"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
— Я, Цкликрзат из города Гуржаани, что в Лазике, отвечаю тебе, наглый пришелец. Когда мы будем мертвы, это место будет ваше! — ответил начальник по-лазански.
Ссарацастрцы ожидали продолжения перебранки, но Однорукий дал сигнал к атаке, лишь назвав свое имя. Горцы не струсили, но оружие и доспехи были несравнимы, да ещё рабы-южане помогли камнями из пращей. Через десять минут всё было кончено ценой двух лёгких ранений. Из отчаянно оборонявшихся горцев остались в живых трое: двое раненых бойцов и оглушённый, но скоро пришедший в себя начальник. Урс велел связать пленных, обработать раны и напоить раненых. Обирать пленных и трупы он запретил. Раненому в схватке рабу он предоставил свободу за храбрость. Аориэу немедленно стал обрабатывать раны вместе с монахом-лекарем. Но, как только Урс подошёл к командиру, он сразу вырос у барона за спиной и стал переводить.
— Наши придут и всех вас перебьют, а ваших рабов себе заберут! — сказал разбитым ртом Цкликрзат, ныне пленный.
— Наши придут, всё ваше войско разгромят, а кто уцелеет, нам будет служить, — ответил Урс. — Хотите сохранить жизни, имущество, женщин и детей, заключайте быстрее с нами мир. Царь Цацикот это уже понял и мирно убирается к себе домой.
— Врёшь, пришелец! Не пристало такому смелому воину врать!
— Я говорю правду, и ты скоро сам всё увидишь.
— Если ты говоришь правду, Цацикот такой же подонок, как и все его арцхане. Они всегда были трусливыми и наглыми тварями.
Послышался шум, и по дороге уныло потянулся отряд ссарацастрцев с вьючными ослами.
— Привет тебе, царь! Это теперь наша граница, — выглянул из окна укрепления, подготовленного к обороне, Однорукий. — Пройдёшь ещё пятьсот шагов, и будешь на своей земле. Передай другим царям: если они хотят жить и благоденствовать, пусть быстрее заключают мир с нами. А хотят добычи и славы — союз.
— А что с нашими воинами? — внутренне содрогнувшись, спросил царёк.
— Живых и трупы готов тебе отдать. Мы их не грабили из уважения к их смелости и честности.
— Трус и подонок! — раздалось из укрепления. — Я не верил чужакам, но ты действительно таким оказался, арцханская собака!
— Не нужно мне вашей милости, — гордо ответил Цацикот. — Я выкупаю у вас пленников и трупы за пятьдесят золотых.
Пленники побледнели. После того, как Цкликрзат обругал Цацикота, стало ясно, что царёк сделает с пленниками, отойдя на свою землю. Такие оскорбления смываются только пытками. Не зря он пожелал за них заплатить. После выкупа воины его, и никто царьку не скажет ни слова, если он их запытает до смерти.
— Не продавай нас, — безнадёжным голосом сказал Цкликрзат. — Мы будем служить вам, только похороните наших братьев с честью.
— Вы смелые бойцы. Вы заслужили честь, — ответил Однорукий и прокричал царю:
— Ваши люди не желают быть выкуплены тобою!
— Убирайся, гнида собачья! — раздался вопль Цкликрзата. — Мы будем служить достойным и смелым!
Люди царька еле сдерживали смех. Они, чувствуется, совсем не уважали Цацикота. Царёк ощутил настроение отряда, и, ругаясь, поплёлся со своими людьми дальше. А Однорукий принял присягу новых своих слуг-воинов. Рабов расставили очищать укрепление, самые грязные работы делали опозоренные, в частности, обмывали трупы. Их назавтра должны были похоронить горцы по своим обычаям. Ненасильнику барон, поглядев, что и как лекарь тот неплох, назначил пять золотых в месяц. Для слуги это было очень щедро.
