"Фантастика 2024-136". Компиляция. Книги 1-24
Шрифт:
– Пожалуй, вы правы. И с чего нам следует начать?
Выдержав паузу в два дня, за которые дипломаты обговорили основные правовые и экономические условия, Алексеев объявил, что русская сторона готова обсуждать польский вопрос. К этому времени уже были обговорены границы Греции и Болгарии, у которой была отобраны земли Западной Фракии, тем самым лишая болгар выхода к Эгейскому морю. Русская сторона согласилась с подобным урезанием некогда дружественной державы, но завела отчаянный торг вокруг передаче Греции и земель Восточной Фракии. Алексеев согласился уступить грекам Адрианополь, но категорически отказывал грекам в праве выхода к Черному морю.
В ответ на слова Клемансо о праве греков на эти земли, Алексеев заявил, что год назад, когда они были уступлены русскому правительству турецким султаном, то ни один из союзников по Антанте не оспорил это решение и не объявил о своих правах на эти земли.
– Единственная пострадавшая сторона в этом вопросе является Турция, но об её претензиях на эти земли я не слышал – говоря это, Алексеев ничем не рисковал. Последний турецкий султан Мехмед VI скончался два месяца назад в Дамаске, так и не дождавшись подавления движения Кемаль-паши, провозгласившего Турцию республикой.
– Если вы так хотите, мы можем продать эти земли греческому королю – продолжил Алексеев, чем вызвал улыбку на лице Ллойд-Джорджа. Все прекрасно знали, что у греческого короля не было денег на выплату жалования своим солдатам, что было одной из причин поражения армии генерала Караманлиса от турков.
Так закончились препирания вокруг Восточной Фракии и теперь, когда русские объявили о своей готовности решать польский вопрос, переговорщиков очень интересовало, как Россия готова уступить свои земли, которыми она по праву владела более ста лет.
– Господа, прежде чем мы приступим к обсуждению польского вопроса, я хотел бы обговорить некоторые нюансы, без уточнения которых этот разговор бесполезен. Мы полностью и всецело понимаем ваше желание дать полякам свободу, и в этом мы готовы идти с вами до конца. Однако хочу напомнить вам, что наша страна входит в число стран победителей, и мы не позволим никому диктовать нам условия относительно целостности нашего государства. Эта наша твердая позиция и отступать от неё мы не намерены.
Алексеев замолчал, давая возможность всем несогласным высказаться, но союзники молчали, и тогда Верховный правитель продолжил.
– Как вы сами понимаете, о безвозмездной передаче польских земель не может идти речи но, идя на встречу господину Вильсону, мы готовы уступить часть своих владений в обмен на иные территории германской или австрийских империй.
– Что вы конкретно имеете в виду господин Алексеев? – немедленно ответил Клемансо. На этом заседании Вильсон отсутствовал, его вновь подвело здоровье и поэтому француз без всякого смущения, несмотря на присутствие Лансинга взял на себя роль первой скрипки. – Мы хотели бы услышать конкретно, что вы согласны отдать и что просите взамен.
– Мы не просим, господин Клемансо, мы предлагаем произвести обмен – мгновенно отпарировал выпад француза Алексеев, не желая ни в чем уступать своему маститому противнику, в этом сложном поединке. Желтые глаза тигра сразу вспыхнули недобрым огнем: - мы вас внимательно слушаем месье.
– Благодарю – Алексеев чуть заметно кивнул и хорошо поставленным голосом начал говорить. Суть его речи сводилась к готовности уступить в пользу образуемого польского государства, свои земли, начиная от старой российско-германской границы до Лодзи. Северная точка отдаваемых земель был Торн, а южной точкой новой границы стал Краков. Взамен их Алексеев требовал передачу России Мемеля вместе с устьем Немана и территориальных послаблений для Германии, виде оставлений в составе германской республики Нижней Силезии.
Подобный альтруизм в пользу немцев был порожден очень простой, но очень важной причиной. На землях Нижней Силезии располагались важные промышленные заводы, на которых русское правительство имело свои скрытые интересы. Передача такого мощного потенциала в руки поляков было полностью недопустимым и поэтому Алексеев, и решил поступиться частью своих земель, действуя с дальним прицелом.
В собственность поляков переходило всё, за исключением железной дороги и ткацких фабрик, которые были объявлены собственностью России. Понимая всю важность их для молодого польского государства, русские были готовы вести дальнейшие переговоры об их продаже, но не о какой безвозмездной передаче не могло идти речи.
Предложение сразу поддержал Ллойд-Джордж, во-первых, британец был явно против передачи силезских заводов в руки поляков, поскольку это сразу снижало возможность немцев по выплатам репараций. А во-вторых, он просто не желал усиления польского правительства, которое было полностью под контролем французов.
Клемансо наоборот, стал энергично требовать передаче польской стороне Варшавы как главной столицы польских земель. На это, Алексеев заметил, что польское правительство уже назвало своей столицей древний Краков и он полностью согласен с таким подходом.
Напирая на Алексеева, Клемансо надеялся на поддержку Лансинга, но госсекретарь не проявил активности, посчитав предложение русской стороны хорошим компромиссом в столь сложном и запутанном для американцев вопросе. Лансинг плохо представлял себе, о каких землях идет речь и кто имеет на них больше прав поляки или русские. По большому счету ему было все равно, главное лед тронулся, и он может рапортовать президенту о появления прогресса в польском вопросе.
Оставшись в одиночестве, Клемансо был вынужден сдаться и первая договоренность о границах польских земель, была зафиксирована на бумаге, с маленькой пометкой что, понимая всю важность этого вопроса, договаривающиеся стороны готовы продолжить консультации. На ней настоял Лансинг, и как оказалось не спроста. Когда Вильсон узнал о результатах переговоров, гнев охватил его. Он обрушил на голову Лансинга град незаслуженных упреков и как результат, у него сразу зашумело в голове и доктор Грейсон, был вынужден пустить ему кровь. Когда он узнал о намерениях президента завтра присутствовать на заседании четверки, то сразу предупредил Вильсона об опасности его затеи.
– Вы конечно в полном праве распоряжаться собой господин президент, но со своей стороны я должен предупредить вас. Из-за какой-то Польши вы сильно рискуете своим здоровьем господин президент. Сейчас вы в положении стрелка, у которого один патрон и вы должны выбрать свою главную цель Европа или Америка.
Вильсон сразу понял, о чем говорил доктор. Проходи этот разговор в марте, Вудро, без всяких сомнений очертя голову, бросился бы в схватку с русскими, но на дворе стоял июнь, а впереди было трудное покорение мнения американского народа, а это было очень трудной задачей. Поэтому после недолгого колебания, Вильсон остался дома, дав Лансингу приказ не останавливаться на достигнутом рубеже и активными действиями не давать русскому медведю уползти в свою берлогу.