"Фантастика 2023-198". Компиляция. Книги 1-21

Смородинский Георгий Георгиевич

– Есть сведения, что ВВС РККА желает заполучить вашу дивизию под непосредственное управление, поэтому наркомфлота и принял решение срочно создать еще минимум одну аналогичную дивизию, и принял во внимание вашу рекомендацию по созданию самолета ДРЛО, – сказал в заключение генерал-майор Лемешко. – Мне, к сожалению, запретили принимать участие в этом смотре. Я должен буду находиться в штабе ВВС флота, как будто бы ничего в Молдовановке не происходит.

Во всех этих словоблудиях мне лично не понравилось только одно: указы не опубликованы и привязаны ко дню формирования УАГ ТОФ, которую за 20 дней не создать, нет представителя Политуправления флотом, все приказы не подписаны Роговым, который ясно дал Петру понять, что тот легко отделался. И приказ на занятие должности командира 31-го полка никто выполнять не собирается. Шла какая-то крупная игра между «политиками» и «военными», в которой Петр был «пешкой», или разменной фигурой. Опыт его полезен, но против Политуправления все эти генералы и адмиралы ничего не весили.

Прошел месяц, начался второй, Петр,

как висел между небом и землей, так и продолжал висеть. Просмотрел около сорока человек, из которых отобрал 11 человек, но они уехали в свои полки продолжать службу. Подходило 10 апреля, когда он должен был прибыть в Фербенкс, но визы не было. И не было и «union pass», который разрешал пересечение границ. Стало совершенно очевидно, что Петра «сослали», без должности, без учета заслуг, просто выбросили на обочину на «лесной дороге». 25 апреля 1942 года Совинформбюро объявило, что оставлен город Джанкой. Выслушав сообщение на площадке у сельсовета, Петр повернулся и направился к штабу. Снег давно сошел, грязи – немерено. Отряхнул ноги и прошел в кабинет ВРИД командира полка.

– Иван Иванович, будьте добры, соедините меня с Петром Николаевичем.

– А по какой надобности, Петр Васильевич?

– А вам какое дело, исполняющий обязанности. Я формирую группу и мне нужен командующий.

– Так нет никакой группы, капитан. Выйди из кабинета!

Петр повернулся на выход и, с небольшим разворотом, обратным ударом, резко выбросил правую руку вверх и рукоятью маузера врезал козлу по челюсти. Разоружил находящегося в рауше подполковника.

– Есть группа или ее нет, тебя, козел, это не касается. У тебя в полку давно несчастных случаев не было? Будут! И. о. застрелится. Проглотит пулю из собственного пистолета. – И Петр с размаху вставил ствол «ТТ» в рот ВРИДа. Слегка добавил по голове, снял телефон и произнес абракадабру, называемую позывными командующего. Тот ответил довольно быстро, назвав Петра «Иваном Ивановичем».

– Здесь Петр Васильевич, тащ генерал. Вы можете сказать: что происходит? Группа формируется, или мы в бирюльки играем?

– Не знаю, где Иван Иванович?

– Здесь, рядом, но сказать ничего не может, язык прикусил. Я тут вам телеграмму отправил, приняли?

– Принял, но не подпишу, по этапу пойдешь, пацан.

– По фене ботаешь, тезка? Ты мое личное дело читал? Видел штампик в уголке? В пяти минутах от меня есть другое ВЧ. Играем? Знаешь, чем для тебя это закончится?

– Пойми, дурачок, ГПУ не рекомендовало исполнять приказ наркомфлота.

– У тебя есть эта телеграмма?

– Есть.

– Береги, как зеницу ока. Это твой шанс остаться живым. Понял, тезка? Подписывай, или я лечу в Москву по линии НКВД.

– Да и хрен с тобой, лети. Доказывай, что ты не верблюд. А меня избавь от этого. Держи!

Ивану Ивановичу Петр запихал портянку в рот и запер в комнате отдыха. Бегом к Петровичу. Тот был на месте. Сводку он слышал и готовил машину к вылету. «Мудрый змей» давно понял, что они здесь надолго или навсегда, поэтому заранее разжился «кобрячьими» перегонными подвесными. Благодаря этим бакам «Кобра» имела дальность 4000 километров. Дополнительный электробензонасос перекачивал топливо в расходник.

– А сам-то как?

