"Фантастика 2024-131". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
– Что, опять трибунал?
– Ага, зимой сорок четвёртого. Снова штрафбат был. Искупил за две недели. Только не полковника вернули, а капитана дали. Хоть награды все вернули.
– Что на этот раз?
– Да там с госбезопасностью на ножах был, интересовались они мной: они сотню сотрудников потеряли и подозревали меня. За дело подозревали. Так сами полезли. По этому поводу доказать не смогли, подставили под трибунал по другому поводу. Я же тоже не овечка, бои жёсткие были, и гражданским доставалось, и немецким госпиталям. За это и уцепились. Из принципа дело до конца довели.
Если до этого они около двадцати сотрудников от моей руки потеряли, то там дальше на них вообще мор напал. Как и на работников трибунала. Но доказать, что это я, так и не смогли. Намёк поняли и отстали до поры до времени. После войны отыгрались, двадцать лет лагерей получил, но свалил. Как ты понял, в другой мир. Я ещё дважды квесты на этой войне проходил с первого
Первый квест – танкист Павлов, второй – миномётчик Лужин, закончил гвардии полковником, командиром гвардейской бригады тяжёлых миномётов. Третий квест морской, командиром подлодки стал. Интересно было попробовать. Самым результативным к концу войны, трижды ГСС, капитан первого ранга. Потом вернулся к исследованиям в магии. Что не доделал, душу потешил, да и интерес потерял, хватит пока, хотя не думаю, что надолго. А тут и ты появился. Кстати, забавный случай летом сорок второго со мной приключился, когда я был танкистом Павловым. Уже после штрафбата.
– Ну-ну, – заинтересовался Сергей.
– У меня в хранилище «шелх» был, я иногда пользовался. А тут от девушки летел, возвращался в часть. Не успел, светало, и тут звон мотора. Хорошо прижать руль пера под днищем успел. Наш Як, одиночный, лётчик крутился вокруг меня. Глаза вот такие! Представляешь, что он видел? Лодка, что летит на высоте трёхсот метров под парусом, на корме сидит советский танкист в синем комбинезоне и шлемофоне. Я там экстренно на посадку пошёл, лес внизу. Потом, через пару недель, нашёл этого лётчика. В психушке. Да, не удивительно, после его рапорта-то. Я представляю глаза командиров, когда они его читали. Безголовый, мог бы и догадаться, что будет.
Мы посмеялись над этим случаем. К слову, лётчика через полгода выпустили, на связном самолёте до конца войны летал.
– Кстати, а как ты выбрался с планеты? – спросил я Сергея. – Да и до полковника дорос? Как повоевал? Наши поняли, что ты не настоящий Павлов?
– Интересно? Ну слушай…
Владимир Геннадьевич Поселягин
Окопник
Роман
Выпуск произведения без разрешения издательства считается противоправным и преследуется по закону.
Очнулся я от бормотания, всё тело болело, но главное, мой разум и память на месте. Тут Мансуру спасибо, не тронул. Хотя злости у меня на него хватало. А бормотание разобрал, кого-то искали, тут же и крик раздался:
– Товарищ старшина, товарищ лейтенант тут!
Боль была серьёзной, похоже, тело поломано, и я уже понял, что происходит, когда мне освободили голову и, отряхивая от пыли лицо – слёзы от кирпичной пыли текли, – сказали:
– Живой.
Да, прошлый носитель этого тела погиб под грудой кирпичей. Так и должно быть, именно в тело этого лейтенанта Мансура я и отправил тогда. Не этого, из параллельного мира, но всё схоже. Теперь моя очередь выживать. Впрочем, что за офицер, не знаю, в подробности не вдавался. Да и давно было, уже не помню, выбирал молодого командира при смерти, для вселения, вот и будем выживать. Мне ещё ответку нужно кинуть Мансуру. Хотя это его ответка на мои действия. Признаю, вполне обоснованная. А пока меня освобождали. Несколько обломков было крупных, спаяны раствором, сняли. Ещё отметил то, что грохотание шло, сотрясение стен и пола, и вроде стрельба из огнестрела, но далёкая. А может, я плохо слышу, шум в ушах. Да и вообще, на грани сознания плаваю от боли и контузии. Меня освободили, и когда я проморгался, слёзы помогли, мы были на свету, понял, попал туда, куда и думал. Форма на солдатах, скорее красноармейцах, была знакомой. Всё верно, Великая Отечественная война. Хорошо, что это одно из моих любимых исторических событий, и я в курсе истории и местных дел, что уже облегчает вживление. Да и выживание. Язык знаю, реалии тоже более-менее. Одна проблема, памяти прошлого хозяина тела у меня нет. Да и не может быть, тот ушёл на перерождение. Поэтому буду имитировать амнезию. Хотя чего тут имитировать? Я и так без понятия, в кого попал. Трое бойцов, кое-как одетых, один вообще в грязно-белом нательном белье, но в сапогах, вынесли меня. Ещё двое бойцов продолжали откладывать кирпичи, и, судя по окровавленной руке, торчащей из завала, там не я один засыпан был. Был и седьмой боец. Старшина, вижу по «пиле» треугольников в петлицах гимнастёрки, тот один по форме одет был, даже пилотка, только поверх гимнастёрки была жилетка из овечьей шерсти. А так красные кирпичи, всё в пыли, здание сотрясается от взрывов, измождённый вид бойцов. У двоих бойцов были винтовки Мосина, остальные безоружны. Меня это всё интересовало, изучал их во все глаза.
