"Фантастика 2024-46". Компиляция. Книги 1-18
Шрифт:
– Проклятье… Спасибо за хлеб-соль, добрая госпожа. Я пойду прямо сейчас – до соседнего королевства путь не близкий. Прощай.
– Прощай.
Несмотря на то, что ведьма меня расколдовать не смогла, я покидал ее дом в приподнятом настроении. Великие чудеса способна творить хорошая еда. В зубах покачивался узелок с сушеным мясом, которое ведьма собрала мне в дорогу. Впереди брезжила какая-никакая надежда… Тут я заметил мальчишку, которого сегодня уже видел мельком во время «выступления» на рыночной площади. Он еще тогда показался мне знакомым, но я как раз выполнял замысловатый акробатический кульбит, а когда встал на четыре лапы – не нашел его в толпе. Сейчас
Мою шею обвила петля, и я оказался вздернутым над землей, беспомощно размахивая лапами.
– Попался! – взревел кто-то позади меня торжествующе.
– Осторожнее, не задуши его до смерти! Этот зверь очень дорог мне, – раздался знакомый голос синьора Сароза. – Вот, дружище, опускай его в этот мешок.
Мелькнули лица Марка и Матвея, и над моею головой сомкнулась темнота. Веревка на шее ослабла, я смог глотнуть воздуха и начал немного соображать. Темнота оказалась на ощупь плотной и ворсистой. Рогожа. Рогожный мешок! Я проковырял когтем дырочку и успел рассмотреть Огюста, отсчитывающего монеты рослому мужику в потрепанной одежде. В руках мужик сжимал длинный шест с петлей на конце. Вот как… Значит, цирк синьора Сароза все-таки догнал меня. Синяша, видимо, явился на рыночную площадь поработать зазывалой, а я в тот момент там выделывался. Он выследил меня до дома ведьмы, предупредил отца, а тот успел где-то нанять собачника… Впрочем, за то время, что я пробыл у ведьмы, он успел бы собрать здесь целую армию. И что, скажете, я был неправ, называя свою удачу странной?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ,
в которой повествуется о том, как благородный Конрад фон Котт вновь оказался в плену у жестокого хозяина бродячего цирка и какой неожиданностью это закончилось для синьора Огюста Сароза
– И снова здравствуйте, почтеннейшая публика! Щедрые господа, прекрасные дамы! Мы рады представить вам истинное чудо дрессировки – кота ученого! Все вы прекрасно знаете, что эти твари слишком тупы и ленивы, чтобы обучиться хотя бы тем трюкам, которые легко выполняет любая собака. Но ваш покорный слуга не знает слова «невозможно»! Даже кота можно научить танцевать – было бы желание и… хороший кнут! – Огюст подмигнул зрителям, легким движением кисти заставляя кнут извиваться и дрожать, словно тот был живой.
Увы, теперь я прекрасно знал, до чего искусно синьор Сароз управляется с кнутом. Выпустив меня из мешка, Огюст первым делом сообщил мне, что раньше у него в цирке были еще и дрессированные животные, а дрессировщиком был он сам. От животных пришлось отказаться – при постоянных переездах с ними слишком много хлопот, но опыт умелого обращения с кнутом у синьора Сароза остался. И он мне его тут же продемонстрировал. Через мгновение я лежал на земле, сбитый с лап кончиком кнута. Через пару минут – больше не пытался встать, через пять не выдержал и запросил пощады. Через десять синьор Сароз утомился и приказал Марку отнести меня в фургон и посадить на цепь. Марк тащил меня за хвост, это было очень больно и унизительно, но после кнута Сароза казалось сущим пустяком.
