"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16

Перумов Ник

Я в городе враждебном по улицам брожу, В дворцах его, в трущобах врагов лишь нахожу. Над мёртвою страною я много слез пролил. И вдруг волшебной тенью проплыла мимо ты, Земное воплощенье небесной красоты. — Припев 1: Стране и Габриэли я верен навсегда, Друзья мне изменили и пали города, Но сохранил я душу, жизнь не щадил свою, Стремлюсь к великой цели и до смерти люблю. В том городе коварном, среди интриг, измен, Где жизнь моя тянулась как бесконечный плен, Я

вдруг дыханье жизни, надежду ощутил. Твоя душа сверкнула вдруг чистою звездой, Отныне и навеки пленён я лишь тобой. — Припев 1 Но люди мне сказали, что ждёт меня страна, Бурлит в ней чаша гнева, уж до краев полна. Бежать в неё, сражаться, услышав, я решил. Я должен отправляться на страшную войну, Пусть жизнь я потеряю, тебя я умыкну. — Припев 1 Своим печальным взором мне душу ранишь ты, Всё то же воплощенье красы и чистоты. Ты дерзость похищенья, мой ангел, не простил. Моя надежда, радость, я пал к ногам твоим, Скажи мне, что мне сделать, чтоб стал тобой любим? — Припев 2: Прекрасной Габриэлью вся жизнь озарена, Пьяней с тобою рядом, чем раньше от вина. Пусть боги сохранят нам всё, что уже сбылось, И чтоб великой цели достичь мне удалось. И ты мне улыбнулась, оттаяла душой, Отныне и навеки мы связаны с тобой. Тобою окрылённый, врагов я победил, Врагов рассеял орды, тобою вдохновлён, Отец твой, старый консул, был в битве мной пленён. — Припев 2 Благословенье наше, прощенье твоих вин Я взял с него как выкуп, и он ушёл один. И даже, обернувшись, нас вновь благословил. Тебя завоевал я, освободил страну, И жизнь воспринимал я как вечную весну. — Припев 2 Три сына с нами рядом стоят богатыря, Налились урожаем цветущие поля. С тобою вместе, радость, земной круг завершил. Глядим мы вместе с башни на наши города, Народ наш процветает теперь, как никогда. Заключительный припев Прекрасной Габриэли последнее прости, Достиг великой цели, достиг конца пути, Пришла пора с тобою из жизни уходить, Всем показав, как верить, как жить и как любить.

— Я думала омыть твою душу, когда ты только что пришёл. Но она уже была кем-то омыта раньше. Мерзость и грязь зрелища публичной казни тем не менее была тебе необходима, чтобы ты чётко понял, к чему может привести пренебрежение правилами общества. Ведь свет и народ возненавидели тебя не столько за то, что ты выделялся, сколько за то, что ты в грош не ставил их правила и условности. Ценить их действительно можно на ломаный грош, но нарушать стоит, лишь когда в этом есть необходимость. Помни, что лучше быть дураком по моде, чем дураком против моды, — возобновила разговор Толтисса, нежно держа Мастера за руку. Мастер в свою очередь чувствовал как будто токи, текущие между их ладонями, и ласково взял её руку второй своей рукой.

— Я не ожидал, что ты столь мудра, — коротко ответил он.

— В школе гетер дур не держат, им место в притонах и в качестве наложниц, — жёстко ответила Толтисса. — А Великим Мастером ты знаешь, как трудно стать, сколько нужно уметь и понимать.

— Да, ты настоящий Великий Мастер, — ответил Тор.

Толтисса рассмеялась.

— Нашёл способ польстить! Это все и так знают! Да ты ещё не можешь пока подтвердить сказанное, поскольку любовь у нас даже не началась! А чтобы ты ещё раз подумал, прежде чем говорить неподтверждённые вещи, я расскажу тебе кое-что. Это разговор между нами, а не общий, так что я сейчас произнесу ещё один тост и объявлю танцевальные номера, — завершила Толтисса и вернулась к обязанностям хозяйки.

Все выпили, и, потанцевав один раз, гетера вернулась к своему нынешнему избраннику.

— Мастер и воин. Ты уже был в битве, выигрывал её и знаешь, что для победы нужно не только и часто не столько

умение, сколько везение и твёрдость духа. Ничтожный человечишко не сможет ничего сделать, даже если ему повезёт.

Мастер согласно кивнул.

— В процессе тебе нужна была твёрдость духа, но необходимо было и везение. По правилам Высокого Суда, заведомо облыжное обвинение карается той же карой, которой каралось бы преступление, в котором обвиняют. Но уж очень редко к ответственности привлекали клеветников, почему-то всё время оказывались виновны обвиняемые, и хотя иногда их виновность устанавливалась не в полной мере, преувеличивавшие степень вины отделывались самое худшее строгим покаянием. И вдруг подвернулся такой прекрасный случай продемонстрировать объективность Имперского Суда и его беспощадность к клеветникам. Конечно же, ты их не подвёл, поскольку твёрдо выдержал все испытания и не начал лгать и выкручиваться. Но с самого начала ты уже был в выигрышной позиции, и мог испортить её лишь сам. Деятели Имперского Суда внутренне понимали: обвинения настолько страшные, что не соответствуют истине, но ведь дыма без огня не бывает… А тут им показали другим отношением, где же горит этот сатанинский огонь.

