потому что люди разных рас, бывало, угрожали меня поиметь самыми извращенными и нецензурными способами, но уж взять замуж мне таким тоном не обещал никто и никогда.
Потому что Укки это сказал всерьез. И не в запале. И не в прикол. Он очень хорошо понимал, что говорит. А я — нет.
Он бы женился! На мне! Каково, а?!
Укки дал мне вести авиетку обратно. Сидел рядом, печальный, но спокойный. Он уже что-то решил для себя и был морально готов. А я боялся его расспрашивать прямо здесь. Мне нужна была хоть пара минут, чтобы собраться с мыслями.
Укки молчал. Он такие вещи отлично сек, никогда не лез с разговорами, когда его не просят. И за время полета я чуточку пришел в себя, так что в звездолете отвел Укки в каюту, посадил напротив и говорю:
— Рассказывай.
А он смотрит на меня святыми глазами, спрашивает:
— Что рассказывать-то? — и расстегивает молнию на комбезе.
Это уже что-то совсем новое начиналось. Потому что вообще-то Укки, существо ужасно застенчивое, в жизни не раздевался напоказ. Поведение трофея. Ладно, думаю. Я его нагишом никогда толком не видел, теперь поглядим, что там с ним такое и что его соотечественники за фрукты.
Оказалось, фрукты те еще.
Пилот мой был… ну, скажем, относительно, мужчина. Процентов на восемьдесят пять, может быть. У него, кроме обычной, имелась резервная система, незадействованная. И чтобы это оценить, его надо было изучать, не как своего пилота, а как биологический экспонат. То есть, просто, как котенка, рассматривать, которому надо пол определить. Я и рассматривал, а он не возражал. Мне бы раньше такое в голову не пришло.
И не подумайте, вовсе Укки не выродок какой-нибудь. Просто жители Нги-Унг-Лян, они вообще такие, чтоб им пусто было.
Он потом сидел на своей койке в одной рубашке и излагал, а я медленно фалломорфировал. И к концу его рассказа процесс почти закончился. Потому что Укки вовсе не был нелогичным и ненормальным. Он был совершенно нормальным антропоидом нечеловеческого типа. И спала пелена с моих глаз, и я узрел всю эту чертовщину в тонких частностях.
Рассказывал он вот что. На Нги-Унг-Лян вообще нет двух полов. В смысле, никакие местные животные не размножаются, как в прочих местах. Вариантов этого дела в их мире много, но все они с диким вывихом и креном — а соотечественников Укки это нисколько не грузит, потому что в космос они вышли сравнительно недавно и другого особенно не видели.