"Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
Кстати о перестрелках. Не далее как три дня тому назад наш скромный госпиталь осчастливили своим визитом их высокопревосходительство господин Кочетков. Век бы такого счастья не видать… И вроде бы наш старый Акела вполне себе приличный дядька: умный, внимательный, внешне добрый. Начитанный, аж просто жуть, — любой энциклопедист обзавидуется. Знает все, обо всем и обо всех. Вот только прозвище свое получил не зря: временами из-под личины скромного картографа нет-нет да вздыбится серая шерсть и блеснут клыки готового к броску волка. И пусть это бывает редко и очень ненадолго, а я вроде бы надежно защищен от его клыков статусом личного друга и помощника, все равно — страшно. Иной раз кажется, что он уже давным-давно знает, кто я такой, как бы не лучше меня знает, только молчит до времени. Строит свои одному ему понятные комбинации… Вот и в этот раз его визит по странному стечению обстоятельств совпал по времени с посещением госпиталя Арсениным. Только из всех раненых он почему-то больше всего внимания мне уделил. Как бы не с полчаса в моей палатке торчал — Всеслава Романовича поджидал. А потом, в дружеской беседе, легко и весело господин генштабист поведал нашему капитану развеселую историю о том, как некий английский капитан Бёрнхем разнес в щепки шахту Кэмпбелл и увел у буров из-под носа шесть пудов готового к отправке золота. А потом так же непринужденно, как бы вскользь, бросил, что, мол, этот Бёрнхем — тот самый ушлый малый, что вернул британцам угнанный нами бронепоезд. А плату за аренду взял кровью и с лихвой. И вроде бы просто так Владимир Станиславович эти байки травил, мало ли на войне удачных диверсий? Вон Де Ла Рей англичанам каждый день сюрпризы один хлеще другого устраивает, но мне показалось, нет — я уверен, что это ж-ж-ж неспроста, и Кочетков нас с капитаном не рассказцем потешал, а задачу ставил. Тем более что уже перед уходом он так цепко глянул на капитана и говорит, мол, интересный господин этот Бёрнхем, надо бы с ним знакомство накоротке свести. А вы, Всеслав Романович, как с поездкой на воды закончите (это он на готовящуюся операцию по захвату Уолфиш-Бей в стиле «Трех мушкетеров» намекал), порадуйте старика новой птичкой. Я, мол, страсть как люблю местных птиц слушать… Тут Арсенин и призадумался: господин Кочетков — орнитолог знатный, как ему в мелкой просьбе не потрафить… А Акела, словно вспомнив завет дедушки Мюллера о запоминающихся последних словах (хотя какое вспомнить? Сколько сейчас лет тому Мюллеру? Дай бог, чтоб родился уже) резко сменил тему и рассказал очередную байку. Но уже не о делах военных, а о странной компании, которая наперекор всему упорно рвется в охваченный войной Трансвааль. А компания и в самом деле странная: мужчина, девушка, пес и кот. И кажется, все они — русские. А с мужчиной он вроде даже знаком. Странное дело, но при упоминании этого Леши Пелевина голос Акелы вроде как подобрел, и сам он, полковник то бишь, улыбнулся. Да мягко так, с гордостью, так учитель своим учеником гордится. И на меня посмотрел: пристально, вдумчиво. Я тогда не придал этому взгляду никакого значения, а потом мелькнула шальная мысль, а ну как Акела знает о моем прошлом-будущем, и тот Пелевин такой же попаданец, как и я? Вот бы встретиться да поговорить с ним по душам. Вдруг я прав, и тот Алеша уже выбрал свою лестницу в небо? Может, и мне подскажет, какую выбрать. Когда-то, уже не помню, где и от кого, я услышал такое вот занятное высказывание: Господь и Дьявол сыграли над человеком зловещую шутку, подарив ему право на выбор. Тогда я только недоуменно пожал плечами и благополучно эти слова позабыл. А теперь вспомнил и задумался, насколько же верны те слова. Просто до жути как.
Через неделю Всеслав Романович, Датико, Коля и Барт (если к тому времени поправится) уезжают в Уолфиш-Бей, а я, скорее всего, — нет. Вчера принесли приказ, что после излечения меня направляют к новому месту службы — в Преторию. В личное коммандо президента Боты. В новую гвардию, так сказать. Поделился я этой «радостью» с Датико. А он глянул на меня так грустно, улыбнулся по-доброму, словно малыша по головке погладил, и говорит: мне, мол, тебя будет не хватать, но зато душа моя будет спокойна, что с тобой все в порядке и больше я тебя не потеряю. Езжай, говорит, и не думай. А сам ушел. Сразу.
Барт тоже говорит, что это честь великая, а сам глаза в сторону отводит. А я как про честь услыхал, так про свое награждение и вспомнил. Наедине. В палатке. И сразу такое чествование поперек глотки встало. Не хо-чу. Еще раз такой чести — не хочу. И пусть следовать полученному приказу правильно, и по закону, и по трезвом (читай — шкурном) разумении, — не хочу. Я — бывший учитель, но пользоваться учебником под названием «Книга жизни: правильные ответы на все вопросы» так и не научился.