И тут раздался крик часового. Цацикот со своим отрядом скрытно вернулся и попытался внезапно напасть на старков: как он считал, те сейчас пьют и небоеспособны. Старки и слуги-воины немедленно выбежали из укрепления, первый ряд сразу же построился в стену щитов, и половина воинов царя сразу же приотстала. С ним, судя по всему, пошли в отчаянную атаку на небольшой, но крепкий, строй лишь его арцхане. Пока горцы стремились поколебать железный строй, с двух сторон выскочили слуги и рабы, и все нападавшие, кроме трёх убитых, оказались в плену.
От отставших горцев отделился воин, поднял щит в знак мира и подошёл к барону.
— Те, кто пошёл в глупую атаку, твои. Только не убивай их, просим тебя. Тогда будет считаться, что мы спасли им жизни, и мы сможем с честью вернуться домой. А дальше дело их родичей: выкупить их или оставить тебе.
— Тех, кто смело пошёл вслед за своим царём в безнадёжную атаку, я отпущу в рубашках, штанах и с кинжалами, как честных воинов. А этого ничтожного царька, поведшего вас на позор или смерть из-за своей жестокости и кровожадности, я убивать не буду, но после того, что я с ним сделаю, его никто не пожелает выкупать. Он даже обычным рабом у нас быть недостоин. Он ходячий позор.
С царя сняли всё оружие, бешмет и штаны и растянули его ноги к двум деревьям. Тот скрежетал зубами и ругался, переживая свое бесчестье. Но самое страшное ему ещё предстояло. Урс приказал Аориэу взять нож и кастрировать Цацикота. Аориэу упал в ноги и заявил, что он просто не может этого делать. Ненасильники никогда не могут отрезать от человека живую плоть, и поэтому неспособны быть хирургами. Тогда Урс приказал монаху-лекарю сделать такое, тот тоже попросил избавить его: "Я готов затем обработать рану, но я лекарь и монах, а не палач". Тогда Урс приказал Шритонакту, и тот с удовольствием достал кинжал. В этот момент из укрепления вышел шатающийся, но непреклонный, Цкликрзат и заявил, что он просит предоставить ему честь оскопить эту свинью. Царь завизжал и обделался, чувствуя, что тот яйцами не ограничится. А стоящие поодаль горцы заулюлюкали, понося Цацикота за трусость и позорное поведение. К ним присоединились и ихлане. Старки смотрели на всё это с выражением суровой решимости на лице, считая решение барона справедливым, хоть и жестоким.
Неожиданно Аориэу упал в ноги Урсу и заговорил по-старкски.
— Владетель! Ты же понимаешь, что всё равно тебе воевать со Ссарацастром. Ничтожный Цацикот — средоточие позора, бесчестья и неудач. Отдай всё это врагам, отпустив его.
Все старки расхохотались, и Урс велел отпустить царя в том виде, как он есть: без штанов. Отвязывая его от деревьев, ихлане протащили Цацикота по собственному дерьму, так что вид царька стал окончательно позорным. При этом сразу же было сказано, что если он попытается броситься на старков ещё раз, его убивать не будут, но тогда уже точно кастрируют полностью и обратят в позорного раба. Урс велел чуть подождать с развязыванием ног. После того, как слуга снял с него сапоги, барон нацепил на ноги ноговицы из добычи и отправил царька хорошим пинком под зад к его людям. А ноговицы он стряхнул прямо в костер. И царёк поплёлся к своим, которые печально наблюдали всю эту сцену позора. Горцы разрезали верёвки на его руках и достали для него из котомки рваные штаны.
Аориэу, с удовольствием наблюдавший, прокомментировал:
— Владетель, ты ясно показал этим горцам, с кем они имеют дело. Только силу и жестокость они уважают.
— Ты забыл про главное: смелость и честь! — недовольно оборвал барон.
Урсу не хотелось оставаться в неуютном и загаженном укреплении. Он заметил тропинку, ведущую вглубь леса, взяв с собой Шитона и позорного раба и приказав увязавшемуся за ними Аориэу оставаться в крепостце. Рабу велели идти впереди, как можно больше шуметь и тыкаться во все стороны. Раб понимал, что его используют как инструмент для нахождения ловушек Древних, и дрожал всем телом, но Шритонакт процедил: