"Фантастика 2024-42". Компиляция. Книги 1-21
Шрифт:
Нирина облегченно откинулась в тень, сбрасывая пропыленную палетту, оставаясь в мгновенно подсыхающей тонкой шелковой рубахе, прикрыла глаза. Потом все же собралась и направилась к колодцу, прихватив бурдюки. Надо проведать гостей, пока солнце в зените и караван отдыхает. Но сначала – лошади.
Весело перекликаясь с возницами и перешучиваясь со сменившимися стражниками охранения, в свою очередь наполнила кожаные мешки. Парочка подростков, расшалившись, принялась брызгать на подходящих людей, но быстро была поймана матерью и водворена за уши в синий фургон. Вот спасибо мальцам, даже и обливаться не пришлось: весь пот смыли. Мокрая как мышь, Нирина взобралась на скамью, затем,
Ощупью миновав лежанку и полки, на одной из которых стояла клетка с вестником, сияющим в темноте белым оперением, добралась до расставленных в ряд сундуков. Нашарила в единственном открытом, третьем по счету, огарок свечи и огниво. Неловко развернувшись, задела крышку, и та с гулким ударом рухнула, едва не придавив женщине пальцы. Шипя и костеря собственную неуклюжесть, Нирина сунула свечу в фонарик, свисающий с потолка.
Тусклый огонек осветил просторное, но заставленное ларями и завешанное тканью почти под самый полотняный потолок помещение. Нагнувшись, женщина потянула за кольцо, вделанное в гладкие деревянные доски. Приоткрыв люк, нырнула в подпол. На корточках проползла между рядами длинных деревянных сундуков и, протянув руку, нащупала у одной из стен что-то мягкое. Раздался испуганный всхлип, шуршание, и на караванщицу уставились темные глаза.
Метнувшись вперед, Нирина зажала приоткрывшийся рот. Скуластый мальчишка лет десяти захлебнулся испуганным криком.
– Тш-ш-ш, – прошипела женщина, нащупывая фляжку.
Скрутив крышку, поднесла к растрескавшимся губам пассажира. Тот сделал пару глотков, потом молча схватил ее за руки тонкими полупрозрачными пальцами. Худой какой… Потянул в сторону, заставляя коснуться лохматой ткани, прикрывающей второго пассажира. Нирина послушно откинула маскировочный пустынник, и ей вновь захотелось выругаться. Второй гость был без сознания. Притиснув ребенка к сундукам и всучив ему флягу, женщина распотрошила кокон. В темноте не очень понятно было, что с мужчиной, но пульс на бледной даже в сумраке шее был прерывистым, редким, а дыхание – еле заметным. Нащупав заскорузлую повязку на груди, караванщица только вздохнула. Вот за что ей такое наказание?
– Вы куда? – шепотом спросила у мальчишки, затаившего дыхание рядом.
Потом, сообразив, повторила вопрос на местном наречии.
– В Перани, оазис Аран.
– Больше шести дней. Этот не доедет, – заметила Нирина. – Он тебе кто?
– Учитель… – тихо и невнятно, прикусив губу, ответил мальчишка.
– Хм, – вынырнув из подполья, женщина открыла маленький сундучок. Вытянув оттуда несколько мешочков, миску и моток чистого холста, захватила бурдюк со свежей водой и спустилась.
– Отпаивай его, – отдала указание пассажиру. – Вы что, воды вообще с собой не взяли?
Мальчишка только головой помотал, подползая ближе.
Ну просто слов нет!
Прислушиваясь к веселой перекличке молодежи у колодца и шуршащим шагам стражников, она принялась за работу. Отмочить, не жалея воды, пропитанные кровью бинты, вспороть тонкую рубаху из дорогой ткани. Обмыть воспаленную кожу вокруг длинных рваных порезов, смешать в миске травы с водой и белой глиной до консистенции мази, нанести на раны, перебинтовать.
