"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
– Тогда будем ему помогать, – решительно заявила Ирина Ивановна. – И… дорогие мои кадеты, никто из вас ничего не вспомнил?
Петя с Фёдором дружно покачали головами. Две Мишени вздохнул.
– Вот и мы тоже. А жаль, приключения там, видать, были захватывающими, судя по пороховому нагару в стволах…
– И дырках во френче, – сердито перебила госпожа Шульц.
– На войне без дырок нельзя! И потом, всё же кончилось хорошо!..
Наступило молчание. Двое взрослых – один подполковник и одна учительница, и двое кадет младшего возраста, седьмой роты, – они сейчас сделались словно равными. Во всяком случае, говорили друг с другом они именно как равные.
– Хорошо ли? – уронила Ирина Ивановна. – Что мы там натворили – и какие будут последствия?
– Вопросы без ответов, – вздохнул подполковник. – Во всяком случае, надо записать всё полезное, что мы узнали, – без указания источников, само собой.
– Я уже! – похвастался Петя Ниткин.
– Не сомневаюсь, – улыбнулся Две Мишени. – А ещё – отыщите Нифонтова, будьте так добры, кадет. А вы, Фёдор, хотели написать отцу – мы подождём с Ириной Ивановной. А на пути поставим по свечке всем угодникам нашим. Да и молебен закажем. Во избавление от опасности.
Они ушли, захватив письмо Фёдора отцу. Явился фельдшер, осмотрел, сменил повязку.
– Мясо молодое, дырка махонькая, – усмехнулся в усы. – Всё заживет, господин кадет.
Федя и не сомневался, что заживёт. Но шрам-то останется, а шрам – это первое кадетское отличие!.. На подбородке у него уже есть, а теперь и на плече, да какой! От пули!..
Петя Ниткин убежал искать Нифонтова. Принесли положенный болящему полдник: большую кружку крепкого чая, французскую булку, кубики золотистого масла, ломтики холодной буженины, яблоко. На тумбочке в изголовье остался заложенный на середине «Кракен». Всё хорошо. Все живы. Ужас кончился. Сёстры и мама, конечно, дико перепугались, потому что папа со своим Туркестанским полком отражал нападение на императорский дворец, но с северной окраины Гатчино пробились роты гвардейской артиллерийской бригады, оттеснившие погромщиков за железную дорогу.
В общем, всё хорошо, но разве может быть хорошо, что вообще такое случилось? Что в корпус ворвалась вооружённая толпа? Откуда у них вообще взялось оружие? Кто ими командовал? Зачем им потребовался корпус? Грабить тут нечего – глобусы да чернильницы или физические приборы вроде осциллоскопа толпе ни к чему. Квартиры офицеров?..
Федя лежал, чувствуя, что мысли кружат, подобно охотничьим псам, готовым вот-вот взять след красного зверя, но последнего шага сделать никак не удавалось.
Потом приходил доктор, потом капитан Коссарт с учебниками, потом снова фельдшер; а потом явился Петя Ниткин, волоча за собой мрачного, аки грешник пред вратами адскими, Нифонтова.
– Ну, чего вам? – буркнул тот, плюхнувшись на табурет. – Чего меня сюда затащили? Чего я тут не видывал?.. И ты, Петька, – чем ты думал? Остались бы там, занимался б своими науками…
– А мама? – тихо сказал Петя. – Не, Кость, и ты б свою маму не бросил. Это ты так, для форса.
Костик засопел.
– Всё равно, – вздохнул горько. – Такую жизнь потеряли, эх, эх!
– Да какую «такую жизнь»? – возразил Петя. – Мороженое у нас вкуснее! Трамваи – сам видел, похожие! Подземка – ну и что, что подземка. И у нас будет.
– Свобода у них, – с тоской сказал Костя, как-то совсем по-взрослому.
– Какая ещё «свобода»?
– А такая. Сам же слышал – царя нет, народ сам собой правит! Ничего, не пропали без царя-то!
Эти фразы, слава богу, Косте хватило ума произнести еле слышным шёпотом.
– А мы не знаем, – хладнокровно заметил Петя. – Может, с царём-то лучше бы получилось!
Косте явно надоело спорить. Увидел в изголовье у Феди красное яблоко; Фёдор перехватил его взгляд.
– Бери, Костька, бери, если хочешь.
– А можно?.. Спасибо… ну, так чего звали-то?
– Кость, – Федя приподнялся, – ты никому только не говори, что с нами сталось. А то ведь в дом для умом скорбных отправят.
– А с чего ты, Слон, решил, что я скажу кому-то? – враз ощерился Нифонтов.
– Так ты ж остаться хотел, – напрямик сказал Фёдор. – Обиделся на нас всех небось. Ругаешься вот.
– А ты б не ругался?
– А я б не ругался. Не наше это время и дела не наши. Наши – вот они, тут.
– Тьфу на тебя, Слон! Ну чего ты брехню эту повторяешь? Своим умом жить надо!
– Именно, что своим!
– Тихо, тихо! – зашипел на них Петя. – Сейчас фельдшер притащится!
Костик сидел, мял края Фединого одеяла.
– Не говори никому, Костя, ладно? И… – Феде вдруг стало жарко, его словно окатило горячей волной. – И батьку твоего переведут из крепости. Вот ты письмо получишь – а там про его перевод. Или ещё как узнаешь.
Костик дёрнулся, точно получив нагайкой.
– Опять ты за старое, Слон? Наболтал тогда, а теперь…
– А ты напиши домой, – резко сказал Федя. Он не знал, откуда явилась эта уверенность, но почему-то в словах своих не сомневался. – Напиши, и увидишь.
Костя ощутимо заколебался.
– А ты откуда знаешь?
– Знаю. Ты напиши, напиши.
– Ну… напишу. Ладно.
– А пока молчать будешь?
– Да буду, буду, Слон!
– Честное кадетское?
– Честное кадетское!
Замолчали. Костик мрачно крутил край пододеяльника. И Феде тоже стало грустно – Приключение с большой буквы закончилось. Невероятное, о чём они даже помыслить не могли. Поистине Божественный промысел, как сказал бы отец Корнилий.
И вот оно позади. К тому же о бог весть какой части этого Приключения они вообще ничего не знают – вот пуля из плеча Фёдора только и осталась; и что же теперь, возвращаться к скучным урокам, делать вид, что ничего не случилось, ничего не произошло, ничего не было?..
– Ну, я пойду?.. – Костя поднялся. – Не бойтесь, никому не скажу. А насчёт папки моего… Коль и вправду, Слон, – вот честное кадетское, век за тебя Бога молить буду. И мамка, и сеструха… Все станем. И за тебя, и за батьку твоего.
Непривычно было слышать такое от постоянно ощетиненного, постоянно готового дать отпор Нифонтова, и Федя ощутил, как щёки заливает краска; однако Косте он ответил твёрдо, без тени сомнения:
– Вот увидишь, Кость. Можешь мне потом в лицо при всех плюнуть, коль не так выйдет.