Надо признать, синьор Сароз и впрямь был убедительным дрессировщиком. За эти десять минут он меня так убедил, что даже мысль о каком-либо сопротивлении его приказам вызывала у меня ужас. Я не трус. Я служил ландскнехтом много лет, сотни раз ходил в атаку и еще большее число раз удерживал атакующего неприятеля, на мне есть шрамы от пулевых ранений, от мечей, копий и даже шрапнели, я не хочу, конечно, но и не боюсь умереть: наемники редко умирают от старости – издержки профессии. Но эти десять минут равнодушного показательного избиения сломили мою волю. Я не осмелился роптать, когда меня посадили на цепь, слишком короткую даже для того, чтобы спрятаться под фургон. Ее только-только хватало спуститься на землю, чтобы справить нужду. Места на топчане мне теперь не полагалось, для меня в углу фургона бросили мешок. О походах на кухню к доброй синьоре Сароз тоже пришлось забыть. Раз в день – вечером – кто-нибудь из артистов приносил мне миску с объедками. Судя по всему, это было то, что оставалось после ужина других циркачей, а, если учитывать, как скудно кормил их Сароз, оставалось негусто.
Но все это было не так страшно, как то, что Сароз решил провести в Либерхоффе не меньше двух недель. Сборы получались хорошие, а вот погода испортилась – все еще было довольно тепло, но шли проливные дожди. Я понимал, что путешествовать по раскисшим дорогам удовольствие ниже среднего, но мне казалось, что Огюст откладывает выезд специально, чтобы помучить меня. Впрочем, что толку? Даже если я увижу проклятого фокусника в двух шагах от телеги, все, что мне останется, – помахать ему лапой.
– Ты что, заснул?
Кончик кнута пребольно вонзился в мою лапу. Я жалобно мявкнул и послушно закувыркался по кругу. Толпа зааплодировала. Сароз стал теперь пускать в ход кнут при любом промедлении с моей стороны и делал это с пугающим удовольствием. Думаю, если бы не прибыль, которую ему приносили мои выступления, он бы меня забил. Впрочем, он вполне компенсировал упущенное удовольствие, добавив мне парочку унизительных и опасных трюков.
После третьего за день представления мои дневные мучения закончились, но особой радости это у меня не вызвало. Во время представления хотя бы некогда было думать о том, что шансы вернуть человеческий облик тают на глазах. Сидя же на цепи в фургоне, я просто физически ощущал, как время утекает промеж когтей…
– Ваш ужин, господин.
Я вздрогнул, открыл глаза… Кажется, я задремал – усталость и постоянный страх вымотали меня окончательно. Смешно подумать, что кто-то будет обращаться ко мне на вы и называть «господином».
– Господин… вы спите?
А… Ну конечно, один такой человек все же остался.
– Нет, Андрэ. Даже если бы и спал, то ради такого великолепного ужина обязательно проснулся бы. Что тут у нас? О! Поросенок, фаршированный перепелками! А это? Форель! Какая прелесть! Вино… мм… дай-ка я угадаю..
– Господин? – Голос Андрэ прозвучал встревоженно. – Господин, вам нехорошо? Какой поросенок? Какая форель? Здесь немного мяса на костях и ячменная каша… тоже немного. Я хотел оставить побольше, но Синяша присосался к котлу как паук к мухе, все пихал в себя, пока из носа не полезло.
– Эх, Андрэ… ты разбил мои хрустальные грезы своим грубым реализмом. Ладно, не пугайся – все со мной в порядке. Это я так шутил.
– А-а-а… Да, понимаю… Кости и каша – поросенок. Да, и впрямь смешно!
– Ты меня удивляешь, Андрэ! – заметил я, пытаясь обнаружить на костях хоть что-то съедобное. – Ты научился улавливать иронию?
– Наверное. Не знаю, что такое эта ироня, но у вас смешно получилось, – признался Андрэ. – Я теперь все время разговариваю с господином Фредериком. Говорит, правда, больше он. А я слушаю. Он очень умный.
– Замечательно. – Тщетно. Кости напоминали отполированные десятками ладоней древки копий. Я вздохнул и принялся за кашу. – Видимо, тебя поспешили записать в дурни. Просто у тебя не было возможности развиваться.