Шепотом отругав неумеху, едва не «утопившего» своего спутника, Нирина сама принялась вливать воду тонкой струйкой в приоткрытые губы, с удовлетворением заметив, что дыхание пациента стало более глубоким.
– Ну вот, – прошептала она, – лежи здесь, обтирай ему лицо и смачивай губы. Это-то сможешь?
Мальчишка покивал, и женщина, потирая поясницу, вылезла наружу. Присев на сундук, задумалась. Вот так гости… И раскосоглазый мальчик вовсе не худощав, а просто очень изящен и красив. Той красотой, которой славятся многие старые аланийские семейства. Тонкокостный, белокожий, с темными, густыми, сейчас пропыленными и слипшимися от пота волосами. Глаза, насколько можно разобрать в душном сумраке, темно-темно-синие. Не то чтобы она много коренных аланийцев видела – на свое высокогорье они чужаков не пускали, – но в прилегающем к основанию плато оазисе, где обычно принимали торговые караваны, жили изгои и слуги низшей касты. А мужчина… на ощупь, хм, придворный. Кожа мягкая, бледная, не знающая солнца, мышцы плотные, черты лица… Ну резкие и острые, не столь аристократичные, как у мальчишки, но опять же не закаленные ветром пустыни. Мозоли на ладонях плотные, только от рукояти клинка и пера, пальцы не заскорузлые, изящные.
Учитель? Ну да, наемный дворцовый работник. А из чьего дворца – уточнять себе дороже. Просто довезем живыми обоих, раз просили.
Нирина откинулась на спину, упершись лопатками в бортик, взмахнула рукой, разгоняя легкий горьковатый аромат лекарственных мазей. Прикрыв глаза, женщина задремала. Жаркое душноватое нутро фургона не доставляло неудобств. Дом ведь – единственный настоящий. Особняк в столице не в счет.
Протяжно перекрикиваясь, возницы начали рассаживаться по фургонам. Глава каравана, хмуро щурясь, заглянул к Нирине, спросил:
– Все так же в конце? Не надоело?
Женщина встала, потянулась, качая головой и приглаживая встрепанные кудри:
– Иногда нужно и разнообразие.
– Пыль глотать? То еще разнообразие. – Широкоплечий индолиец, владелец десяти фургонов, хрустнул пальцами. Сощурил темно-серые глаза.
– Я добра сегодня.
– О, так, может, тогда согласитесь разделить со мной дорогу?
Нирина возмущенно фыркнула, выпихивая черноволосого наглеца из проема и выбираясь на палящее солнце.
– Релат, мы же уже все обсудили! Ты слишком хорош для меня, да и я не останусь молча ждать на женской половине.
Мужчина только чуть поклонился.
– Я должен был попробовать, – тихо пророкотал на ухо караванщице, улыбнувшись. И зычно, так, что эхо трижды вернулось от барханов, рыкнул: – Отправляемся!
Закутавшись в палетту, женщина уселась на высокую скамью и щелкнула поводьями.
И вновь была пустыня. Жаркая, испепеляющая и величественная. Золотисто-желтое бесконечное море тянулось от горизонта до горизонта, сверху его накрывал выцветший почти до белизны голубой купол неба. Втянувшись в монотонное дорожное настроение, Нирина под скрип колес принялась мысленно выстраивать маршрут.
К ночи караван достигнет оазиса Марук, потом минует развалины древнего города у колодезной стоянки, переночует в Нари, первом городе-оазисе каганата Перани. Затем две ночевки в пустыне, оазис Сенин, а уж потом Аран. Дальше караванные пути разветвляются, и гости свернут на север, к Энгизу, крупному свободному городу на границе пустыни и лесов, близ Сигизийского королевства. Это простая логика. Раз гости сходят в Аране, а караван Релата идет в Индолу и Ронию, другого пути для них нет. Не прямиком же через пустыню! Это местные кочевники еще могут проторить новый песчаный путь, а не изнеженные дворцовые обитатели. Этим нарушителям границ придется воспользоваться потайными дорогами.