"Фантастика 2023-94". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
А что с землицей той делать — мужик уж сам решит. Красные, эвон, всё позапрещали; куда крестьянину податься?
Жадов молча ловил обрывки этих фраз и лишь скрипел зубами.
Дело было плохо, он чувствовал это всем своим существом.
Но за Революцию дерутся до конца.
…В тот день у него получалось буквально всё. Краском с петлицами начдива и соответствующими мандатами безо всякого труда разузнал всё, что ему требовалось. Яша Апфельберг, оказывается, отправил «наверх» обстоятельное донесение обо всём, что случилось в Харькове; полк, не понеся потерь, был отведён к Туле. Беляки, судя по всему, так и пёрли на бронепоездах к Москве.
Узнав всё, что ему было нужно, запасшись соответствующими мандатами, Михаил Жадов беспрепятственно покинул здание штаба.
Поезда на Юг давно не ходили. Теперь к Туле отправлялись только воинские эшелоны; ждали «сибирских дивизий», об этом говорила «вся Москва», во всяком случае, Жадов слышал это на каждом перекрёстке. А пока что из первопрестольной к фронту тянулась жидкая вереница наспех собранных резервов; всё, что могли, уже отправили.
Казалось бы, густонаселённые центральные губернии, малоземельное крестьянство, ненавидящее «бар» — однако призванные из деревень мужики как-то мялись, жались и вообще не слишком рвались защищать пролетарскую революцию. Несознательные, что с них возьмёшь.
…Был вечер седьмого июля, когда Жадову удалось присоединиться к очередному эшелону. Рабочий полк завода «Гном», выпускавшего авиамоторы, элита московских пролетариев; впрочем, как и сам Жадов, не таких уж и пролетариев: все имели кое-что помимо тех самых «цепей», что, согласно «Манифесту Коммунистической партии», составляют их, пролетариев, единственное имущество.
Мастера, подумал Жадов. Если уж их на фронт отправили — значит, выгребают уже последних.
Сами «гномовцы», однако, настроены были бодро. Мол, тюфяки всяческие беляков пропустили, но через нас, мол, они не пройдут.
Жадов слушал и мрачно молчал.
Он доберётся до своего полка. Они встанут насмерть. Белые через них не пройдут. А потом… потом он доберётся до Харькова. Он выяснит, что случилось с женщиной, которую он полюбил, да так, что действительно — один раз и до гроба. И, если её больше нет… — тут Жадов холодел на миг — если её нет, он найдёт каждого из её убийц, кем бы они ни оказались. Белые, красные, царская охранка или чекисты — неважно.
Найдёт и убьёт.
А если она жива…
То он увезёт её так далеко, как только возможно. Туда, где никакие троцкие и никакие ягоды их не достанут. Потому что они — не Революция, даже если так о себе думают.
Но это только если она жива…
Сто шестьдесят вёрст от Москвы до Тулы эшелон, хоть и воинский, тащился целую ночь, подолгу стоял у каждого столба, почему, отчего — неведомо. Утром восьмого июля, наконец, втянулись на Ряжский вокзал; и попали, что называется, с корабля на бал.
По окраинам уже во всю разадавалась стрельба. Где-то совсем неподалёку ложились тяжёлые снаряды, и рядовые бойцы, заполнявшие вагон, где по-простому, прикорнув в углу, ехал и сам Михаил Жадов, суматошно задвигались, затолкались, спеша как можно скорее спрыгнуть на рельсы.
Потому что каждому, наверное, пришло в голову — «а если в вагон попадут…»
Сейчас казалось, что на улице, под огромным небом — безопаснее.
Командир рабочего полка ожидал, что их встретят, поставят задачу, но на вокзале никого из начальства не оказалось. Не оказалось ни стрелков железнодорожной охраны, ни военного коменданта, ни…
Словом, не было никого.
И комполка, ещё совсем недавно бывшего старшим мастером на заводе «Гном», не нашёл ничего лучше, как встать перед Жадовым.
— Что нам делать, товарищ начдив?
— Вам какая задача поставлена?
— Прибыть в Тулу. Поступить в распоряжение командарма-13 Геккера.
— Что, и всё?
Комполка кивнул.
— Даже где штаб искать, в случае чего, не указали?
«Гномовец» развёл руками. Ни он, ни Жадов не были профессиональными, кадровыми военными, не знали, «как надо» и «как положено» и потому, посовещавшись, решили отправить делегатов на поиски штаба, а самим с полком двигаться «на выстрелы», оказать помощь там, где дерутся.
Ничего лучшего в голову ему не пришло.
Где-то здесь, в городе, должен был быть и его полк…
С такими-то силами Тулу они удержат. Не могут не удержать. Харьков не повторится.
Строем рабочий полк ходить не умел. И в ногу шагать тоже. Поэтому тульскими улочками пробирались как придётся; необстрелянные новобранцы только пугливо пригибались да втягивали головы в плечи при недальных разрывах.
Гремело на западе, в районе Московского, главного городского вокзала. Гремело возле сахарного завода. Гремело на юге, где находились городской парк и большое кладбище. Гремело, наконец, и на востоке, куда убегали рельсы Сызрано-Вяземской железной дороги и Жадов мрачно подумал, что белые наверняка прорвались на бронепоездах в обход, через Волово и Узловую — Тула, таким образом, оказывалась в полукольце.
И шут его знает, где резервы, где сибирские дивизии, когда прибудут и в каком числе?
Тульские обыватели попрятались. И где же, думал Жадов, рабочие дружины с местного оружейного завода? Или все уже втянуты в бой?
— Стой, комполка. Беляки откуда, значит, сильнее всего напирали?
— Дык с Харькова, товарищ начдив. Как с него поперли вдоль чугунки, так и валили. Белгород, Курск, Орёл…
— То есть вдоль московского хода. Поворачивай своих, к вокзалу пойдём. Там они удар наносят.
Командир «гномовцев» не возражал. Тот вокзал или иной, главное — что ему старший воинский начальник распоряжение отдал.
От Ряжского вокзала до Московского, если не срезать углы — чуть более четырёх вёрст, час ходьбы. Но добрался отряд только до самого центра Тулы, до знаменитого на весь мир завода и древнего угрюмого кремля.
С юга, через Зареченский мост, бежали красноармейцы. Наверное, половина — без оружия. Стрельба как-то резко придвинулась, гремело теперь даже и за спиной, словно бронепоезда беляков прорвались ещё дальше на север, к железнодорожным развилкам, где пересекались московский ход с направлением на Узловую.