"Фантастика 2024-150". Компиляция. Книги 1-23
Шрифт:
Я покосился на Анастасию-Многоликого. Его точно в детстве «прошили», и сейчас у него происходит крушение всего. Блин, может отщипнуть кусочек и посмотреть что будет?
Ой, нет, не хочу. Да и не уверен, что получиться сразу. Надо на кошках потренироваться, ну, вернее на каком-нибудь мерзавце. Первый блин с расщеплением по любому комом выйдет, потому что не слышал я про такие вот выкрутасы с частицей души. Знание на уровне кровомантии, если честно. А то и хуже, очень уж напоминало умения мёртвомагов. Однако этих перебили ещё на заре пробуждения дара в крови людей. То, что творили с плотью покойников те извращенцы, не понравилось вообще никому. Да и сами мёртвомаги друг другу злейшими врагами были. Так что учение забытое, затерянное и слава всему хорошему. Толпы живых мертвецов пусть останутся в фильмах для Рррупи.
Блин. Вплетать в чужой контур свою сущность… Просто и сложно одновременно.
— В чём сила Разумовских? В чём их фишка? — спросил я, прервав обмен вопросами-ответами между Оладушкиным и Родионовым. Оба чуть опешили от неожиданности.
— Полагаю, это талант к Боевому Применению, — предположил Претендент. — То, что я про них знаю — Разумовские все в нём прекрасны.
— Нет, — избитое лицо Насти повернулось ко мне и с губ сорвалось:
— Всестихийники они.
— Ох, помыть бы тебя, — поморщился я. — Точно всестихийники? Больше секретов нет?
— Я знаю все секреты госпо… Разумовского…
Его прямо раздирала злоба. Даже не хочу представлять себя на его месте.
— Оно и видно, — хмыкнул я. — Ладно, пустое… Получается, кто-то другой внедрил в тебя подогрев сердечный к господам Разумовским.
— Подогрев? — он попытался приподняться. — Что это было? Я ведь сразу почувствовал. Этот голос… Это зов, он исчез. Как пелену с глаз сорвало. Холодно, страшно, но ясно. Кристально ясно. Вся жизнь перевернулась.
Красивые пальцы Анастасии некрасиво сжались в кулаки, ногти пропороли кожу.
— Они сделали нас рабами…
— Это всё очень патетично, — заметил я, понимая, что теперь мой интимный интерес к реальной распорядительнице остался в прошлом, после таких бесед с её изуродованной копией. Печально, но терпимо. — Но хотелось бы знать, кто это сделал, если не Разумовские?
— Романовы? — предположил Оладушкин. — Очень похоже на умение их крови.
— О, это была бы славная ирония… — не удержался я от смешка. Многоликий же побагровел от гнева и прошипел:
— Этого не может быть. Не может быть… Должны быть другие специалисты. Это…
— У Разумовского были такие? Раз вас так несколько поколений модифицируют, то должно же остаться хоть что-то, — почесал я нос. — Какой-то такой же могущественный род.
— Дружба Разумовских и Романовых началась лишь в поколении Александров. До этого… Они не были так близки… — заметил Оладушкин.
На лице Анастасии-Многоликого проявилась глубокая задумчивость.
— Кстати, зачем мы это обсуждаем? — поинтересовался Претендент. — Предлагаю вернуться к вопросу, когда мы остановим то, что происходит в Империи.
— А мы останавливаем происходящее в Империи? — удивился я. — Меня больше интересовало какого лешего меня попытались убить, и теперь этот вопрос уже неактуален. Разобрались, вроде бы.
— Как только Разумовский узнает о моём провале, он пришлёт следующих. Кровь Романовых должна исчезнуть, — заявил Многоликий. — У вас нет выбора. Но я могу помочь…
Мне не нравилось ощущать себя Романовым. Артемьев привычнее и не так помпезно.
— Ты не в том положении, чтобы предлагать помощь, — печально вздохнул я. — Сейчас помощь нужна тебе. Напряги память и скажи, кто кроме Родионовых был сильно близок с твоим бывшим.
Я осознанно опустил «хозяина» и получилось двусмысленно. Ну и пусть, так даже лучше.
— Савельевы… Бурмистровы… Степанчуки… — забормотал Многоликий, нахмурился. — Они преданы ему как и я… Они все…
Лицо Анастасии прояснилось.
— Ведьма… Ведьма!
Ведьма? Хм…
— Больше деталей, Бес!
— Я не знаю имени. Живёт на острове в Ладоге. Воссинойсаари… Там детский лагерь отдыха элитный, всех детей туда… Тварь.
Он всё понял. И я всё понял.
— Как зовут эту ведьму?
— Не знаю. Я её не видел. Он к ней всегда один ходит, я и не интересовался ею.
Многоликий зарычал:
— Потому что он говорил мне не интересоваться.
— Хорошо. Принято. Ладно, какой наш план дальше? — бодро улыбнулся я. — Господин Претендент?
— Мы можем всё исправить. Мы можем выступить против Разумовского. У нас есть свидетель его преступления. У нас есть кровь Романовых. У нас есть поддержка Первой Церкви.
Оладушкин запнулся, неуверенно уточнил:
— У нас же есть поддержка Первой Церкви?
Я пожал плечами. Теоретически да. Вообще движуха в сторону Разумовского имела логику, но первая беда человечества это всё-таки не мстительный князь, а летящая сквозь бесконечность злобное создание, готовое жрать сырой вредный завтрак, вместо затянутого вкусной серостью мира. И всё это лишь бы предотвратить собственную смерть. Мелочный какой.
Пока не время радовать ребят новой напастью, им бы с текущими неприятностями разобраться.
— То есть мы сейчас напишем в сети о том, что власти что-то скрывают, и весь народ, все семьи разом поднимутся единым фронтом и снесут лживую гадину с трона, я правильно понимаю твой план? Вон, Бес нам что-то весёлое в ролике станцует, да?
Оладушкин хмыкнул, покачал головой.
— Ты абсолютно прав, Илья. Большая политика много приобретёт, когда ты получишь трон.
Мило как.
— Если, — поправил его я.
— Тогда мы должны просто его прикончить. Я…
— Его охраняет Рассказов, а также Басков и Носков, — подал голос Многоликий, со значением в голосе. — Претенденты оба, как ты знаешь. Он под такой защитой, которая вам и не виделась. Проще вырезать всех оставшихся европейских правителей, чем дотянуться до князя Разумовского.