"Фантастика 2024-40". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– И я с ним?!. – Ендрек в ужасе повторил попытку удрать. С тем же успехом.
– Да говорю тебе – пьяный он в дымину. Трезвый был бы, сообразил бы… – Тут Бутля осекся и замолк. Побоялся сболтнуть лишнее в толпе сторонников Золотого Пардуса.
Лесок появился значительно быстрее, чем того хотелось.
Пан Цециль, пошатываясь, – может, и вправду настолько пьян, что драться не сможет? – скинул жупан. Вытащил саблю из ножен. Длинный клинок покрывала травленая изморозь. Даже не зориславка. Старше сабля, много
«Сколько ж она стоит, – подумал Ендрек и тут же укорил себя: – Ну, о чем ты, балбес, только думаешь? Вспоминай, чему тебя Хватан с Граем учили!»
– Выпить бы по чарочке! – весело воскликнул пан Бутля, стаскивая с Ендрека тарататку. – Никто не догадался горелки захватить?
– Выпить – это дело! – покладисто отозвался пан Вожик.
Все испортил незнакомый пожилой пан с крупной бородавкой на скуле.
– Еще чего! Хитрован! – Он погрозил пальцем с почерневшим ногтем пану Юржику. – Не дадим допрежде времени соперника уложить. И не думайте. Быть поединку!
Прочие зеваки согласно закричали:
– Верно! Не дадим!
– Быть поединку!
– Быть!
Они откровенно веселились и не пытались этого скрывать.
– Держи! – Пан Войцек сунул Ендреку в руку саблю.
Пан Цециль тем временем несколько раз крутанул саблю над головой. Удовлетворенно кивнул. Осклабился.
Меченый хмуро взглянул на него:
– Запомни, пан Цециль, посечешь моего человека, я тебя вызову. Завтра, как проспишься. Ты меня знаешь.
– Завтра будет завтра, – невозмутимо ответил Вожик. – А тебя я знаю. Вернее, думал, что знаю, пока с «желтой соплей» не увидал. – Он брезгливо скривился и замер, высоко подняв саблю и направив ее острием вниз – защита святого Жегожа.
Ендрек, не раздумывая, повторил его стойку. Почему бы и нет?
– Ну, начнем? – весело воскликнул Цециль и ударил.
Что б там ни говорил Юржик про гуляющий в голове носатого забияки хмель, но отмахнуться Ендреку удалось с большим трудом. С натяжкой его движение можно было назвать высокой терцией.
– Учишь таких, учишь! – запричитал позади Хватан.
А Цециль ударил снова. Двигался он легко и непринужденно, словно танцевал на балу.
Ендрек отпрыгнул и снова отбил удар.
– Ага! – закричал пан Вожик, целясь острием сабли в щеку противника.
Студиозус отпрыгнул, махнул саблей горизонтально, на уровне живота, и ничуть не удивился, когда Цециль отбросил его клинок в сторону мощным батманом.
Опять удар!
На этот раз Ендреку не удалось быстро отскочить. Он почувствовал боль в правом плече. Скосил глаза – махонький разрез с покрасневшими краями на рубахе. Не смертельно…
А пан Вожик продолжал сыпать ударами. Короткими, злыми. Парировать их Ендрек даже не пытался. Отпрыгивал, уходил в сторону, стараясь просто держать саблю в подобии подвешенной защиты.
Образовавшие круг шляхтичи
– Что за трус?!
– Кто ж такому зайцу саблю дает?
– Ату его, пан Цециль, ату!!!
Можно подумать, без их подсказки Вожик не стремился убить противника.
«Господи, помоги! – пронеслось в голове медикуса, и тут же возникла встречная мысль: „Что ж ты не просил: Господи, помоги научиться, – когда время было?“»
Еще Ендрек поразился отсутствию у себя страха. Будто не он уворачивался от наседающего врага, а кто-то другой, чужой и безразличный образованному студиозусу.
Из всей науки, вдалбливаемой в его голову и руки в лагере под Берестянкой, Ендрек твердо помнил одно – отбивая удар, нужно держать саблю острием вниз, иначе вражеский клинок может соскользнуть и поранить руку. А тогда все, конец.
Взмах, взмах… Удар!
Еще удар.
Еще!
Пан Вожик куражился, стараясь достать парня по лицу – в щеку, в висок, в подбородок. Играл он клинком мастерски, и ни у кого не осталось ни тени сомнения – будь носатый Цециль трезвым, валяться неуклюжему студиозусу порубленному, как капуста для борща. То есть в мелкую соломку.
«И не запыхается же! Будто не горелку с утра дудлил, а отдыхал и отсыпался…»
Ендрек вдруг с ужасом подумал, что будет, если он споткнется и упадет. Чего-чего, а конских кругляшей везде навалом. Не приведи Господи наступить на один такой!
Вожик ударил, целя в лоб. Парень отмахнулся, неуклюже исполнив высокую кварту. Тут же последовал укол в локоть, и Ендрек почувствовал, как рукав напитывается кровью.
«Все, конец, жилу перебил! – почему-то хладнокровно подумал медикус. – Жгут бы. И перебинтовать плотно, а я тут…»
Нога ощутила что-то мягкое и скользкое. Хотя… почему – что-то? Навоз, он и в Руттердахе, и в Батятичах навозом остается. Ендрек покачнулся, а пан Цециль в это время, обозначив тычок концом сабли в скулу противника, выполнил ловкий финт и полоснул студиозуса по груди.
– Дрын мне… – охнул сзади Хватан.
Ендрека спас, как ни крамольно это звучит, конский кругляш. Стараясь не упасть, он отшатнулся в сторону, и лезвие, вместо того чтобы разрубить грудину и ребра, лишь прочертило косую полосу от левого подреберья к правой ключице.
От острой боли в глазах потемнело. Парень зажмурился, ойкнул жалобно, дернулся и поразился громкому «А-а-а!!!» толпы. А когда открыл глаза, увидел, что его сабля торчит из живота пана Цециля. В аккурат на два пальца выше пупка.
Носатый пан недоуменно рассматривал холодную полосу стали и кровавые пузыри, изобильно обрамляющие узкий разрез на рубахе. Видно, боли он в первый миг не почувствовал. Огляделся, как бы испрашивая поддержки у шляхтичей, окружающих место поединка. А потом ноги его подогнулись, и пан Вожик медленно осел назад.