— Я это уже понял. И, как теперь осознал, и принц понимал, когда меня сюда посылал, — ответил Мастер.

— Но ты понял не всё. Почему появились такие дикие обвинения? Возьмём хотя бы твою рабыню "Развратницу". Я по слухам, которые доходили до нас, и по тем, что ходили во время процесса, и, наконец, по словам её обвинительного приговора, поняла, что ты как-то, причём жестоко и импульсивно и, даже так скажем, неприлично, отомстил на ней всему обществу порочных светских дам, которые сбивали тебя с пути истинного и отвращали от верности твоей добродетельнейшей супруге. А может быть, именно твоя мудрая жена подтолкнула тебя на такую месть, считая наглядный урок лучшей гарантией твоей добродетели.

В последних словах гетеры прозвучала ирония, и Тор вспыхнул:

— Прошу не упоминать здесь мою жену! Она чистая и благородная! И очень добра со всеми!

— На это требование я не соглашусь, — спокойно продолжала гетера. — Ведь о тебе и твоей жене столько рассказов и легенд ходило. Да ещё и принц Клингор в них всё время присутствует. Все почему-то уверены, что сын твой от его крови. Хотя я-то понимаю, что ты этим не расстроен. У вас, Великих Мастеров, почти никогда не передаётся мастерство по наследству. Вырастить своего сына Великим Мастером можно, лишь если он — плод любви твоей жены с выдающимся человеком. А что принц Клингор — нечто незаурядное, это уже все знают. Прорицатели прочат ему даже императорскую корону, если он сам пожелает её. У нас, Великих гетер, положение получше. Впрочем, и у Великих Художников тоже. Частенько наши дети наследуют дар матерей и отцов. Сейчас, чтобы прервать тяжёлый разговор, я объявлю танец своей дочери. Очень надеюсь, что она в своё время превзойдет меня славой.

Вышла нагая (за исключением газового шарфа, свободно развевавшегося вокруг её тела) прелестная десятилетняя девочка и станцевала виртуозный танец, после чего с озорным видом подбежала к Тору и поцеловала его со словами:

— Это твоя новая любовь, мама? Какой же он мощный и приятный на вид!

Тор порадовался, что всё-таки прихватил с собой драгоценности, и подарил девочке ожерелье из редкого северного янтаря. Девочка обняла его, прижалась к нему и так поцеловала, что Тор совсем потерял голову.

— Алтиросса, не играй с ним! — строго, но шутливо, сказала мать. — А то сведёшь его с ума недостижимым призраком, бросит он всё мирское и будет шесть лет в келье отшельника ждать дня, когда можно будет упасть к твоим ногам и овладеть тобою. А за это время очистится его душа от грешных мыслей, и вместо Великого Мастера наш несчастный мир получит ещё одного средненького монаха.

Продолжение этого маленького эпизода поразило Тора так, как он давно уже не удивлялся. Девочка, расшалившись, продолжала обольщать Тора, прекрасно понимая, что это игра. Гетера становилась таковой с шестнадцати лет, а в школе и обучение, и правила поведения были исключительно строгие и жестокие. Провинившихся немедленно продавали в рабство. Но было так интересно проверить власть над людьми, которой этих девочек обучали. А вдобавок внутри девочка уже размечталась:

"Сейчас он упадёт к моим ногам. Я мило улыбнусь и обещаю ему быть его в шестнадцать лет, когда стану полноправной. Он уйдёт в монастырь или в отшельники, и о нас сложат песни и стихи. А после выпуска из школы я, чтобы эти песни и стихи получили достойное завершение, приду к нему и одарю его своей любовью, выведя из отшельничества и вернув в мир".

И тут раздался укоризненный, и на сей раз очень серьёзный, голос матери:

— Я понимаю, что ты одна из лучших учениц в школе и уже сейчас можешь заставить мужчину потерять голову и упасть к твоим ногам. Но ведь тебя и думать, и чувствовать учат, а не только действовать. Пойми, что будет дальше, если так случится.

— О нас сложат песни и стихи, мы прославимся. Он уйдёт от мира, потому что иначе будет опозорен, да и меня он забыть не сможет. А в шестнадцать лет я приду к нему, как небесная фея, и верну его в мир. После этого о нас напишут ещё и романы.

— Как прекрасно! Это если бы всё было, как ты задумала. Но ведь мир не тобой придуман и живёт по своим законам. Ощути, что будет, когда ты станешь приближаться к шестнадцати годам.

Алтиросса вдруг посерьёзнела. Хотя она ещё сидела на коленях у Тора, она уже не очаровывала его, а думала, или, скорее, чувствовала, что же может быть.