"Фантастика 2024-131". Компиляция. Книги 1-18

Поселягин Владимир Геннадьевич

Разбитые самолёты стали падать. Колпак заклинило, но я выбил его ударом воздушного кулака и вывалился наружу. Форма дымилась, не тлела, просто подкоптило, и я стал падать вниз.

Лазарев отстал от «пешек» и направился ко мне, подлетел, когда я уже открыл купол парашюта. Мощный рывок – и я повис под стропами. Помахав рукой ведомому, который нарезал круги вокруг меня, я знаками показал, чтобы возвращался, а сам стал готовиться к посадке. Подо мной густой лесной массив был. Лазарев поспешил за «пешками», которые уже скрылись вдали, тут же появилась пара мессеров и погналась за Лазаревым.

Я усилил защиту, что отбивала ветки, и повис на стропах. Отстегнувшись, спрыгнул на

прелую листву (тут метра три осталось), осмотрелся и не стал переодеваться. Аккуратно снял купол, комком убрав его в парашютную сумку (подотчётное имущество), достал аэробайк и полетел к тому месту, где опустились три купола парашютов со сбитой «пешки». Соединимся и вместе будем выбираться из немецкого тыла.

Тут до них где-то километров семь. Не так и далеко мы отлетели, ведя бой. Я с полтора километра пролетел – и поля пошли, а по дорогам, поднимая пыль, шли немцы. Причём, похоже, от Винницы. Пехотная колонна, не свежие резервы, видно, что битые, у некоторых мелькали повязки. Немцы решили всё же прекратить бои за Винницу? Любопытно. Видимо, оставили силы сдерживания и отводят войска на новые рубежи. Проводя воздушную разведку, я не обнаружил следов подобных действий. Может, какую пехотную дивизию на отдых и доукомплектование выводят? Поди знай.

Пролетев над ними (а что, амулет отвода глаз и шумоподавления рулит), я добрался до опушки другого леса. Тут километра три между тем местом, где я сел, и где у опушки другого приземлились наши с «пешки». Они успели скрыться в лесу, хотя немцы выслали мотопатруль их пленить. Уже нашли брошенные парашюты, двигаются к лесу.

На опушке я убрал аэробайк и побежал в ту сторону, где были наши. Амулет-сканер их показал. На правое плечо я закинул лямки парашютной сумки, и та подпрыгивала в такт бега, вися за спиной. Дальность где-то километр, так и нагнал одного из летунов. Свистнув, я привлёк его внимание, выходя из-за деревьев.

– Уф, я думал, немцы, – сказал молодой парень, такой же блондин, как и я, но ТТ убрал за ремень, а не в кобуру. – Младший лейтенант Маликов, штурман «Пе-два». Двести Шестой бомбардировочный полк.

– А, новички. Шесть дней как вас к нам перекинули? Слышал. Лейтенант Самсонов. Двести Тридцать Пятая истребительная авиадивизия, разведывательная эскадрилья при штабе. Я немного не успел, видел, как вас сшибли, и атаковал немцев. «Эксперты», опытные, гады. Меня вон сшибли тоже.

– Сбили, товарищ лейтенант? – уточнил Маликов, когда мы обменялись рукопожатиями.

– А всех четверых. Четвёртого тараном, когда уже горел. Меня и выкинуло из кабины во время удара. Повезло. Ладно, судя по шуму, кто-то из твоего экипажа там, дальше бежит, идём, нагоним.

Там действительно бежали двое – лейтенант, командир борта, и борт-стрелок. Мы их быстро нагнали, так же свистом привлекли внимание и соединились. Пока Маликов бинтовал стрелку кисть руки моим перевязочным пакетом (пулевое ранение насквозь), мы познакомились с лейтенантом Вашугиным.

Вообще молодой экипаж, ни один награды не имел. Я больше скажу, это был их первый боевой вылет. Вашугин год отработал инструктором в авиаучилище, пока не получил назначение в боевую часть. Так что я со своими двумя орденами котировался куда выше, поэтому и Вашугин сразу на главенство моё согласился.

