"Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
«Смогли бы, если бы мы не вмешались. Впрочем, уже свершившаяся история сослагательного наклонения не приемлет».
– Не стоит их недооценивать, Вилли.
– Переоценивать тем более не стоит, Ники, – усмехнулся Вильгельм, – зачем нам делиться славой и добычей с каким-то отребьем? Ты ведь не будешь отрицать факта, что из Европы туда уехали сплошь неудачники, которые не смогли ничего добиться на Родине?
– Даже если принять это за факт, то неудачниками было лишь первое поколение. И неудачливость не означает никчёмности. Удача – баба коварная, привечает далеко не всех достойных…
– Так, стоп!
– Так мы настроим против себя весь мир, Вилли…
– Вот и хорошо, – кивнул Кайзер, – у нас будет больше славы и добычи. Если придётся воевать три года – так тому и быть, в этом я с Микадо полностью согласен.
Вильгельм Второй плеснул в бокалы «Шустовского», помочил кончик сигары, сделал затяжку и спросил:
– Почему ты заказал суперлинкоры японцам, а не моим, Ники?
– Твоим я собираюсь заказать ледоколы. Во время войны они для нас будет важнее любых линкоров. К тому-же японцам я плачу не деньгами, а передачей технологий. Микадо и Ёсихито отлично понимают, что строят эти корабли практически для себя.
– Что за технологии?
– Те самые, которые твой Вальтер Николаи пытается у меня украсть. – усмехнулся Николай, – Я поэтому тебе и не предложил – а вдруг у него получится. Теперь их можно украсть ещё и у Микадо.
– Ники, – Кайзер заметно покраснел, – ты должен понять, что этот загоризонтный корректировщик огня слишком важен для моего флота.
– Отлично это понимаю, Вилли. Не только для твоего, это сейчас самое важное для всех флотов, поэтому я этот секрет так и берегу. Пока успешно берегу, раз даже Николаи его украсть не может. А тебе мы поставим такие приборы накануне войны, в этом не сомневайся, в плане всё учтено. И не наказывай Николаи, по сравнению с остальными разведками, его ведомство ближе всех к цели подобралось.
– Извини.
– Пустое. Мы в Рейхе тоже работаем. Позволь дать тебе совет.
– Буду благодарен.
– Не делай ставку на дирижабли и отравляющие газы. Дирижабли – очень лёгкая цель, а хлор – не чудо-оружие, он стекает в низины и быстро разлагается. К тому же от него отлично защищает противогазная маска с примитивным фильтром, и в войсках такие появятся очень быстро. Применить всё это ты сможешь только один раз. Да и то, воинской славы ты этим не стяжаешь, скорее наоборот.
Вильгельм Второй покраснел ещё сильнее, глотком выпил коньяк, вскочил и нервно обошёл стол.
– Проклятье! У меня нет ни разведки, ни контрразведки.
– Сядь, Вилли. Выпей ещё. Успокойся. Всё у тебя есть. Об этом, кроме меня, пока никто не знает. И дирижабли, и хлор нам пригодятся в мирных целях, так что деньги на ветер ты не выбросил. Выпей, выпей, а то тебя того и гляди удар хватит.
– Да, уж, – произнёс Кайзер, послушно закинувшись «Шустовским», – я сам попросил тебя не портить отличный вечер философской заумью и получил шах и мат. В два хода. У меня нет ни разведки, ни контрразведки, ни вундерваффе.
– Не преувеличивай. Разведка и контрразведка у тебя есть, а вундерваффе – это очень опасная иллюзия. Всё, что создал один человек, сможет повторить другой. Причём, повторять гораздо проще, ведь уже точно известно – к чему нужно стремиться.
– Стремимся, – вздохнул Вильгельм, – Сименс говорит, что Тесла – гений, повторить мы его сможем ещё не скоро.
– Тесла – гений, как и Менделеев, – согласился Николай, – но ты себе даже не представляешь, сколько они стоят. На реализацию их задумок бюджет выделяет по пять процентов и всё равно не хватает. Я готов с тобой делиться, Вилли, но делиться честно. Технологии сканирующего радара, артиллерийского корректировщика и радиотелеграфа с переменной частотой связи за два корпуса для тяжёлых ледоколов. Эти ледоколы и тебе пригодятся. Это не чудо-оружие, но весомое, доступное только нам, стратегическое преимущество – возможность быстрого манёвра флотами.
– Только два месяца в году.
– Да, всего один раз в год. Но вы ведь решили воевать целых три года, ради мести, славы и добычи, так что удивить мы сможем трижды. В это стоит вложиться. Подумай. Посиди с Тирпицем и подумайте вместе, посчитайте. Если мы сплотим против себя коалицию из Британии, Франции, САСШ и Италии, то по весу залпа будем уступать почти вдвое. Важность быстрого манёвра большими силами в этом случае переоценить трудно.
В Варшаве проведал Олечку и зятя, Царя Польского и Принца Прусского Вильгельма-младшего. Ничего польского в Варшаве не осталось, Уличные вывески, газеты, делопроизводство (включая суды) и образование только на немецком. За общение по-польски штрафуют, а по-русски нет. И газеты на русском не запретили, а они пользовались большой популярностью – и центральные издания и местные. Поляки, назло германцам, переходили на русский язык. Массово.
Сами. Без единой копейки от бюджета, на свои кровные. И так же массово переселялись в Россию. Бешеной популярностью газеты пользовались из-за публикуемых там вакансий. Поляки охотно ехали заселять даже Заполярье и Камчатку, не говоря уже про остальное. Как подданные Рейха, в России они имели полные и равные права, не то, что в родной Польше, где даже за ругательство «Пся крев» можно было схлопотать дубинкой полицейского, а то и немалый штраф.
Пока Николай странствовал на восток, сестрёнка родила первенца. Опять Вильгельма, с фантазией у Гогенцоллернов явно туговато. Второго точно Фридрихом назовут. Малыша крестили по православному обряду, крёстными будущего Вильгельма Четвёртого стали Сандро и Ксения.
В Варшаве гостила Маман, хотя, скорее, подкарауливала. Вдовствующая Императрица запросила отставки с поста министра Социального развития. Процесс налажен, план намечен, больше ничего интересного не происходит – только рутина, с которой отлично справится Зубатов, авторитета ему теперь хватает. А я его благословлю.
Маман теперь звезда масштаба Гагарина, звезда близкая, родная и неподкупная. Подлости от неё Николай не ждал. Теперь, даже на автономной орбите, эта звезда будет светить для нас. Договорились, с условием, что охрану драгоценной для Российской Империи персоны звезды будет по-прежнему осуществлять ведомство фон Плеве. А в остальном – пусть летает, заслужила.