"Фантастика 2024-23".Компиляция. Книги 1-20
Шрифт:
После упражнений в душ. Контрастный, чтобы обжигал так, будто еще чуть-чуть, и слезет обваренная кожа, и чтоб потом максимальный холод. Прекрасно прочищает мозги, бодрит и настраивает на деловой лад.
Но на этот раз от душа должного эффекта не последовало. На деловой лад я не настраивался. Зато назойливо откуда-то со стороны долбила неоформившаяся мысль, пытавшаяся пробиться в мое сознание. И у нее это не получалось.
Потом я приземлился на просторный бежевый диван. Там я пристроил ноутбук.
И тут та самая мысль все же пробилась и клюнула меня больно: «А ведь ты что-то упустил в разговоре с главным хранителем. Притом принципиально важное».
Что именно упустил? Да очень просто. Не обратил внимания на сущую мелочь. На то, что Сартаков не слишком удивился интересу госбезопасности к Свитку. Точнее, якобы удивился, но удивление было больше наигранным. И что-то он от меня определенно утаил.
«Гопники» сегодня вечером при встрече, конечно, попытаются раскрутить его по полной программе. Но они не знают, в каком направлении крутить. И не в курсе, что крутить надо жестко. Предупредить их и дать инструкции?.. Нет, не стоит. Тут придется работать самому.
Решено. Завтра снова лично встречусь с Сартаковым, уже зная, что с ним наработал Леший. И поставлю все на свои места.
Ну а пока пашем информационную ниву!
Компьютер загрузился. И я рьяно принялся за дело.
Прямых ссылок на Свиток Тамаха Ан Тира в сети нет – уже проверено. Но то, что раритет существовал в сегодняшней реальности – я не сомневался. Иначе меня бы не нацелили на него. Был только один случай, когда Звеньевой послал меня за несуществующим предметом. Да и тогда попутно я набрел на нечто такое, что было на самом деле нужно. Провидение – оно такое, иногда умеет хорошо шутить.
А если Свиток реален, то не могло в гигантском вместилище информации, которым является всемирная сеть, не остаться хоть каких-то косвенных его следов.
Сейчас для меня главное всем своим существом погрузиться в атмосферу и динамику Поиска. Попытаться мысленно войти в резонанс с Предметом. И тогда информация будто сама начнет находить меня…
Но в этот раз не нашла. Просидел за компьютером я несколько часов. Сгреб отовсюду кучу информационного мусора по древним текстам и рукописям, в которых давно почившие в бозе мудрецы многословно рассуждали об иллюзорности сущего, сне, бодрствовании и мерцании Вселенского Духа. А комп все набрасывал мне их и набрасывал. Каким боком это все мне нужно?! Или все же нужно?
За окном стемнело. Я захлопнул ноутбук. Все, устал. Притом настолько, что сегодня не увижу зацепок, даже если они будут перед моим носом.
Подошел к окну. Квартира располагалась на последнем этаже шестнадцатиэтажного здания еще советской постройки. Отсюда открывался волнующий вид на расчерченный косыми полосами холодного дождя город. На магистрали, пронзаемые светляками автомобильных фар. На старые московские улочки с дореволюционными и сталинскими домами. На сияющую, как рождественская елка, высотную, плавную и угловатую, головоломку Москва Сити. На главный небоскреб столицы с духоподъемным названием «Единство», вознесшийся выше Останкинской башни.
Передо мной раскинулось патриархальное прошлое, переходящее в стеклянное и стальное будущее. Игла «Единства», от которой исходил какой-то цифровой бездушный холод, нанизывала на себя эпохи старой златоглавой, кирпично-деревянной Москвы и нового технотронного бытия.
Тьфу, опять эта романтика и философские сантименты. Вообще, эмоции у меня стали слишком быстро раскачиваться. Хотя в этом виноват тоже Поиск – он всегда держится на моих обнаженных нервах. Погружаясь в работу, я, вроде бы железный человек, становлюсь порой чувствительным, как гимназистка. Оно понятно – ведь ничего не найдешь, если не ощущаешь эфемерные нити событий и узелки судеб.
Тут по глазам врезала вспышка света. Затем по ушам ударил оглушительный взрыв. И я рефлекторно будто сжался в тугую пружину, готовый тут же раскрутиться обратно сокрушительным действием.
Уф, совсем плохой стал. Это всего лишь гроза. Всего лишь гром. Обычный гром… Который вызывал в моей душе обвал.
В следующий момент я будто удар под дых получил. Сгусток темного дурного предчувствия впился в меня. Ошпарило холодным дыханием чего-то потустороннего и смертельного, находившего совсем рядом.
Гром и предчувствие. Голос встревоженной природы и тревога на моей душе – как же они любят ходить рядом…
Я сжал пальцы висками. Разобраться бы, что меня выбило из колеи именно сейчас! Будто тьма вокруг сгустилась. Стучало в голове «что-то произойдет». Или уже происходит? Что? Где? Что-то. Где-то. Но небо нам в овчинку покажется…
Я перевел дыхание. Немножко отпустило.
Часы показывали двадцать три пятнадцать. Время позднее. Черт, а от «гопников» ведь никаких известий. По идее, они уже должны были опросить Сартакова.
Сильнее зашелестел по крыше дождь. Я уселся в глубокое мягкое кожаное кресло. Была мысль позвонить Лешему, узнать последние новости. Но что-то удержало меня.
И тут я сам не заметил, как малодушно отключился. Провалился в какой-то стискивающий, тесный, не помню чем нашпигованный, сон.
И резко вынырнул из него. Точнее, меня выбила из этого сна настойчивая трель коммуникатора.
Зеленеющий в углу комнаты циферблат часов показывал полпервого ночи.
– Слушаю! – воскликнул я, нажав на клавишу.
– У нас новости, Старьевщик, – донесся хриплый голос Лешего.
– Надеюсь, не дурные? – сердце сжало холодной рукой.
– Зря надеешься. Мы от Сартакова.
– Припозднились что-то с допросом.
– Не было допроса.
– Это почему?
– В десять вечера ни по телефону, ни на звонок в дверь он не отвечал. Мы как полные дураки прождали два часа во дворе. Свет не горел. Думали, его нет дома. Для очистки совести вышли на базу данных московского видеонаблюдения. Срисовали, что в подъезд он заходил.