"Фантастика 2024-49". Компиляция. Книги 1-15
Шрифт:
Муравьи нападали на Германа не сплошным потоком, а группами, но заблудиться все равно было невозможно — следов парень оставил достаточно. Уже через полчаса Тиана нашла матку, а вместе с ней и оставшихся муравьев, — и солдат и рабочих, — которые почему-то бестолково скакали вокруг исполинского тела матки. Впрочем, на появление Тианы они все-таки отреагировали. Как показалось почему-то разведчице — с облегчением. Правда, нападали все равно бестолково, мешая и отталкивая друг друга. Противопоставить споровому автомату им было нечего — всего за несколько секунд разведчица разнесла всю толпу. Даже приблизиться никому не дала.
Видимость здорово ухудшилась — все помещение затянула
— Все. Мертва. — спокойно констатировала Тиана.
— Ты не видишь Германа? — печально спросил Кусто.
Разведчица еще раз осмотрела захламленный трупами зал. Подошла поближе к матке, подняла вибромеч — он лежал возле самой головы, там, где было особенно много тел муравьев. Не тех, что убила Тиана — крупные, нарубленные куски. Германа работа. Вот только где же он сам?
Матка вдруг зашевелилась. Точнее не она сама, а ее бок. Пошел волнами, как будто изнутри что-то пытается выбраться. Или кто-то!
Тиана, не обращая внимания на боль от резких движений, подскочила к телу матки и аккуратно провела разрез мечом. Один, другой, третий… Наружу выпал шевелящийся кусок внутренностей.
В наушниках скафандра вдруг послышался какой-то хрип.
Упав на колени, Тиана принялась разгребать кучу мяса. Нащупала шлем, оттерла кое-как кровь…
Залитое кровью лицо за забралом будто треснуло посередине, в наушниках снова послышалось слабый хрип, а потом парень окончательно затих. Судя по показаниям, передаваемым его скафандром, он потерял сознание, и, если срочно не начать лечение, очень скоро умрет.
Герман Лежнев, штурмовик
— Эй, голоса, вы тут? Может, посоветуете, как найти эту самую матку? — Спросил Герман, откровенно опасаясь, что галлюцинации закончились. С голосами в голове веселее. Не так одиноко умирать.
— Я вывел тебе на забрало примерную схему муравейника, — Кусто ответил без промедления. — Только она очень неточная, внутренних ходов я почти не вижу. Зато почти точно ощущаю матку — она в основании. Для тебя это самый низ.
— Ну, вниз так вниз, — пробормотал Герман. Можно было бы усомниться, что Кусто ему кажется — галлюцинация не должна бы управлять функциями скафандра. Но Лежнев не усомнился, потому что стрелка, указывающая направление, вела себя совершенно непотребно. Изгибалась то эротично, то по-змеиному, меняла цвета… Его уже потихоньку начало накрывать. В этот раз, правда, музыки не было. Коридор, по которому он шел, все время причудливо изгибался, менял форму и цвета. В этот раз, правда, ни цветочков, ни радуги не было.
— Что ж какая жуть-то? — стуча зубами бормотал парень. Непонятно, отчего — от страха или от лихорадки. Все вокруг окрасилось в кроваво-черные тона, вместо музыки в ушах звучали какие-то голоса — пророчили смерть и вечные муки. Иногда прорывался голос Кусто, но так, ненадолго. Герман не выдержал — выбрался из вентиляции. Тесная, пульсирующая кишка вызывала безотчетный ужас. Впрочем, в обычном коридоре сильно легче не стало. Иногда появлялись муравьи, но Лежнев не мог утверждать наверняка, не кажутся ли они ему, потому что, во-первых, на муравьев то, что он видел, походило крайне слабо, а во-вторых они не сопротивлялись. Только корчили рожи глумливо.
Герман уже прошел тот зал с грибницами. Вот там сопротивление было, но недолго. Обрадованный возможностью выместить свой страх, Герман сходу устроил мясорубку. Стало не так страшно — ненадолго.
Герман уже не был уверен, что ему только кажется. Слишком запутался. Он уже забыл, почему ему нужно вниз, он не слышал больше голосов «хороших» галлюцинаций. Собственно, он вообще не был уверен, что еще идет, а не наблюдает предсмертный бред.
Почетный караул покойников закончился очередным залом, в глубине которого находилось нечто. Лежнев не видел подробностей, скорее чувствовал. Там, впереди, была сама смерть, голодная, алчная. И она ждала. Мертвецы за спиной торжествующе хохотали. Из тьмы в конце зала к нему уже ринулись… кто? Муравьи? Тени? Герман не мог определить. Лежнев взмахнул мечом раз, другой. Тело не слушалось — Герман управлял им как будто опосредовано. Как персонажем в компьютерной игрушке или марионеткой на веревочках. Тени не кончались. В какой-то момент они просто погребли его под собой, так что он не мог ни пошевелиться, ни даже вздохнуть. Голоса мертвых в голове торжествующе взвыли. Он понял, что пришел к финалу своего пути. Закономерному финалу. Сейчас его принесут в жертву этой твари и его пустая оболочка пополнит сонм призраков, вечно ожидающих новую жертву…
— Хрен вам, мрази! — заорал вдруг Лежнев.
Левая рука нащупала обрез. Прицелиться… да даже просто повернуть его в нужную сторону было невозможно. Да и не нужно. Он просто нажал на спусковой крючок и пучок картечи вырвался из стволов. Тени никуда не делись. Слишком много, одним выстрелом от них не избавишься. Но это и не нужно. Герману удалось встать. За время сражения он пересек зал почти полностью, и теперь видел нависающую над ним жуткую морду существа, которому должен был достаться.
— Хочешь меня, тварь? Ну так я иду! — хрипло рассмеялся парень.
Несколько шагов, и вот он перед самой мордой. Герман достал патроны из импровизированного патронташа на поясе, переломил ружье.
Не успел. Мерзкое темное божество не стало дожидаться прислужников. Пасть раскрылась, и его поглотила темная ненасытная утроба. Тьма и давление со всех сторон. Даже в голове. Голоса, которые до сих пор хоть как-то можно было игнорировать, теперь заполнили собой все сознание. «Умри!» — кричали они. — «Я поглотила тебя. Ты уже мертв. Твое тело изношено. Сдайся. Ты ведь так устал. Тебя ждет покой и забвение. Просто перестань дышать».
Каждое слово, каждый звук пытался погасить сознание. Выбить его из измученного тела. Герман уже и сам не понимал, почему продолжает сопротивляться. Каждый вдох сопровождается дикой болью — зачем он себя так мучает?
— Хрен тебе по всей морде, — прошептал парень. — Не хочу я покоя.
Вслепую, двигая правую руку буквально по миллиметру он нащупал обрез. Надо же, не отпустил. И пальцы правой до сих пор сжимают патроны. Сколько времени ушло на то, чтобы запихнуть пластиковые цилиндрики в ствол Герман не знал. Он вообще уже ничего не чувствовал. Только боль, удушье, и крики инфернальных голосов в голове. Наконец обрез заряжен. Выстрел. Давление на секунду усилилось многократно. Что-то захрустело. Да не что-то. Кости захрустели. Те, что еще не были сломаны. Боли Герман не почувствовал. Давление, усилившись на несколько секунд, чуть ослабло. А вот крики в голове только усилились, только теперь никаких уговоров. «Умри! Умри! Умри!» с четкостью метронома стучало в голове.