Меня вынесли и уложили. Нормально видел только левый глаз, второй чем-то замусорен, но пятно есть, значит, зрение не потерял. Под мои стоны, уложив на более-менее чистое место, старшина
– Старшина, – слабым голосом обратился я к бойцу, что перевязывал меня. – Кто я?
– Вы не помните?
– Нет. Даже как зовут.
Тот и стал описывать, что попал я в лейтенанта Дмитрия Павлова, что только прибыл из училища в их сорок четвёртый стрелковый полк, не успел оформиться, выходные, места в командирском общежитии заняты были, так того в казарме с помдежурного поселили, ну и война началась, сутки тот командовал, пока не завалило после артудара.
Сейчас июнь, двадцать третье, время к обеду подходило. Старшина уже забинтовал голову, другие раны не стал, одежда хоть как-то сдерживала кровь, а вот на голове текла. Так что меня переложили и дали возможность подумать. То, что из крепости нужно валить, сомнений не вызывало, вот и обдумывал, как это сделать. Нужно валить, и я прикидывал возможности. Хранилище при мне, двадцать тонн берёт, тут на Мансура можно положиться, если сказал, значит сделал. Я уже убрал внутрь для пробы обломок кирпича рядом и выложил обратно. Порядок, работает. Управление хранилищем выведено на сетчатку левого глаза. Флажок в углу, убирать и открывать окно хранилища. Всё понятно и вполне удобно. Что по возможности вернуть утраченное, я не говорю снова стать богом, это нереально сложно, но хотя бы вернуть седьмой слой ауры, снова стать магом, это уже куда реальнее. Я в курсе, что Мансур стал интересоваться демонологией. Мы, боги, чувствительны к демонам, как-то навестил того, Мансур затёр следы призыва, но я всё равно понял, нюх был тонкий. Да, я тоже стал изучать демонологию, нанял спеца из магов, даже один из основных языков изучил. Не скажу, что сам спецом стал, но теорию получил, практики вот не было. Я бог, не моя сфера деятельности. Для богов демоны табу, мы их исконные враги, а они наши. А сейчас проблем нет, даже такой простец как я, может совершить призыв. Вот обдумывал, какой из них использовать и кого призывать.
Пока бойцы работали, я одной рукой, правой, отстегнул нагрудный карман френча, уже нащупал там что-то плотное и достал стопку документов. Ну новенькое командирское удостоверение, это понятно, выдано в июне этого года, десятого числа. На имя Дмитрия Семёновича Павлова. Двадцать лет получается, как раз в мае исполнилось. Комсомольский билет, проездные и дорожные, и направление в сорок вторую стрелковую дивизию РККА. Про сорок четвёртый стрелковый полк ничего нет. Меня точно в него назначали? Видимо, куда могли, туда и заселили. Убрал документы на место, нужно будет сохранить, с трудом согнул локоть за спину и, чуть набок повернувшись, отстегнул клапан кобуры, достав пистолет ТТ. Смог откинуть магазин, одной рукой, но было ясно, что магазин пуст, от пистолета воняло свежесгоревшим порохом. Запасной магазин в кармашке тоже пуст. За эти сутки Дмитрий расстрелял всё, что было. Фигово. Пистолет и запасной магазин пока убрал в хранилище. Толку от него сейчас никакого.
В это время бойцы обработали тех двоих, что вытащили из завалов, один тоже в сознании был, и понесли ко мне, очистив пол от битых кирпичей и мусора. Разместили раненых рядом со мной, что дальше было, не знаю, случайно опёрся о левую руку, где два перелома, и меня вырубило, а очнулся от того, что меня толкнули, видимо, случайно. Хрипы рядом. Открыв оба глаза, второй я ранее очистил, он мутно, но работал, я увидел, что ко мне наклонились двое немецких солдат, один уже достал мои документы из кармана, и за ними третий немец пригвоздил раненого бойца штыком к полу, добивая. Был и четвёртый, явно унтер, стоял чуть в стороне, он на меня не без интереса поглядывал. Судя по тому как темнело, был вечер. Это мне на руку.