"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
На следующий день отец Эссы умер, и что они не были вместе, можно было объяснить двухмесячным трауром. Но уже через месяц стало окончательно ясно, что Эсса беременна.
Ещё через месяц траур прошёл. Эсса, оказавшись в объятиях своего любимого Медведя, ясно поняла, что именно его она ждала всё время, именно такой муж, крепкая и верная взаимная любовь ей нужны, сейчас и на всю жизнь. Не нужны ей эти мелкие любвишки, как у актрис и гетер. Но о принце она по-прежнему думала с теплотой, нежностью и даже благодарностью.
Словом:
Шмель золотистый, Князь в своём мощном гнезде, Был очарован Цветком невинным. Лилию он опылил.Глава 3. Крестьянин Урс
К северу от озера Ломо и окружающих его гор лежит графство Орлинтир. Деревня Кинатарус расположена в нём верстах в пятидесяти от города Орлинтир, на границе с Ломо и тамошним баронством Кинатраэ. Если бы междоусобные войны не были строго воспрещены законами королевства Старквайи, за эту деревушку граф и барон вечно воевали бы. Некогда она была отрезана от баронства и отделена от него границей провинций.
В деревне тридцать два крестьянских двора. Десять из них граждане, остальные смерды. Больше семей в ней быть уже не может: все одобренные Храмом наделы заняты. Жители поставили двенадцать часовен, по одной для каждого из Победителей: каждый из граждан рядом со своим двором, а смерды в складчину две оставшихся. В часовнях монахи служат и учат детей. Каждый двор это либо один большой дом, либо два-три поменьше, отдельно кухня, несколько сараев и хлевов для скотины и обязательно банька. Надел не всегда рядом с домом, но не более чем в версте от него. Во дворе живёт одна большая крестьянская семья. Чаще всего это нынешний хозяин надела, его родители, жена, дети, брат, называемый запасным хозяином, незамужние сёстры. Если хозяин умирает, а сын его ещё не взрослый, или же дочь ещё не замужем, брат должен жениться на его вдове и продолжать хозяйствовать. Иногда здесь же живёт и третий брат, если у него не хватило духа и воли податься куда-то добывать счастья и он не ушёл в монахи. Третьяк имеет право быть не только крестьянином, но и ремесленником, в принципе всегда может жениться. Часто крестьянин из соседней деревни, у которого нет сына, принимает третьяка как зятя и наследника. А по-другому жениться удаётся редко, никто не пожелает выйти замуж за безнадельного.
Наделы примерно равны по площади, нарезаны с таким расчётом, чтобы их могла обработать одна большая семья. Земля принадлежит этой семье, а семья — своей земле. Такой союз считается неразрывным, никакое взыскание не может быть обращено на надел крестьянина и на его дом. Обработка земли руками наймитов или рабов считается жутким святотатством. Крестьянское дело благородное, а землю нельзя насиловать. В этой деревне наделы непрерывно возделываются уже около трёх веков, поэтому земля на них тучная, плодоносная и прекрасно ухоженная. Если семья временно слабеет из-за недостатка рабочих рук, считается правильным засаживать лишь часть надела, не снижая качества работ, а на остальной земле уничтожать лишь злокачественные сорняки. В крайнем случае, можно попросить помощи у друзей-крестьян и поделиться с ними затем плодами земли.
Семейство Ликаринов старших считалось одним из зажиточнейших в окрестных деревнях. Уже несколько поколений в семье хватало рабочих рук, они удачно благословились на возделывание лекарственных трав и пряностей, ценящихся намного больше, чем обычные крестьянские продукты. Кормились они плодами собственных полей, иначе было бы неприлично, а продавали отнюдь не рис, капусту или пшеницу. Часовня рядом с двором была посвящена Иклиту Целителю.
