"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Федя ничего не мог понять. Ну, что папа уехал – это понятно. В Москву – небось за пополнением. Обидно, конечно, – значит, в этот отпуск он, Фёдор, отца не увидит… Только к чему Вера всё это излагает? Какое ему дело до их глупых танцев? Пусть себе пляшут!
– Жалко, что папа уехал…
– А? Ну да, жалко, жалко, – торопилась Вера. – И вот что, Феденька… там у нас и тесно будет, и шумно…
– Ну и?
– Марию Фоминичну мама с собой берёт…
– Куда берёт? Зачем берёт? – недоумевал Фёдор.
– К Корабельниковым, – покраснела сестра. – Там для прислуги… ужин будет… ну, как благодарность… А мама с Варварой Аполлоновной, значит, устраивают… ну, и с другими дамами… И Надя с ними…
– Ну и? – Федя никак не мог уразуметь, к чему дело клонится.
– Ах, какой же ты глупый! – Вера в раздражении топнула ножкой. – Я тебя прошу в этот раз не ходить в отпуск, понимаешь?
– Как это «не ходить»? – Федя только и мог, что хлопать глазами, ну точно кадет Воротников на арифметике. – Почему не ходить?
– Потому что ты нам мешать будешь! – вспыхнула сестра. – Я должна буду думать, что там с тобой и как, вместо того, чтобы вести вечер! Я же хозяйка!.. Все кушанья заказать, проследить, чтобы доставили и столы б накрыли!.. А Валериан будет дирижировать танцами. Некому тебе будет сопли утирать да с ложечки кормить!
Фёдор очень захотел обидеться. Из-за какой-то дурацкой их вечеринки, где старшие гимназистки станут жеманиться да стрелять глазками в смазливых гимназистов или там студентов с прилизанными проборами или, наоборот, со взбитыми коками, – ему, Солонову-младшему, уже нельзя дома появиться? Он что же, в корпусе должен сидеть и субботу, и воскресенье?
– А почему мне нельзя с мамой?
– Ох, ну неужто так трудно понять?! У мамы благотворительный вечер, там будет блестящее общество, ей там не до тебя!
– Но Надя идёт с ней!
– Надя уже большая! И хватит спорить, дорогой братец. Вот, смотри, – и она полезла в элегантный, расшитый настоящим жемчугом ридикюль, – вот тебе два рубля. Я их, между прочим, сама уроками заработала, ты не думай, не у отца взяла! Два рубля, ты подумай!..
Два рубля, ого!
Два рубля были изрядной суммой. Можно было бы выписать себе все последние приключения Ника Картера с Натом Пинкертоном; подобного рода книжки в библиотеке корпуса не водились. А может, уже появилось и что-то новенькое про «Кракен» с его бесстрашным трёхпалым капитаном; наконец, Феофил Феофилыч определённо намекал, что собирается устроить распродажу, и тогда тот отличный складной нож о шестнадцати лезвиях настоящей золингеновской стали может выйти вполне по карману.
В конце концов, можно – вдруг подумал он – подарить Лизе на Рождество что-то посущественнее открытки.
Последняя мысль его как-то удивила – своей внезапностью. Как это ему раньше такое в голову не приходило?
– Ладно, – буркнул Федя. – Давай два рубля, так уж и быть.
– Правда? Правда, Феденька? – очень обрадовалась сестра, поспешно суя ему в руку плотно свёрнутый кредитный билет. – Вот молодец, вот хорошо!
– А почему мама мне ничего не написала? – вспомнил он.
– А зачем маме писать, если я вызвалась заехать? – искренне удивилась Вера. – Меня извозчик ждёт, сейчас домой отправлюсь, всё обскажу. Спасибо тебе, Феденька! Ты не представляешь, как это важно!
– Чего ж тут важного? – фыркнул бравый кадет. – Вы с этим… этой… Валерианой… что, жениться надумали, что ль?
Сестра залилась краской.
– Ну что ты, что ты, какое же тут «жениться»? Валериан Павлович очень, очень интересный человек! Столько всего знает, так глубоко рассуждает!.. А уж как поёт, ты бы слышал!..
– Слышал я, – отмахнулся Фёдор. – Детонирует безбожно!
У Веры глаза на лоб полезли.
– Детонирует? Ты-то откуда знаешь?
– Слышал. Когда Корабельниковы нас в первый раз пригласили, ты забыла?
– А. Ну да, – чуть поостыла сестра. – Но он вовсе не детонирует! У него просто иная манера пения, не как у этих замшелых академиков!..
– Ладно, пусть так. – Спорить Фёдору не хотелось. Два рубля приятно грели руку, но вообще ему вдруг стало грустно и как-то не по себе.
Почему мама решила вдруг уйти, да ещё и захватив с собой не только Надю, но и старую нянюшку? Которой едва ли улыбалось тащиться на какой-то там обед в пользу таких, как она, слуг. Зачем всё это – да ещё и в папино отсутствие?
Что-то здесь не так. Совсем не так.
В сиих мрачных раздумьях кадет Солонов и повлёкся, аки еретик пред очи Савонаролы, обратно на уроки.
Оставаться в корпусе на выходной решительно не хотелось. Почти всё его отделение расходилось, Петя Ниткин вновь отправлялся в Петербург, приехали родственники к Юрке Вяземскому и Пашке Бушену, даже Костька Нифонтов получил записку, что семейство приедет его навестить; в общем, оставались только второгодник Воротников да он, кадет Солонов.
И вот тут-то у кадета Солонова и родился блестящий, как тогда казалось, план.
…Как и все, он подал прошение об отпуске. Две Мишени, почти не глядя, подписал – и вскоре Федя уже держал в руках отпускной билет с размашистым: «Разр?шаю. Генералъ-майоръ Дмитрій Павловичъ Немировскій».
Над Гатчино сеял мягкий снежок, стоял лёгкий морозец – в общем, погода как раз для зимних приключений. Облачившись в шинель, накинув башлык прямо на фуражку, что, в общем-то, являлось нарушением, бравый кадет шмыгнул в ворота.
Здесь, как обычно, имел место шумный разъезд, но Федя – ноги в руки – рысью припустил по свежему снегу прямо к своей цели. Рискованно ли? Конечно, рискованно! Но, в конце концов, два рубля (и ещё полтина, добавленная из сэкономленных карманных) – деньги немалые, хватит посидеть в «Русской булочной», и не только.
На станции, однако, он не утерпел – приостановился посмотреть, как устанавливают громоздкие рамы-держатели монорельса. Взрыв семёновского эшелона повредил и эту хрупкую конструкцию, так что государь повелел, пользуясь случаем, удлинить её, протянув до второго вокзала, Гатчино – Варшавская.
И уже оттуда Федя бодро помчался прямо на Бомбардирскую. Да-да, именно туда, к дому № 11.
«Корабельниковы, собственный дом».
Он знал, кто сможет ему подсказать.
По субботам частная гимназия госпожи Тальминовой начинала занятия поздно, в десять часов, и заканчивала рано, уже в час. Гимназистки даже не обедали, а сразу расходились по домам или же оставались на разнообразные «клубы».