"Фантастика 2023-198". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Старая я сволочь, думаю.
— Брось, — говорю. — Ты лучший пилот из всех, с кем я работал. И один из самых отважных ребят, какие мне встречались. Я просто не могу все время говорить комплименты, мне кажется, что это как-то пошловато.
Ну, он, конечно, легко кидался в обиды, но и отходил не тяжелее. А потому улыбнулся и говорит:
— Хорошо, забыто. Значит, как только будем дома?
И мне пришлось-таки ему назначить время и место.
— Нет, — говорю. — Хочешь серьезно — будет серьезно. Сначала приведем себя в порядок и отнесем медикам культуру.
Укки кивнул и больше долго не приставал со своим поединком.
Мы пили, как верблюды, и съели трехдневный запас провизии. Мы еле отмыли от себя эту Бездну, запах погреба и всякой тамошней дряни. Мы проспали почти сутки. Потом торжественно отнесли культуру в Медицинский Центр.
Медики верещали от восторга. Наг контейнеры огладил чешуйчатой лапой и говорит:
— Знаешь, Фог, честно говоря, я не особенно надеялся, что вы вернетесь с культурой. Обычно народ отказывается еще на стадии просмотра видеозаписи, а уж поглядев на все это дело воочию, улетают, не спускаясь под землю, почти все.
— Если бы там золото было, — говорю, — бриллианты или радиоактивная руда, лазали бы туда, как миленькие. И не припухли бы ни разу. А за грибами им западло.
Наг покачал головой.
— Эти грибы обеспечивают более или менее легкий выход из травмы, — говорит. — Как можно быть такими безответственными?
— Это же люди, — говорю. — Легко. Лазать там противно, а в собственные травмы никто особенно не верит. Тем более — мейнцы.
Змеи с букашками очередной раз подивились странной человеческой природе и отстегнули нам, как мы договаривались. А после того выдали именной сертификат на вечные времена, как сущим благодетелям всей мейнской братии.
Но я, перед тем, как отдавать им контейнеры с культурой, отлил немного питательного дерьмеца в баночку из-под белого соуса и отсадил туда грибов с полблюдечка. На всякий пожарный и непредвиденный случай. А баночку поставил в теплое место над вентилятором, чтобы культура хорошо себя чувствовала и не подохла, по крайней мере, до поединка.
Я так рассуждал, что до Центра, в случае чего, от Тридцать Первого сектора на нашей авиетке добираться минут десять-двенадцать, а за это время кое-кто может двинуть кони. Ужасно мне эта история с поединком не нравилась, и чем дальше, тем больше не нравилась, но Укки ходил весь такой праздничный до полной невозможности, сиял, как надраенная пуговица, и весело болтал о типах мечей с Нги-Унг-Лян и о стилях «Северный Ветер» и «Полет Птицы».
Он привел в порядок свою шевелюру и удалил рубец от сизой дряни на виске и на щеке. И так тщательно чистился перед нашим предстоящим боем, что мне плохело. Когда мы собрались лететь, он был весел, но как-то взведен, взвинчен, как кот, которого надразнили бумажкой на ниточке. Только что хвостом не повиливал, за неимением оного.
У него был меч. У меня был кусок керамилоновой арматурины длиной метра полтора и диаметром
— Это, — говорил, — будет стиль «Бешеный Носорог» или «Варвар На Охоте». И очень будет смешно, если ты и вправду победишь. Что ты будешь делать этой штукой? Можно было бы такую уморительную комедию снять и неприличную совершенно…
Вся эта болтовня пролетала у меня мимо ушей, как миленькая. Мне тогда еще казалось, что Укки бывает на диво нелогичен, так я и не расшифровывал то, что не понимал, и не переспрашивал. Обычно, если начать расспрашивать людей чужой расы, то комментарии выслушивать задолбаешься. А перед этим поединком всякий треп казался мне совершенно неважным.
В общем, я самый паршивый ксенолог на Мейне. Ну просто из идиотов идиот. Меня чуточку извиняет только то, что я считал Укки до упора человеком, хоть и с блажью. Потому что, как и вы, думал, что две руки, две ноги, голова — это ни разу не осьминог, а все, кто не осьминоги, люди по определению.
Баночка с культурой лежала у меня в бардачке под пультом. И перед тем, как опустить авиетку, я ее потихоньку переложил в карман. Не то, чтобы я был неуверен в себе — просто Укки вел себя странно, и я хотел быть, по возможности, ко всему готовым.
В Тридцать Первом есть такая Старая Стоянка. Когда-то дико давно там был космодром, но потом у одного из орлов на старте реактор рванул — дело происходило еще во времена атомных двигателей со всеми вытекающими. Ну, натурально, все вокруг накрылось медным тазом. Те, кто на тот момент был на крыльях, уцелели, но из обслуги много народу погибло и все постройки вокруг разнесло в пыль. И ляд знает, сколько лет никто там не ошивался. Орлы несчастливые места не любят и никогда не любили, тем более что вокруг полно других мест, которые можно разрабатывать и заселять.
Сейчас, конечно, места уже поменьше. Народ-то все прибывает, и всем где-то жить надо. Поэтому Старую Стоянку потихоньку прибирают к рукам. Вокруг, на месте убитого комплекса обслуживания, много кой-чего построили — ангары там, заправочную станцию для авиеток, мастерскую, где всякую кибербайду чинят — и еще что-то такое строят. Но самое место, где звездолет разнесло, пока никто не трогает. И не из-за радиации или чего-то вроде, — все давно дезактивировано, — а просто вроде как мертвец не любит, когда на его стартовой точке копошатся посторонние.
Короче, на Мейне куда ни плюнь — попадешь в суеверного. Ведь, казалось бы, цивилизованная публика, физики, механики… охотникам положено быть циничными по определению — и ни фига подобного. Духов боятся, или, во всяком случае, уважают самым ненаигранным образом.
Но мы с Укки это дело перетерли и решили, что на нас мертвец не обидится. Мы его стартовую площадку занимать не собираемся, а кровь обычно духам нравится, как бы она ни пролилась.
Про кровь Укки сказал. Но пока мы не вылезли из авиетки, я все равно до конца не понимал, насколько он всерьез.