"Фантастика 2023-93". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Но рискнуть придется. Другого выхода подать информацию наверх более или менее легитимно, просто не существует. В конце концов, даже если начнут какое-то разбирательство, да пока реально разберутся, сведения уже подтвердятся. А, если сведения подтвердятся, то и не верить донесениям разведки Балтийского флота у руководства в Москве оснований не будет.
Вот только надо продумать, каким образом, несуществующие агенты будут выходить на связь. Ведь в отчетах разведки необходимо указывать, когда и каким образом получены сведения. Это только в фильмах про разведчиков никакой бюрократии нет. А, на самом деле, нужно заполнять кучу формуляров для отчетности. И не имело значения, была ли это радиопередача, либо личная встреча с агентом, в отчетности необходимо подробно указать, где и когда она состоялась. А все радиопередачи тоже контролируются. К тому же, должна иметься целая цепочка людей, связанных с этим. Это, во-первых, радист, принимающий передачу и ведущий ее запись, а во-вторых, шифровальщики, расшифровывающие содержание передачи, потому что шпионская информация всегда передается с помощью шифров. Да и, в-третьих, переводчики. Потому что агент немец или финн вряд ли станут донесения на русском языке передавать. Потому дядя предлагал отправлять Александра на быстром корабле к одному из необитаемых островков в водах Балтики, чтобы члены экипажа этого корабля могли подтвердить, что сотрудник разведки сходил на берег и из тайника на островке доставил пакет с донесениями от агентов.
В целом, дядин план был неплох. Хотя нюансы предстояло еще обсудить. Единственным большим минусом являлись сроки. Дело о передаче информации, принесенной из будущего Александром, грозило затянуться. И это в то время, когда каждый день теперь был невероятно дорог, потому что мирных дней, отпущенных им, оставалось все меньше. Но лучше так, чем никак. Потому Александр Евгеньевич с планом своего дяди согласился.
— Но ход всему этому мы начнем давать только завтра, в том случае, если умрет твой дед, как ты это предсказал. Как говорил Ленин, доверяй, но проверяй, — строго сказал отец.
— Недолго ждать осталось. Наш Андрей Васильевич умрет в шесть утра, — произнес Александр.
— Посмотрим. Сейчас домой поедем, поедим и поспим, хватит на сегодня работать, а то мозги закипят, — сказал отец.
Время, между тем, приближалось к одиннадцати вечера. Дядя закрыл кабинет и опечатал его кусочком шпагата, вставив его кончики в паз на специальной круглой плашке, он налепил коричневый пластилин поверх и сделал на нем оттиск личным латунным штампом. Получилась большая пластилиновая печать с запечатанным внутри нее шпагатом. Теперь открыть дверь, не повредив эту печать, было невозможно.
Водитель отца быстро довез их на черном автомобиле ГАЗ — М1, именуемом в народе «Эмкой», прямо до дома на Большом проспекте Петроградской стороны, который с 1918-го года назывался проспектом Карла Либкнехта, в честь немецкого теоретика марксизма. Александр Евгеньевич помнил, что историческое название проспекту вернут только в 44-м, когда, наконец, через три года после начала войны с немцами, до начальства дойдет, что немецкие названия надо бы убрать. Дядя попрощался с ними и вышел по дороге на другом конце этого же проспекта, возле своего дома.
Едва отец начал открывать дверь ключом, как сразу же изнутри квартиры послышались торопливые шаги. Наташа кинулась Александру на шею, едва он ступил на порог. Он ощутил прилив нежности, обнял жену, притянул к себе и поцеловал в губы, даже не успев сообразить, что отец рядом разувается в прихожей. Увидев их нежности, отец пробормотал с сарказмом: «кажется, голубки в доме завелись», и прошел на кухню, где мама разогревала ужин, приготовленный пожилой приходящей домработницей Екатериной Ивановной.
