"Фантастика 2024-18". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Мои раны к этому моменту немного зажили, и я уже почти без помощи моего заботливого друга мог передвигаться. Далеко, конечно, не ушёл бы, но до туалета вполне мог дойти сам. Где-то в середине ночи меня в этот туалет как раз и приспичило. Я встал с широкой лавки, заменяющей кровать, набросил на плечи тулуп и вышел из крестьянской избы.
Сделав по направлению к туалету пару десятков шагов, каким-то шестым чувством почувствовал, что вслед за мной из дома ещё кто-то вышел. Обернувшись, увидел молодого парня, наматывающего концы крепкой верёвки на кулаки. Меня, судя по всему, собирались придушить, пользуясь тем, что я не слышу, не смогу позвать на помощь и самое главное, не смогу оказать особого сопротивления.
За остаток ночи больше никаких попыток меня убить, никто не предпринимал, а рано утром мы, позавтракав, покинули деревню. На этот раз с нами отправились ещё двое мужиков, чтобы оказать помощь в дальнейшем пути. Ближе к полудню я стал мёрзнуть, несмотря на то, что погода оставалась достаточно теплой для зимы, по моим ощущениям температура была приблизительно в районе минус пяти градусов. Одежда, которую меня заставил одеть заботливый воин, была мне немного тесновата, а рукава рубашки и штанины были ещё и короткими. Сапоги тоже оказались немного малы, из-за чего зажатые словно в тиски ноги основательно замёрзли. Заметив, что я мёрзну, нянь остановил обоз и приказал мужикам развести костёр. Судя по тому, как они его слушались, я предположил, что он не простой смертный, имеет определенный вес в обществе, но не слишком высокий. В палатке госпиталя он кланялся перед начальством, здесь же мужики кланялись ему, но не слишком-то и низко, лишь из уважения.
За час, проведённый возле жаркого костра, я хорошо согрелся, даже шкуры с себя сбросил, чтобы не вспотеть. Также я выяснил, что мужики, сопровождающие нас, мне тоже кланяются, как и моему няньке, из чего напрашивался вывод, что человек, за которого они меня принимают, далеко не крестьянин. Вот только смотрели они на меня, если честно сказать, без всякого уважения во взгляде.
Слух ко мне так и не вернулся, из-за чего я сильно переживал. Оставаться глухим до конца жизни, мне очень не хотелось. Вскоре меня вновь усадили в сани, так как сам я пока этого сделать не мог, бинты с меня ещё не все сняли, приблизительно две трети осталось, и они сковывали движения.
Часа через два добрались до развилки, где повернули на право. Дальше дорога была хорошо наезженной, лошади пошли быстрее, а мой нянька почему-то стал заметно нервничать. Ещё через час я догадался почему. Впереди появилась конечная точка нашего трёхдневного путешествия. На холме стоял замок, не сказать, что большой и красивый, но точно замок. Это была первая увиденная мною здесь каменная постройка. Никаких башен с остроконечными крышами у замка не было. Он представлял собой простое большое здание высотой приблизительно около двадцати метров. Большие дубовые ворота этого замка для усиления были окованы железом, над ними в стене заметил несколько бойниц. Никакого рва вокруг и уж тем более подъёмного моста и в помине не было.
Обитатели замка заметили нас почти сразу и к тому моменту, когда мы до него добрались, нам открыли ворота. Пока подъезжали, я во все глаза рассматривал это монументальное строение средневекового зодчества. Оказавшись за воротами, понял, что замок построен в форме квадрата с довольно просторным внутренним двором.
– Добавить ещё один угол, и получится маленький пентагон, - подумал я, осмотрев замок как с внешней стороны, так и со стороны двора.
Никакой радости в глазах связанной с нашим прибытием, ни у кого из жителей замка я не заметил. Все мужчины смотрели с грустью, а женщины увидев нас, зарыдали. Минуты через две, меня аккуратно вынули из саней и перенесли в замок, в одну из комнат первого этажа. Мой нянька, бросив на меня короткий настороженный взгляд, вскоре скрылся из вида где-то в недрах замка.