– Так это тебя, Петруша, сюда ссылали, а я – в командировке. Вот тут черкани, с машиной я договорился. Взлетай, не поднимая хвоста, по рулежке, на взлетке – кочки великоваты. Где Иваныч-то, провожать не придет, что ли?

– Не придет, пока портянку изо рта не выплюнет.

– Понял. То есть действуем по-быстрому и по-фронтовому.

– От винта!

– Есть от винта.

Загудел на прогреве двигатель, но прогреваться будем на ходу, поэтому колодки вон, отрулили на самый край стоянок, развернулись, пошли на взлет. 1600 метров едва хватило, чтобы оторваться с таким перегрузом. Высоту пока не набираем, идем над деревьями и пользуемся складками местности. Радиолокационных станций тут только одна, в Ольге. Есть еще в «Ракушке», вот от нее и прячемся. Через 13 минут полета полезли вверх на экономическую высоту 6000 метров. Здесь все летают немного другим маршрутом и иным курсом. Отсюда до японской границы 215 километров. Но нам сейчас свои опаснее, чем чужие. У японцев здесь нет техники, способной нас достать по высоте. Их «зеро» и И-97 выше 5000 не летают. Свои малость опаснее, но и они толком не дотянутся. «Миги» сейчас все на западе, эти два фронта снабжаются по остаточному принципу. А точкой приземления я, с Петром, выбрал аэродром Новосибирского завода № 153, который упомянут в приказах наркомфлота, который выпускает ГГ-3с. Еще есть Чита, там базируется авиация Забайкальского фронта. Там немного будет сложнее, но не хуже, чем на фронте. Пересекли японскую границу. Внизу облачность, озера Ханка не видно. Свои перехватить не сумели, да и не пытались, просто не заметили. Японцев пока не видно. Где-то далеко внизу, примерно таким же курсом, ползет транспортник. И больше никого. Внизу – Саньцзян, провинция государства Маньчжоу-Го. Путевая скорость получается 480 километров в час. Здесь облачности почти нет, но внизу только маленькие поля и деревушки, и людям нет никакого дела до «крестика» где-то высоко в небе. Здесь идет другая война, партизанская.

К концу третьего часа полета подошли к госгранице СССР. Петр предварительно набрал высоту 10 000 метров, приглушил двигатель и на малых оборотах пересек линию госграницы между Зарголом и Бурой. Снизился до высоты 6000 метров и пошел дальше вглубь территории. Радиосвязь здесь отсутствовала начисто. Внизу сопки, пасется скот на еще зеленой травке, мирная идиллия в воюющей стране. У Слюдянки чуть довернул вправо,

чтобы обойти Читу. Три часа сорок пять минут полета, пройдено 1800 километров. У Читы дважды сработал автоответчик. В Светлом шли полеты, звено СБ прошло встречным курсом, помахали друг другу крылышками. Прошел долину реки Чита и довернул на северо-восточный мыс Хобой острова Ольхон. Плохо, что автопилота нет! Петру сейчас тяжеловато, я ему напомнил о свертке, который ему сунул в кабину заботливый Петрович. Там оказалась копченая изюбрятина, бутерброды с икрой и кетой, хлеб и фляжка, полная молока. Затем перенастроились на новый привод: Томск. Маленький самолетик продолжал наматывать на винт километры. Хмурые мысли немного отошли в сторону. Здесь уже совсем другая ситуация, вряд ли нас здесь будут встречать с цветами и караваем, но то, что нас здесь совсем не ожидают, это точно. Слишком далеко это от Ивана Ивановича Арсентьева и Петра Николаевича Лемешко, под крылом – Иркутская область, на внутренние баки еще не переходили, и ветерок помогает. Пересекли Транссибирскую магистраль, теперь она справа. Тут так почти никто не летает, все идут точно над ней. Так безопаснее и есть места, где можно сесть. Но у нас другая задача: как можно дальше оторваться от места ссылки. Пройдено 3085 километров, перешли на внутренние танки, но подвесные не сбрасываем, ибо взять их будет негде. Еще раз перенастраиваем привод, теперь это уже сам Новосибирск, до которого осталось чуть больше 800 километров. Через сорок минут пересекли Енисей, пришлось чуть убавить скорость, пустые подвесные баки немного вибрировали. Наконец, Верхний Пашенский пруд, вираж, щитки, и восемь часов двенадцать минут полета закончились. На связь он так и не выходил, разрешения на посадку не получал. Уже темнело, поэтому все свалил на это обстоятельство. Аэродром – полувоенный, здесь хозяйничают вместе авиапром и военприемка. Ночью здесь не летают. Стоянку ему определили самую дальнюю. Руководителю полетов показал телеграмму Лемешко, передал талоны на топливо и присадку. Тот поворчал, мол, носятся тут всякие, дал талон на койко-место и на обслуживание. Быстренько поужинав в столовой, которая готовилась закрыться, Петр пошел к самолету, требовалось незамедлительно его заправить и пополнить масло в турбине нагнетателя. Это самое сложное, здесь его могло и не оказаться. Застегнулся на полную, чтобы не светить петлицы, ибо технари с ходу обратили внимание на звезды и кресты на борту. Заранее положил летную книжку в карман.