– Значит так, лес этот небольшой, немцам недолго его прочесать и нас поймать. Вопрос другой: есть ли у них на это силы или желание? До передовой километров семнадцать, слышно, как арта работает. Поэтому задача такая: дождаться ночи в этом лесу и совершить рывок к передовой. Если повезёт, этой ночью перейдём на ту сторону. А пока идём к опушке леса, там и отдохнём, поспим, нужно сил набраться

перед ночным марафоном.

Возражений не было, и мы направились дальше. Немцы из мотопатруля в лес не вошли, собрали парашютный шёлк (видимо, ценность для них, обменяют на что-то) и уехали. Ну, в принципе, да, ловить нас то ещё занятие. Скорее выставят наблюдателей у деревень и сёл и будут ловить. Да предупредят части на передовой, чтобы ожидали нас с тыла. Вполне достаточно для нашего поиска. Других мероприятий не проводили. Как я понял, просто сил не было.

Дрон я держал над собой и, используя его мощные камеры, изучал окрестности. Мы же добрались до опушки и легли отдыхать. Шёлк купола моего парашюта использовали как лежанку и одеяло. Штурман первым на часах вызвался посидеть, а я лежал и изучал, как будем ночью идти, маршрут готовился проложить. Ночью передовую на пузе переползём.

Тут я замер, приблизил картинку и мысленно выругался – без злобы, просто от чувств… Там, у ручья, лежал истощённый мужчина в рваной советской форме, без сапог, но с лубками на ногах. Я его опознал – капитан Жуков. Ну да, где-то тут его пара и сгинула. Это что, он всё это время полз к передовой? Удивительной силы воли человек.

Вот просто так сообщить, что там-то и там-то командир наш, раненый или травмированный, я не мог. Для начала, тут метров пятьдесят до опушки, потом луг заливной, метров семьсот, открытый, и с дороги нас могут рассмотреть. Потом роща, овраг с деревьями по верху склонов и только за ним ручей, где и лежал Жуков. Спал. Похоже, живой. Грудь вздымалась.

Если проще, от нас до него все два километра по прямой будет. Что делать, я уже придумал, поэтому резко сел, откидывая полу шёлка, чем привлёк внимание Маликова. Тот вопросительно посмотрел на меня. Я же, как птица, то на одну сторону голову повернул, то на другую, чуть наклонив, и отрывисто сообщил:

– Похоже, немцы, идут цепью, лес прочёсывают. Быстро буди остальных, соберите парашют – и по-пластунски через луг к той роще. Трава высокая, нас скроет. Я попытаюсь их в сторону увести, чтобы за нами не пошли, потом нагоню.

Стрелок не спал, рана болела, тоже сел, они растолкали командира, и, пока спешно убирали купол в парашютную сумку, я отбежал в сторону и присел у ствола березы. Немцев, понятно, нет, мне причина нужна сдвинуть их с места.

Достав из хранилища некоторые вещи, я сложил рядом немецкий карабин, ремень с подсумками, тубусом противогаза и фляжкой. Потом немецкий солдатский ранец, там ещё на крышке кожа с рыжей шерстью телёнка. Внутри съестные припасы, две буханки хлеба на пятерых (а я и Жукова считаю), на пару суток растянуть можно, сюда же немецкий котелок, внутри ложка-вилка, кружка, пакет с солью. Несколько перевязочных немецких пакетов. В общем, сделал запас, ранец за спину, ремень намотал на карабин и рванул за своими.

На опушке тоже упал и пополз по заметной тропинке в траве. Все остальные друг за другом ползли, и довольно шустро, нагнал практически у рощи. Опознались. Карабин отдал Маликову, он ворошиловский стрелок, судя по значку. Ремень тоже ему. Бойцы жадно напились из фляжки – и дальше последний рывок на пузе. Прошли рощу, овраг и двинули дальше. Вышли к ручью, Маликов, держатель фляжки, сразу направился наполнять её – пустая, а я воскликнул:

– Не может быть! Командир?

Ну и рванул в сторону кустарника, где виднелась голова Жукова и часть его плеча. Остальные, с усилием оторвавшись от воды, топая сапогами, бежали следом. Подбежав к Жукову, я упал на колени и стал приводить его в сознание. Он сразу проснулся, дёрнувшись за пистолетом, который лежал рядом у ремня с кобурой, но узнал меня, расслабился и хрипло спросил: