"Фантастика 2024-40". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Не напоминай, дрын мне в коленку! – воскликнул Хватан, чернея лицом. – Найду, своими руками шею скручу.
Даник и Самося глянули на них непонимающе. Новость о нежданном предателе доверили не всем, а лишь самым надежным и проверенным. Грай с Хватаном само собой знали, пан Юржик и Хмыз. Остальные, может, о чем и догадывались, но догадка – она догадка и есть. Цена ей ломаный медный грошик на выговской ярмарке.
Пять всадников, которые собрались выручать не вернувшегося в срок пана Войцека, погнали коней
Пан Бутля с пожилым гусаром долго глядели им вслед.
Грай, Хватан, Самося, Даник, Гапей-Тыковка…
Пять лучших бойцов после пана сотника. И кто знает, вернутся ли они? Ведь если придется продвигаться к Искоросту с оставшимися, надежды на успех испаряются, как снег в начале пашня.
Хватан, ехавший первым, обернулся, тряхнул чубом и махнул рукой.
Пятерка перешла на широкую рысь и скрылась за поворотом дороги. Вскоре затих и стук копыт.
Стало слышно, как пан Гредзик выговаривает Мироладу за плохо уложенное седло. Костерит на все корки и обещает угостить плеткой.
Хватан заставил спутников гнать коней едва ли не дотемна.
А почему бы и нет? Люди к седлу привычные. Порубежники. Двое бывших реестровых. А напоследок скользкий мужичонка – Гапей-Тыковка, о давнишних занятиях которого никто не знал. Таких наездников лишняя пара верст, проведенная верхом, не утомит. Делов-то, Господи! Откинулся на заднюю луку и трясись помаленьку. Другая история – кони. Животных не подогревает беспокойство о судьбе командира, не заставляет мчать очертя голову.
В предсумеречье тени деревьев вытянулись и заострились, готовясь слиться и раствориться друг в друге.
– Еще чуток, и отдыхать надо, – заметил Тыковка.
Его мышастый уже тяжело дышал. Вообще, с конем ему не повезло. Вроде бы и все стати, как полагается, – длинная прямая холка, мощный круп, широкая спина, а жеребчик с червоточинкой. Чуть что – задыхается, мокреет, норовит голову опустить. За таким глаз да глаз, а то падет в самый неподходящий момент.
– Ладно! Дрын мне в коленку. Вон те ясени обогнем…
– Верно. – Грай потрепал по шее буланого, подбадривая. – Там… это… похоже, родничок был. Коней… того… напоим. И сами не сдохнем.
Даник и Самося молчали. Они всегда молчали, когда не резались между собой в кости. На службе землю из-под себя не гребли, как иные. День до вечера прожит, и хорошо. Есть где голову склонить на ночь, найдется чего на зуб кинуть перед сном – просто здорово! А к чему о большем заботиться?
– Дело говоришь, – поддержал Грая Гапей. – Водицы бы сейчас холодной. Такой, чтоб зубы ломило…
Тракт обнимал пологий холм, как один подвыпивший приятель другого за плечи, возвращаясь из шинка. Такие холмы в Малых Прилужанах кличут могилами. Память о прежних веках, наполненных кровавыми войнами с западными и северными соседями, Грозинецким княжеством
Ясени, выстроившиеся на бугре, как рекруты на смотру, лениво шевелили зелеными пальцами-листьями.
Хватан первым прошел поворот и, выругавшись черным словом от неожиданности, осадил светло-гнедого.
У левой обочины горел костер – те, кто развел его, нисколько не таились. А к чему таиться? Чай, не лазутчики. На своей земле можно путешествовать невозбранно. Ближе к лесу топтались стреноженные кони, числом полдюжины. Среди них выделялся ростом и статью вороной жеребец со звездочкой во лбу. Сомнений в том, кто до недавнего времени ездил на нем, быть не могло.
– Гляди! Тьфу ты ну ты! Конь пана сотника! – воскликнул Хватан.
Заслышав голос порубежника, стоявший у костра человек развернулся в его сторону. Яркий отблеск подсветил грубый шрам через бровь и веко.
Ошибки быть не могло. Цимош Беласець.
А где один из братьев, ищи и прочих…
– Оружие готовь! – тихонько бросил Хватан. – Дрын мне в коленку…
– Дык… уже… – также вполголоса ответил Грай.
Тыковка выудил двумя пальцами из нашитого на грудь жупана длинного кармана арбалетный бельт и наложил его на тетиву. Когда он успел взвести самострел? Не мог же он его везти взведенным во вьюке? Даже думать смешно, точно, ни в какие ворота не лезет. Вот уж воистину хитровыкрученный крендель. Не знаешь, что и ожидать от такого.
– Ну, помолясь Господу… – Хватан украдкой, словно стесняясь излишней набожности, сотворил знамение, плотнее прижал шенкеля. Гнедой пошел вперед приплясывающим шагом. Порубежник на его спине скособочился, низко опустив руку с обнаженной саблей.
Цимош Беласець, конечно же, увидел их. Сказал что-то своим. Не разобрать что именно – далековато. Едва ли не бегом к костру поспешал Климаш – старший брат и глава рода Беласцей.
Разглядев, кто приближается к ним, он улыбнулся и приветливо взмахнул рукой.
Первым соломенный пучок на шесте заметил пан Стадзик Клямка. Ничего удивительного, ведь он ехал впереди, в охранении.
Пан Стадзик повернулся и крикнул:
– Шинок!
Хмыз и пан Юржик переглянулись. С одного боку, шинок – возможность отдохнуть, поспать на кровати, как люди, а не как собаки, из дому выгнанные, еда, приготовленная в печи, в горшке, а не на вертеле, на походном костре, возможно, баня или, на худой конец, лохань с горячей водой. Но ежели поглядеть с другого боку, шинок – это лишние глаза и уши, это горелка, развязывающая языки, это враг, подобравшийся вплотную в густой толпе и корд под лопаткой.