"Фантастика 2024-150". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
— Тут с ними был еще один, — напомнила серая крыса. — Явный гном. Надо бы подождать…
— Нечего ждать, Аркония на горизонте, — был ответ.
Справедливости ради замечу, что Монго погрузили на плащ, растянутый между коней. Так же поступили и со Скареди. С прочими не особо церемонились. Нас обыскали. Большой Костыль пошел по рукам: солдаты удивлялись «мудреной маскировке» оружия. Я радовался, что мой хитрый пояс остался хитрым, и Бога-в-Себе никто не нашел, равно как и покойника. Я лишь опасался, что капсула с оным покойником лопнет, когда меня бросят поперек крупа коня. Вот это была бы… катастрофа.
Лицом вниз, ремнями стянули руки и ноги. Моя шляпа упала в траву. Полуденное солнце согрело затылок. Я ощутил себя волком, которого везут со спутанными лапами на потеху синьорам.
Я приподнял голову, напрягаясь до ломоты в шее: рядом везли Имоен. Монго, которого я не сумел разглядеть, проговаривал бессвязные обрывки слов, вроде бы — какой-то диалект Южного континента, похожий на боевой язык кверлингов из Одирума. Вот странно, откуда он знает?.. Нет, мне мерещится, явно… Скареди молчал. Альбо молчал тоже.
— Ядрена вошь, чтоб вы все от чумы передохли! — сдавленно пожелала Крессинда.
Ад и пламя!
Где этот Олник, когда он нужен? Где его команда отчаянных храбрецов?
Мы выехали из лощины; я подскакивал на крупе, молясь про себя, чтобы капсула с покойником выдержала. Мимо плыли белые стены Сэлиджии.
«Драуууммм-баааммм! Драуууммм-баааммм!» — вели испуганную песнь колокола.
Все ворота, мимо которых мы проезжали, были закрыты. Последние группки беженцев расползались от города.
Усилием воли я подавил приступ ярости.
Ну ладно, вляпался сам и вляпал других. Теперь думай, думай, как никогда не думал раньше, как всех вытащить.
Невозможно? Кто там сказал: «Невозможно»? Зубам во рту тесно?
Я вновь приподнял голову и впереди, на извиве дороги увидел группу гномов. Они поспешали от лагеря, все такие гордые и надутые, все в клетчатых килтах и шерстяных красных гетрах до колен. Нет, не все — один, красномордый, заросший качественной черной щетиной, был в штанах.
О… Олник! Он что-то рассказывал своим; руки мелькали в воздухе, как лопасти ветряка.
Судьба, позволь, я расцелую тебя в обе щеки: ты послала мне шанс, единственную надежду. Пусть она слегка навеселе, и мозгов у нее не густо, но эта надежда — последняя наша надежда, во как!.. Да обрати ты на нас внимание, отщепенец!
Когда наша кавалькада приблизилась к гномам, те отступили на обочину. Олник и не думал глядеть на нас: ему не часто случалось бывать в центре внимания, а уж чтобы его взахлеб слушали соплеменники, такого, наверное, не было отродясь. Он не говорил — пел, паря на крыльях восторга и впитывая всеобщий интерес к своей персоне.
Трепач!
Я уставился на него и громко закашлял.
Бывший напарник мазнул по мне взглядом и застыл, распахнув рот. Потом он увидел Крессинду и спал с лица, став белей снега в горах. К счастью, у него хватило ума не вскрикнуть (Крессинда, хвала богам, не вскрикнула тоже). Мы проехали мимо и начали спускаться к полю Хотта, к стану, что широко раскинулся вдоль стен города, одним краем упираясь в обрывистый берег Мелонии. На затянутом дымкой горизонте проступали какие-то темные размытые пятна.
Армия арконийских фундаменталистов начинала разворачиваться на поле Хотта.
Лагеря фракций встретили нас истеричным лаем собак, запахом дыма и… страха. Уж поверьте, эту субстанцию я ощущаю за мили. Я чую ее носом, затылком, и разными другими частями тела. Так обучены варвары Джарси.
По меньшей мере половина войск Фрайтора, собравшихся у стен Сэлиджии, ожидала неминуемого поражения.
Палатки и шатры каждой из фракций стояли отдельно, словно невзначай отгородившись друг от друга рядами телег и фургонов. Опоясать лагеря рвами, насыпать валы времени, очевидно, не хватило, но и без того было ясно, что в расположении войск Фрайтора кроме страха царит еще взаимная ненависть.
— Кого везете? Стой!
Мой конь перешел с тряской рыси на шаг.
— А тебе что за дело, умник? — отозвался белобрысый.
— Мы патруль барона Кракелюра!
— Ну и что? А мы — церковная гвардия архипрелата Багдбора! Над нами благословение Чоза!
— Мы тоже благословлены на добрые дела!
— И что? Бог ближе к тем, кто ему служит напрямую, умник! Гадючьему сыну привет!
Я оторвал взгляд от истоптанной копытами земли: гвардейцев окружили конники в тяжелой броне. На левой руке каждого белая повязка — чтобы различали своих, очевидно. Недобрый взгляд был у людей барона, даже, я бы сказал, злой. И еще: их было примерно в два раза больше.
— Я передам привет, — сказал командир баронского патруля — смурной мужик лет сорока. Видимо, он был умнее, раз решил не спорить, чей отряд ближе к богу. Он окинул взглядом гвардейцев церкви и, клянусь вам, слегка мне кивнул!
Да нет, не может быть, показалось!
— Ну, так кого везете?
Гвардейцы начали переглядываться. Они были в меньшинстве.
— Так, мародеров… — нехотя ответил белобрысый.
Я услышал, как зарычала — именно зарычала — Крессинда.
Глупая ложь. Мародеров принято вешать на месте.
Люди барона Кракелюра испытали волнение: чуть заметное, но я его уловил. Смурной дядька начал приподнимать левую руку, чтобы — я в этом не сомневался! — дать приказ нас отбить, но в уши ударил стук копыт, и откуда-то сбоку багровой тучей налетел новый отряд церковной гвардии.
Взрыкивая, как стая псов, которую отогнали от лавки мясника, патрульные барона Кракелюра освободили дорогу. Мы продолжили путь под охраной человек сорока, если не больше. Нас везли уже не на рысях, а размеренно, как богатый подарок невесте, и мне это не нравилось. Между властными партиями Фрайтора велась какая-то странная игра, в правила которой я не был посвящен. Выражаясь метафорически, в лагере явственно тянуло дохлой крысой.