"Фантастика 2024-150". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Княгиня за ночь пришла в себя окончательно и снова увлечённо погрузилась в чтение. Хотя перед моим уходом на экзамен напарница отвлеклась от книги, и показала мне большой палец, поддерживая. Это было так лестно!
Собственно, ничто не предвещало беды. Вернувшись с пятёркой я завалился в кровать прямо в одежде и пролистывал учебник по этике и морали, освежая знания перед следующим экзаменом. Сколько мне ещё изображать из себя прилежного студента-то? Я нахмурился, пытаясь вспомнить хотя бы количество предметов, которые надо обязательно сдать.
На шестом в дверь громко постучали.
— Первая Церковь! Именем Иисуса откройте!
Княгиня мигом растворилась в воздухе. Молодец, мало ли кого нелёгкая принесла. Я неторопливо поднялся с кровати. Стук повторился. В дверь били не переставая, но хоть не кричали при этом. Впрочем колотили недвусмысленно, безо всякого пиетета и уважения. Этого терпеть нельзя.
Щёлкнул замок, и я поднял голову на архидиакона из чёрного духовенства. О том, что это представитель радикального крыла Первой Церкви говорил расшитый золотыми рунами чёрный капюшон. Здоровый дядька, конечно. У них там по рангу быстрее двигается тот, кто кушает больше?
— Артемьев? — с нескрываемым презрением спросил незнакомец в боевой броне. Ему бы в дверной проём протиснуться с такими формами.
— С кем имею честь?
— Это он, — сказал святоша рядом с ним. Вместо левого глаза у него светился красный окуляр импланта. Слева и справа со штурмовыми винтовками в руках стояло ещё двое иноков. Сюда целую армию нагнали? Ради меня? Как мило.
— Именем Иисуса Христа вы арестованы, — почти прокричал архидиакон.
Меня втолкнули в комнату, которая моментально заполнилась рослыми иноками. Все с чёрными капюшонами, все с оружием.
— В чём меня обвиняют? — мягко осведомился я.
— В подселении. В связи с ведьмой. В тёмных ритуалах с человеческими жертвоприношениями! — глаза архидиакона горели ненавистью. — Я тебя сгною, враг рода людского! Ты до конца своих дней будешь молить Господа нашего о прощении. Я лично буду за этим следить.
Вот это номер.
— Вы комнату точно не перепутали? — спокойно уточнил я.
Архидиакон моргнул, растерявшись, а затем снова надулся важностью:
— Ты же сказал, что ты Артемьев! Молчать!
Я поднял указательный палец, пытаясь вставить слово, но после очередного вопля опустил руку. Ладно, сейчас это не сработает. Подселение? Ритуалы? Что за ерунда?
На моих руках сомкнулись кандалы из заговорённого сибирия, и я тут же перестал чувствовать силу. Вот это в планы точно не входило. В спину толкнули.
— Я сам! — огрызнулся я на инока. Что-то в моих глазах заставило священника отступить.
В коридоре было многолюдно. Измученные сиротским бытом зеваки сбежались отовсюду. Наверняка кто-то из младших классов бегал по этажам и стучал в двери с криком, что церковники идут.
Среди встревоженных лиц я разглядел испуганное личико Лизы, а затем наткнулся взглядом на самодовольный взор Семёна. Глаз он не отвёл, а губы его тронула злая полуулыбка. Ох дурак… Завистливый дурак.
— Топай давай, демон! — рявкнули за спиной. Снова толкнули. Я, не отрывая взгляда от бывшего товарища, зашагал по коридору прочь. Ничего себе новости, Сёма!
Во дворе наша процессия столкнулась с ещё одной группой священников, которые волокли растрёпанную Василису Фесенко. Лицо девочки было перепачкано кровью из-за рассечённой брови. Когда-то гордая и независимая ведьма бросила на меня умоляющий взгляд, на что я лишь поднял руки в кандалах из сибирия.
— Всё будет хорошо, — удалось бросить ей, когда мы оказались рядом. — Я что-нибудь придумаю.
— Молчать, демонопоклонник! — рявкнул архидиакон и замахнулся на меня. Я даже не вздрогнул, спокойно и холодно глядя ему в глаза. Священник снова стушевался. — Придумать ты можешь лишь мольбы в адрес Всемогущего Господа нашего, дабы твоя проклятая чёрная душа не попала в ад, где ей самое место.
— Следите за давлением, — вежливо посоветовал ему я. — У вас вены вздулись. Нехорошо может закончиться.
— Ах ты тварь! — почти взвизгнул архидиакон, но справился с собой. — В машину их! Обоих!
На парковке стояло несколько автомобилей Первой Церкви. Четыре патрульных и один массивный храм на колёсах, с золотым куполом на крыше. Окна закрывали решётки с крестами, а под бело-голубой краской была такая броня, что без труда выдержала бы очередь крупного калибра.
— Как тебе вкус славы? — спросил я у Василисы, когда за нами захлопнулась дверь. В свете голубого и золотого цвета было видно, что ведьма беззвучно плачет. — Видишь, как оно бывает?
Мне они сделать ничего не смогут. Доказательств нет. А вот Фесенко может и прижмут. Смотря, что найдут при обыске.
— Мне страшно, Илья… — проскулила она.
— И это правильно, — кивнул я. — Ситуация донельзя неприятная. Но не безысходная. Давай, присядь, поговорим. Успокоимся.
Она всхлипнула, но послушалась. Села рядом, обхватив себя за плечи. Машина церковников тронулась с места.
— Они… Что теперь будет? Что теперь будет, Илья? Я не хочу. Я ничего же не сделала плохого!
Ну, это заявление было, несомненно, спорным и коллегия адвокатов подняла бы подобное заверение на смех.
— Успокойся, — мягко повторил я. — Глубокий вдох, глубокий выдох. Раз-два. Поняла?
Через минуту после того как Василиса покорно послушала моего совета — ей полегчало. Теперь она пусто смотрела прямо перед собой. Я же внимательно оглядел нашу клеть на колёсах. Тут может быть и прослушка. Прямо не поговоришь, если не хочешь себе ещё проблем добавить. Весьма вероятно, что какой-нибудь инок в наушниках сидит в кабине рядом, курит и внимательно слушает всё, что может быть произнесено в недрах их мобильного храма.