Александр не мог налюбоваться на свою Наташу. Жена была молода и красива. Моложе его на полтора года. И в ней не чувствовалось никакой фальши, даже косметики на лице имелся самый минимум. Она разительно отличалась от красоток из двадцать первого века с накачанными филлерами губами, с силиконовыми грудями и попами. Тут все имелось натуральное. И отличная стройная фигура, и длинные ноги, и грудь красивой формы и губы сердечком, и волосы волнами. Наташа их даже не красила. Она от природы имела золотистый цвет волос. Как имела она от рождения и большие голубые глаза. От жены пахло свежестью и чем-то родным. Несмотря на усталость от напряженного дня, Александр едва дотерпел до конца ужина, чтобы оказаться с женой наедине.
Они жили вместе с родителями, но квартира в доме дореволюционной постройки была очень просторной, трехкомнатной, с большой кухней и широкими коридорами, и даже с отдельной ванной комнатой. И места в ней двум парам, молодой и пожилой, вполне хватало. В самом деле, не переезжать же в маленькую комнату в коммуналке, в которой ютились родители Наташи вместе с ней? Было вполне логичным то, что, выйдя замуж, Наталья переехала к мужу. Поначалу родители Александра, особенно мама, не радовались выбору сына. Они хотели, чтобы он женился на дочке какого-нибудь влиятельного человека, партийного чиновника или военного, да и не так рано, а сделав сначала приличную карьеру. К тому же, родители Наташи совсем не принадлежали к влиятельным людям. Они были, всего лишь, простыми рабочими на Путиловском заводе, который после убийства Кирова, в конце 1934-го года переименовали в Кировский.
Но, отговорить сына от женитьбы на бесприданнице родители так и не смогли. И, постепенно, им пришлось смириться с его выбором. Тем более, что Наташа оказалась очень заботливой не только женой, но и невесткой. Она сумела найти подход к свекрови и, через пару месяцев, обе женщины, можно сказать, подружились. Во всяком случае, внешне их отношения выглядели именно так. Никто ни с кем не ссорился, а, если и возникали какие-то трения по бытовым вопросам, Наташа всегда уступала и никогда не перечила ни свекрови, ни свекру. Александр женился на Наташе совсем недавно, в самом конце марта. А до этого они встречались почти два года, с тех пор, как случайно познакомились на танцах.
И сейчас Александр не понимал, что происходит с ним. Чувства его находились в смятении. Он одновременно и помнил Наташу и, в то же время, считал ее давно погибшей и, вместе с тем, старался предотвратить ее гибель. Но, как бы там ни было, он вдруг отчетливо понял и вспомнил своим сознанием старика, что именно Наташа была самой большой любовью и самой лучшей женщиной, встреченной в жизни. И его молодое тело реагировало на такое понимание со всей страстью. Такой ночи любви, которую Наташе устроил Александр, припомнив весь свой долгий опыт общения с женщинами в постели, у них еще никогда не было. И это было настоящее счастье. Обнимая Наталью, Александр вдруг понял, что ради вот этого счастья быть с ней и любить ее, он легко расстанется со всеми преимуществами жизни в будущем.
Да и что ему с тех будущих преимуществ? Политика после развала СССР его нервировала, и он, сколько не пытался, никак не мог ее толком понять. Больше всего вызывали раздражение бывшие республики и ближайшие союзники СССР, которые, мало того, что разбежались как крысы с тонущего корабля, так еще и переметнулись в стан противников и теперь гадили России, как могли. Даже, как будто, соревнуясь в этом между собой, кто больше нагадит. Шкурные интересы в двадцать первом веке преобладали во всем. Экономика рынка, когда цены росли, а курс родной валюты скакал время от времени, обесценивая сбережения, тоже его не радовала. А лозунг капитализма, что человек человеку волк, он не приемлел вообще. Еда к концу его прежней жизни сделалась невкусной и наполовину фальсифицированной, когда большая часть молочных продуктов стала производиться из пальмового масла. Интернет он считал большой помойкой, куда сливают кучи вранья и непроверенных сведений, и где водятся хакеры, кибермошенники, пираты и форумные тролли. А автолюбителем, чтобы заценить разноцветные иномарки, он никогда не был. Телевизор с многочисленными ток-шоу, где перемывались кости и обсуждалось грязное белье знаменитостей он не смотрел. Зато видел, что стало с его любимым флотом. И это Александра Евгеньевича категорически не устраивало и расстраивало больше всего.