"Фантастика 2024-136". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
Против нее наступала знаменитая Железная дивизия, которой прежде командовали Корнилов и Деникин. Не имея у себя большого количества автоматов, солдаты дивизии смогли захватить только первую линию траншей противника и вынуждены были остановиться из-за сильного пулеметного и артиллерийского огня второй линии обороны, расположенной на возвышенности.
Не желая понапрасну губить солдат, Дроздовский остановил наступление, приказав лишь связать фронт врага перестрелкой, создавая видимость скорого наступления на австрийские позиции.
Прошел еще час, и тылы Шлихтера были атакованы русской кавалерией, блестяще совершившей обходной маневр. Храбрецам везет, это утверждение получило очередное подтверждение на практике, когда эскадрон вахмистра Чапаева, разгромив тыловые заслоны австрийцев, ворвался в селение Косинцы, где располагался штаб дивизии. Генералу Шлихтеру повезло гораздо меньше, чем его сослуживцу Бернстайну. Застигнутые врасплох австрийцы не успели бежать и были вынуждены занять круговую оборону.
Храбрец вахмистр лично бросился на штурм дома и, прикрывшись подвернувшейся под руку деревянной повозкой, проскочил под окна, в мертвую зону обстрела. Две ручные гранаты, брошенные Чапаевым в окна дома, уничтожили многих защитников генерала. Еще не успели затихнуть отголоски взрывов и осесть в помещении пыль, как вахмистр уже прыгнул в развороченное взрывом окно и, мягко перекувырнувшись, встал посреди комнаты, грозно потрясая маузером.
Два австрийских офицера, рискнувшие оказать сопротивление, были немедленно убиты, все остальные, включая раненного в плечо Шлихтера, предпочли сдаться. Запорошенные белой известкой, они покорно вышли наружу под радостные крики кавалеристов. Последним вышел Василий Иванович, по-хозяйски держа в руке генеральскую саблю, отобранную им у австрийца. Впоследствии за этот подвиг Чапаев получил звание хорунжего и Георгиевский крест четвертой степени.
Лишившись управления, дивизия моментально развалилась; большинство ее полков и батальонов сложили оружие, а остальные соединения пустились в бегство. Едва только австрийские заслоны были устранены, как Дроздовский ввел главные силы Мамонтова: тачанки и легкую артиллерию, бросив их на Кошице, опорный пункт обороны австрийцев. Туда вечером 17 октября прискакал генерал Бернстайн, до смерти напуганный известиями о прорыве фронта врагом и массовыми изменами чешских соединений. Сюда же стекались остатки австрийских резервов, призванные остановить продвижение врага на Лупковском направлении.
Бернстайн имел нелицеприятный разговор со ставкой императора, после которого глубоко в душе генерал пожалел, что не попал в этот день в плен к русским. Штрауссенбург был беспощаден к нему, грозил расстрелом и смертью всей его семье, если генерал не остановит продвижение врага. Но разговор с высоким начальством не был последним испытанием, уготованным судьбой Бернстайну.
Глубокой ночью он был разбужен громкими криками и ожесточенной перестрелкой, которая велась всего в нескольких кварталах от его штаба. Вначале генерал решил, что это русская кавалерия ворвалась в город, и уже идут уличные бои. Однако прибежавший к нему дежурный офицер доложил более страшную весть. Оказалось, что этой ночью два чешских батальона решили переметнуться на сторону врага и, подняв восстание, с оружием в руках вырвались из Кошице навстречу русским.
От такого подлого удара Бернстайн уже не смог оправиться. Его воспаленное воображение усердно рисовало все те кары, которым он подвергнется со стороны Штрауссенбурга, когда утром будет докладывать в ставку эту ужасную весть. Единственным достойным выходом из сложившейся ситуации, согласно старой традиции австрийской армии, была смерть, что Бернстайн и сделал, пустив себе пулю в висок.
После этого уже ни о какой обороне города на военном совете, спешно собранном по поводу смерти генерала, речь уже не шла; оставшиеся офицеры посчитали лучшим решением оставить Кошице, благо на горизонте показались разъезды «ужасных казаков». Когда первые разъезды осторожно приблизились к городу, они обнаружили его пустым, австрийцы покинули его всего сорок минут назад. Дроздовский не стал бросать конницу Мамонтова в погоню за беглецами, хотя соблазн был большим. Вместо этого генерал был занят переброской через перевал всех своих сил, одновременно выставляя сильные заслоны от возможного контрудара со стороны восточных Карпат. Весь этот участок был отдан корпусу чехословацких добровольцев под командованием генерала Гайды, о военных способностях которого Дроздовский был очень невысокого мнения. Поэтому ему в помощь был прикомандирован полковник Стабров, в обязанности которого входило обеспечение связи между Гайдой и ставкой Деникина.