С крестьян-граждан сюзерен в принципе не брал никаких поборов, поскольку они были обязаны военной службой (часто заменявшейся повинностями, но без превышения пятидесяти дней в году и не как прецедент). Но по традиции на них распространялись налоговые и фискальные привилегии сюзерена, за это они добровольно платили ему натуральные либо денежные взносы за защиту.
Смерды вносили фиксированный натуральный платёж и платежи за защиту. Военной службой они не обязаны, но тридцать дней в году должны по приказу сюзерена отбывать повинности. Их дворы обычно были победнее, но тоже не нищие: ведь у них действовали те же правила неприкосновенности надела.
Сегодня утром Банжасса, молодая жена наследника Сина Ликарина, пораньше куда-то сбежала. В принципе подоить коров и коз могла и служанка (семья была настолько благополучна, что имела служанку и слугу, а также раба и рабыню), это не столь благородная работа. Но свекровь Диртусса была крайне недовольна поведением невестки. Она шпыняла служанку, слугу и раба так, что слуга даже пригрозил уйти. Конечно, старушку-рабыню Чимор, бывшую кормилицу своего свёкра, хозяйка задеть даже словами не могла, но, проходя мимо неё, тоже фыркала. На жёлтом узкоглазом лице рабыни, чистокровной шжи, была лёгкая ехидная улыбка: она всё понимала и предвкушала моральную победу в скором будущем.
Когда ближе к завтраку Банжасса вернулась, свекровь, не говоря ни слова, стукнула её палкой и стала костерить:
— Из-за тебя, лентяйка, завтрак как следует не готов! Хозяин и муж твой должны идти работать полуголодные! Служанка вместо тебя коров доила, пироги подгорели, рис ещё не доварен!
Конечно, в основном была виновата свекровь, вместо приготовления завтрака занимавшаяся руганью и поисками невестки, посмевшей без спросу куда-то отлучиться. Вдруг невестка выпрямилась и внешне спокойно сказала:
— Мать мужа моего, придётся тебе грех замаливать. Завтра утром мы с мужем будем знакомить с участком моё чрево.
— Что же ты мне сразу не сказала? — обречённо промолвила остолбеневшая Диртусса, выронив палку. Ударить беременную наследником невестку было тяжким грехом.
— А ты мне не дала ни слова вымолвить, — ехидно ответила Банжасса, уже успевшая возненавидеть свекровь.
Диртусса вдруг запричитала и заплакала:
— Доченька, счастье-то какое! Завтра тебя переведу в большой дом к деду и бабке, носи наследника и роди нам богатыря! А я сегодня же вечером пойду грех замаливать, и у внука моего прощения попрошу, как только вы его с землей познакомите.
Согласно обычаям, положение беременной невестки резко менялось: теперь обижать её значило обижать будущего хозяина, ведь ребёнок всё чувствует и воспринимает с момента зажигания в нём души, ещё в утробе матери. Родив трёх сыновей, невестка даже формально становилась равной свекрови, как полностью выполнившая долг жены. Правда, мужу предстояло поститься: сношения с беременными (даже с рабынями) дозволялись в строго определённых случаях. Один из них должен был произойти завтра: муж брал жену на восходе солнца на земле своего участка, и сообщал наследнику, что теперь он зачат не только отцом и матерью, но и их землёй. После этого считалось, что сын — будущий полноправный хозяин земли, а она, соответственно, его хозяйка. Обряд повторялся при каждой беременности, пока не рождался второй сын. Для третьего он уже был необязателен.
Банжасса заметила, что у неё-то свекровь прощения просить не собирается, но не захотела ввязываться в дрязги, чтобы это не отразилось вредно на будущем сыне или дочери. А услышавший всё муж подхватил жену на руки и закружил её по двору в могучих объятьях. Мужчины семьи Ликаринов силой не были обделены. Они выглядели почти квадратными из-за невысокого роста, широких плеч и бёдер, руки и ноги были большие и чуть кривоватые, что только увеличивало впечатление силы, волосы и глаза чёрные. Сражались они палицами.