Глава 3
Глава 3
В комнате я остался один, по-прежнему находясь в положении полулёжа. Предоставленный самому себе, я осторожно встал, находиться в таком положении уже просто не было сил, организм требовал движений. С этим у меня сейчас были определённые проблемы. Не только бинты стесняли, но и некоторые раны от резких движений вновь начинали болеть. Сделав два осторожных шага, я остановился, потому что увидел женщину. Она вошла в комнату не со двора, а из смежной комнаты, расположенной справа. Пару минут мы рассматривали друг друга. Я пытался понять кто она, а она, судя по всему, пыталась признать во мне того, за кого меня все принимали. На вид ей было приблизительно сорок-сорок пять лет, среднего телосложения, ростом приблизительно 160 см, волосы тёмно-русые, местами в них проявилась седина. Одета была просто, я бы даже сказал бедно, почти так же как были одеты женщины в деревне, но у тех одежда была вообще одни заплатки.
Спустя пару минут, она видимо всё же признала во мне кого-то и по её щеке пробежала крупная слеза. Я улыбнулся и решил, подойти к ней, но забыл о том, что широко шагать мне ещё противопоказано. В итоге моя левая нога не выдержала резкого движения, от сильной боли я упал на колени. Женщина бросилась мне на помощь и помогла сначала встать, а потом и сесть, обратно на ту же лавку с которой я только что встал. Усадив меня, она присела рядом и что-то говоря, посмотрела мне в глаза. Она смотрела, говорила и её взгляд постепенно менялся. До неё наконец-то дошло, что я её не слышу. От этого понимания у неё ещё сильнее потекли слёзы. Не люблю, когда женщины плачут, поэтому я взял её за руки и, поглаживая их, ещё раз улыбнулся.
– Я вернулся Новар и привёз твоего сына, - Чарес поднявшись на второй этаж, вошёл в комнату барона. Эта комната сейчас стала для барона и спальней, и рабочим кабинетом, и столовой, он из неё почти не выходил, если только по важному делу, да и то ненадолго.
Для Чареса сейчас наступил самый ответственный момент – Новар должен был признать в этом чужаке своего сына. Судя по реакции всех подданных барона, подмену пока никто не заметил, все решили, что это настоящий сын барона Эрит. Осталось убедить в этом Новара и жизнь вернётся в прежнее русло, а может быть даже станет лучше, если чужак окажется нормальным парнем.
– Как он погиб? – барон отложил перо, которым что-то писал и откинулся на спинку кресла.
– Он жив Новар, но серьёзно пострадал. Сейчас он ничего не слышит, не говорит и, судя по всему, совсем ничего не помнит. В остальном всё поправимо, раны вскоре заживут. – Чарес подошёл к столу, за которым сидел барон и положил на него боевой топор и кошель, туго набитый золотыми монетами. – Нас только двое вернулось, остальные остались на поле боя. Это награда от командующего генерала Катнара, за проявленную твоим сыном доблесть.
– Ты обманываешь меня Чарес, да? Мой сын и доблесть понятия не совместимые.
– Напрасно ты о нём так думаешь, он сражался как зверь, получил семьдесят два ранения и смог выжить.
– Сколько-сколько? Его каждый винайец по разу ударил что-ли или по нему конный отряд прошёл? – барон слушал Чареса и не верил ни одному его слову. Он хорошо знал, что из себя представляет его сын Эрит и винил себя за то, что слишком сильно его баловал в детстве.
– Каждый, это вряд ли, но желающих было хоть отбавляй. От его рук погибло по моим не очень точным подсчётам, больше сорока винайцев и один маг. Да, Новар, он убил мага, твой сын берсерк. На твоём топоре осталась кровь того мага.