Вслед за 8-й армией Дроздовского ровно через сутки начали свое наступление Каледин и Зайончковский. Здесь главный приоритет был отдан 9-й армии, наносившей удар в направлении Сату-Маре, имея перед собой австрийские части, которые в скором времени, согласно диспозиции Штрауссенбурга, должны были заменить отступающие соединения армии Макензена.
Бои в этой части Карпат шли очень напряженные. Каждую высоту и перевал наши солдаты брали с боем, предварительно подвергнув массированному артобстрелу из всех видов калибров. За первые два дня боев дивизии Зайончковского смогли продвинуться только на два километра и остановились, не выполнив ближайшую задачу. Австрийцы стойко оборонялись, умело используя превосходство своих позиций.
Сам Каледин наступал на Мукачево и неожиданно для Деникина добился заметных результатов. Этому в определенной мере способствовало не только храбрость подчиненных Каледина, но и успехи его соседа Дроздовского. Едва стало известно, что Кошице пал и русская кавалерия вышла по ту сторону Карпат, как стоявшие против Каледина австрийские части стали стремительно отступать, стремясь избежать окружения. Мукачев был взят 20 октября Костромским полком, за что он был удостоен Георгиевских труб.
Тем временем Деникин усиленно перебрасывал через Лупковский перевал подошедшую с севера конницу генерала Келлера, которая согласно былой договоренности со Ставкой была возвращена Юго-Западному фронту к началу его наступления. Длинной вереницей тянулись через горный проход кавалеристы, пулеметные тачанки, походная артиллерия первой конной армии, дабы нанести решающий удар по последнему союзнику немцев.
Полностью развернуть свое войско под Кошице генерал Келлер смог только к утру 21 октября и сразу же ринулся в бой, стремясь наверстать упущенное. Главным направлением удара первой конной армии стал город Мишкольц, занятие которого создавало серьезную угрозу для второй столицы австрийской империи Будапешту.
Одновременно с ним в рейд по австрийским тылам устремились и конники Мамонтова, которым предстояло занять Ньиредьхазу и тем самым облегчить продвижение соединениям Каледина и Зайончковского. Навстречу кавалерии Мамонтова Щербачев активно теснил армию Макензена, последнее подразделение немецкой армии на территории Австрийской империи. Выйдя на венгерскую равнину, русские могли позволить себе провести широкомасштабную операцию с двойным ударом по тылам противника. Расчет строился на нестабильность в австрийских частях, вызванную изменой чешских соединений, а также сильное падение морального духа среди солдат Двуединой империи.
Продвигаясь к Мишкольцу и имея справа от себя надежное прикрытие в виде гор, Келлер приказал развернуть кавалерию широкой лавой, которая подобно огромному венику расчищала дорогу пулеметчикам и артиллеристам. Делали это они основательно, и поэтому к цели своего наступления русские войска вышли лишь к вечеру 22 октября.
В Мишкольц уже были стянуты все имеющиеся в наличии резервы австрийской армии, состоящие поголовно из мадьяр, под общим командованием генерала Ньяди. Они спешно укрепляли город, опоясывая его лентой траншей и пулеметными гнездами. Времени почти не оставалось, и поэтому Ньяди приказал солдатам работать посменно, но развернуть оборону к вечеру. Приказание генерала было выполнено, но совершившие этот трудовой подвиг солдаты так устали, что ударь русская кавалерия этой ночью, то одержала бы над венграми легкую победу.
Келлер ударил утром, проведя легкую разведку боем, желая лучше выявить диспозицию противника, изобразив лобовую атаку. Скачущие на позиции врага во весь опор кавалеристы, едва заговорили пулеметы противника, моментально развернулись на месте и отступили назад, выполнив поставленную перед ними задачу любимого командира. Вскоре по выявленным огневым точкам венгров ударила полевая артиллерия армии Келлера, развертывание которой полностью закончилось лишь вечером прошлого дня.
Сражение за город длилось в течение всего дня, но к исходу вечера Мишкольц по-прежнему оставался в руках Ньяди. Спешившиеся драгуны дважды атаковали город и сумели прорвать переднюю линию обороны, но завязли на подступе к городским окраинам. Венгры дрались отчаянно, за каждую траншею и каждый окоп, и с каждой отбитой атакой у них росла уверенность в своей силе.