В той умной книге, словно на блюдечке, преподносят готовые ответы и даже решения. Вот только вчитываясь в ответы, понимаешь, что не всегда наше «правильно» сходится с общепринятым «верно». Потому как даются те ответы лишь на типовые ситуации, условно приближенные к быту. А ни на один действительно важный вопрос ответов нет. Я все это понимаю, но все равно думаю, размышляю, прикидываю…
Нам не дано с тобой понять…. Нет, ну вот же привязалась и отвязываться не хочет. А может, все верно? Нам не дано, а почему все и сразу должно быть дано, спрашивается? Мы с рождения привыкли кушать с ложечки, впитывать готовые догмы и аксиомы, моментально ставя крест на восприятии того, что не дано. А может, всего-то и нужно понять, что пресловутое «дано» лишь условие задачи? А вот каким будет решение, зависит только от тебя. И совсем не обязательно, чтобы верный ответ в жизни сошелся с ответом из учебника.
Так что ну ее к чертям, эту Преторию, гвардия и без меня обойдется. Потому как без блеска и лоска придворных войск я обойтись могу, а без улыбки Дато — нет. Так что пусть там, где мои друзья, опасно, но зато мне с ними хорошо и спокойно. Надежно. И им со мной — тоже. Решено: собираю манатки и сваливаю по-английски. На фронт, к друзьям. Может быть, это и неверно, но зато — правильно. Лично для меня.
Сергей Бузинин
Последняя песнь Акелы. Книга третья
Даешь! Нам не восстать под барабанный бой.
Стая Хищных Птиц
Вместо райских голубиц –
И солдаты не придут с передовой.
«Марш хищных птиц»
Каждый выбирает для себя
женщину, религию, дорогу.
Дьяволу служить или пророку –
каждый выбирает для себя.
Пролог
Громоздкие напольные часы гулким боем возвестили о наступлении полдня и, оставаясь равнодушными к монотонно расхаживающему по комнате долговязому бородатому мужчине в длиннополом сюртуке, продолжали отмерять кусочки времени, которые люди называли минутами.
Бородач бросил короткий, нетерпеливый взгляд на циферблат и, игнорируя ироничную усмешку невысокого крепыша, развалившегося в кресле и водрузившего ноги на журнальный столик, вынул из внутреннего кармана пиджака короткую трубку и охлопал карманы в поисках спичек. Справедливо предполагая, что поиски вряд ли увенчаются успехом, крепыш нехотя выбрался из кресла и, небрежно чиркнув длинной шведской спичкой о голенище пыльных сапог, поднес трепещущий огонёк товарищу. Тот, благодарно качнув окладистой бородой, раскурил трубку и с монументальным видом надолго замер напротив окна.
– Якубус! – сочно потянулся крепыш, пронаблюдав полчаса за бородачом, застывшим, словно обелиск перед окном. – Скажите честно: на улице комедианты дают представление или молодые бауэрфрауэн отплясывают доммвелок, задирая юбки выше головы? Давненько за вами слежу и скажу по чести, я уже не могу и представить, какое зрелище заставило вас прилипнуть к окну. Так что же?
– Дом, – не оборачиваясь, скупо обронил бородач. – Люди строят дом, Кристиан. Только представьте, мой друг, вокруг война, а они строят… Счастливцы… И ещё. Не нужно столько официоза, оставим «выканье» дипломатам. Зови меня просто – Коос. Мы не в церкви, да и ты не пастырь, – бородач вдруг запнулся на полуслове и тоскливо взглянул на собеседника. – Да и когда мы еще в церковь-то попадём?
– Служение в храме – для праздничных дней, друг мой, Коос, – с легким надрывом вздохнул Кристиан, – а в беду и на войне надо верить, что Бог с тобой. Просто верить. А что же до остального – как ва… тебе будет угодно, – крепыш покладисто кивнул и вновь плюхнулся в кресло. – Даю голову на отсечение, вы… тьфу, ты! Ты! Ты сейчас думал о своей ферме. Сколько там уже не появлялся?
– В Лихтенбурге-то? – погрузившись на мгновение в радостные воспоминания, скупо улыбнулся Коос. – Почитай с Рождества и не был. А как англичане Старка и его головорезов с цепи спустили, так и вовсе семью в буш перевез. Есть там у меня одно укромное местечко. Пусть заищутся.
– Ну, учитывая, сколько там рабочих рук, смерть от скуки и голода им не грозит, – хмыкнул Кристиан. – Сколько у тебя детей? Десять?
– Двенадцать, – с едва заметной грустью улыбнулся бородач. – Единокровных – двенадцать. А перед самой войной еще шестерых сорванцов усыновили. И впрямь – не соскучатся.
– Ну, такой оравой ты после войны свое хозяйство вмиг восстановишь, – чуть завистливо протянул Кристиан и потянулся к пузатой бутылке, стоящей на краю столика. – Или англичане до него еще не добрались?