– Вот это да, товарищ гвардии майор. А что ж об этом-то не пишут?

– Воздушная разведка, незачем о нас писать, какой же я разведчик буду, если обо мне и моем полку каждая собака будет знать. Масло Shell-90 есть, у меня двигатель высотный?

– Найдем, товарищ майор.

– Вон там – фляжка, половина – твоя.

– Вот что значит – фронтовики! Спасибо, товарищ гвардии майор.

Видя, что механик вполне профессионально и быстро работает, Петр расписался за получение топлива, присадки и двух сортов масла и пошел в гостиницу переменного состава. Он тогда не знал, что в ста метрах от него находился Гудков, который прилетел в Новосибирск воевать с Лавочкиным, который пытался доказать, что его Ла-5 превосходит ГГ-3с. В отличие от ГГ, у которого сохранился овальный фюзеляж, Лавочкин закрыл его фальшбортом, а когда начали перегреваться верхние задние цилиндры, то подвел воздухозаборник сверху. Действительно выиграл 5 километров в час максимальной скорости, но за счет этого температура в кабине поднималась до 50 градусов. Однако он имел связи в наркомате много более мощные, чем Гудков, и решительно продавливал решение на замену ГГ-3С на «более быстрый» Ла-5. Пока ему удалось добиться только опытного производства на 153-м заводе. Но вода и камень точит.

Петру было не до этого. Его цель – Ростов-на-Дону, поэтому с раннего утра, еще до смены дежурного по аэродрому, он пришел на СКП и доложил о готовности вылететь по своему маршруту.

– Давай-давай, у меня через двадцать минут начало испытательных полетов, шуруй, добро.

Оторвавшись от земли, Петр ощутил просто ликование! До места – 3090 километров, на 800 меньше, чем он преодолел вчера. Полет штатно записан в план и получен временный позывной. Настроился на Омск и ушел на шесть километров вверх. В 11.05 «Москвы» знакомые кочки Ростов-Центрального, здесь все свои. Так что мгновенно дали машину до штаба направления. А дальше: стоп! Пропуска нет, его за это время сто раз сменили, со страшным трудом пробился к начальнику разведотдела генералу Бекетову.

– Так, не понял, ты же в Америке?

– В какой Америке?

– Сказали, что направлен туда руководить перегоном по ленд-лизу. Мол, генерала получил.

– Капитана я получил, вот запись об этом. 31-й полк так мне и не передали, а сюда я просто сбежал из Молдовановки, после того, как услышал, что Джанкой взяли.

– Так ты ничего не знаешь?

– Откуда?

– Тебя вызвали в Москву, после этого сюда приехал армейский комиссар первого ранга Мехлис. И сразу в Крым, с проверкой твоей дивизии, и у тебя такого наковыряли! Дескать, большая часть комиссаров – самовыдвиженцы, поставленные на должность тобой, что анархия, пьянство, дебоширят летчики, честных советских людей могилы рыть заставляют. А вместо тебя и Звягина прислали Антощенко и Мережко, те, действительно, за воротник залить горазды были. 402-й полк было приказано из Крыма вывести, как неблагонадежный, тринадцатому в очередной раз сменили командование, а твои – ребята дружные, они этих варягов придавливали, и сильно. И тут началось: вначале заболело сразу шесть человек, чума, представляешь! Полк на карантин, и в этот момент немцы захватывают узел связи в Каранкуте и наносят массированный удар по 13-му полку и Фрайдорфу, где американцы расположились. Одновременно высаживают десант с воздуха в Армянске и в одну ночь берут Перекоп.