"Фантастика 2023-99". Компиляция. Книги 1-12
Шрифт:
— Пятый десяток разменял, — согласился слуга.
— И, возможно, письма видел его почерком написанные или другие документы, так?
— Всякое видел, — не отпирался тот.
— Погляди сюда, может, ты замечал нечто похожее…
Я потянулся к заплечному мешку и вытащил дневник Ирмера. Раскрыл его посередине и отдал дневник слуге. Илька подслеповато сощурился.
— Вот здесь, — ткнул он мне, — этой закорючкой он обычно «т» изображал. Вроде так быстрее. Эта линия волнистая вместо «ща».
— Замечательно.
Я схватил со стола листок и написал на нем две буквы. Осталась тридцать одна.
— А не сохранилось никаких документов, писем? — спросил я.
— Документы стряпчий составлял в последнее время. А письма… перед самой смертью мне писал, да Самарину. Велел отнести.
— Это же просто отлично!
Мне даже стало стыдно за свою тупизну. Почему я раньше не спросил об этом? Ведь понятно, что Ирмер мог дать какие-то наставления ближайшему кругу относительно меня.
— Илларион, ты сохранил то письмо? — спросил я негромко, стараясь не спугнуть удачу.
— Конечно, сохранил, господин. Принесть, что ли?
— Будь так любезен, — проявил я все самообладание, чтобы не заорать.
Спустя пять минут я сидел за письменным столом, в рубашке на голое тело, кальсонах для сна и босой.
«Илларион, за те годы, которые мы знаем друг друга, ты стал для меня верным помощником. Так выходит, что мои часы сочтены. Однако для моего преемника это лишь начало. Я пока сам не знаю, верен ли оказался мой выбор, в душе этого мальчика много светлого, но там есть и тьма. Очень надеюсь, что мои усилия не окажутся тщетными. Тебя прошу об одном — служи ему так же верно, как служил мне».
Далее шла витиеватая подпись Ирмера.
Письмо было довольно сентиментально. Я даже на мгновение растрогался, особенно про вот это «свет и тьму». Черт знает, как и что старик разглядел во мне, но выходило, что относительно своего дара и меня у него были действительно серьезные намерения.
Однако сейчас меня интересовало более существенное — закорючки в письме. Несмотря на каллиграфический почерк, было видно, что Ирмер довольно сильно торопился. Некоторые буквы едва заметно скакали, что вообще-то дворянину несвойственно. Он будет писать в горящем танке на спине раненого товарища, но все каллиграфия окажется на должном уровне.
Тут же мне стало понятно, что Ирмер торопился. Потому заменял несколько длинных строчных букв короткими закорючками. А что, действительно, если Илларион и так их все знал, зачем напрягаться?
В общем, все сходилось к тому что теория с «щ» и «т» подтвердилась. Более того, я нашел еще одну букву. Ирмер укоротил «ж», сделав из нее подобие сильно наклоненного «и». Я посмотрел в дневник и обнаружил там такой же знак. Бинго!
Так, значит, три из тридцати трех есть. Кому, же он еще написал там письмо? Самарину! Замечательно. Я с тоской посмотрел на часы: начало десятого. Даже в моем мире меня не все бы поняли, а здесь и вовсе подвергли бы обструкции. Придется ждать до утра.
Надо ли говорить, что мне не спалось. Несмотря на чудовищную усталость, кучу всего пережитого, несколько часов я ворочался как последний придурок, не сомкнув глаз. Задремал лишь под утро, из-за чего проснулся совершенно разбитый.
Только теперь понял, что даже забыл закрыть дверь на ключ. Но судя по всему, никто и не собирался вторгаться ночью. Значит, мое эмоциональное убеждение дошло до адресата. К слову, последняя, весьма недовольная, обнаружилась в столовой.
— Коля, а ты чего так рано? — удивилась тетя. — Я тебя попозже ждала. Сейчас еще партию сырников сделаю. Первая… не удалась.
Я посмотрел на испачканные в сметане губы Лады. Да нет, удалась.
— Я завтракать не буду. Мне надо забежать по одному делу, а потом в лицей. Там поем.
— Когда такой деловой стал, — недовольно пробурчала тетя. — А там что?
Показала она на заплечный мешок, который пусть и похудел, но все равно топорщился от наличия внутри перчатки, сульфаров и пачки денег. Излишки я оставил в кабинете.
— Надо мальчишкам отдать. Вещи футбольные, — бодро соврал я.
— Господин, извозчик у дверей, — появился запыхавшийся Илларион.
— Все, я побежал.
— Тебя во сколько сегодня ждать? — крикнула в спину тетя Маша.
— Вечером, к ужину.
Самарин жил на 23-ей линии, почти у самой набережной. Место, откровенно говоря, плохенькое даже в нашем мире. Раньше здесь было несколько фабрик, часть из которых, впрочем, осталась, а другую переделали в доходные дома самого дрянного пошиба для чиновников средней руки. Почему Самарин обитал именно здесь, хотя мне думалось, что он может снять жилище намного престижней, для меня оставалось загадкой.
Извозчик попался лихой. Гнал как не в себя, хотя мне все равно казалось, что едем мы медленно. Поэтому когда я предложил ему десятку сверху (деньги теперь водились), он решил окончательно нас угробить. Два раза вылетел на тротуар, благо, ранним утром прохожих почти не было, и чуть не столкнулся с груженой телегой. И даже потерял мятую замасленную фуражку, которая слетела на очередном повороте. Однако останавливаться не стал. Знал, что на обещанные вознаграждение сотню таких купит.
— Держи, — сунул я ему деньги и соскочив с коляски бросился к парадной.
Все-таки дыра дырой, а фамилии внизу напротив номеров квартир имелись. Самарин обитал в шестой. Я взлетел по лестнице и заколотил в дверь. Подождал и заколотил снова. Он там умер, что ли?
Только спустя нескольких долгих секунд я услышал медленные шаркающие шаги. А когда дверь открылась, увидел на пороге заспанного Самарина-младшего. Лицеиста, которого довелось спасти в туалете. Как-то забыл, что друг Ирмера с племянником живет.
— Ты чего здесь? — от удивления задал я глупый вопрос.