"Фантастика 2024-68". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
Ч’айя оставалась непроницаема.
Изящно повела бровью, будто уточняя, закончил ли я, и мне пришлось кивнуть. Тогда девушка поджала губы, кивнула в ответ и невозмутимо вернулась к бесконечному изучению костюма.
Я скрыл вздох.
Что ж, непробиваемой брони не бывает, не так ли? Как любит говаривать сааду Пикири после пары-тройки порций паймы: «Путь терпения вовсе не означает, что ты должен всю жизнь просидеть в теплице, ежеминутно ожидая, когда взойдёт твоё счастье и можно собирать урожай. Он означает, что первым
Не придумав, куда деть руки, я потёр ладони:
— А теперь давай-ка перекусим!
Направился к комбайну, только сейчас ощутив мощнейшую волну голода, уже не первый час сокрушавшего мои внутренности. С тоской вспоминая оставленный в «Каначанкха» заказ, я перебрал местные припасы. Что уж поделать? И пусть подвал, конечно, не ресторан «Пламенного колеса», но будет сытно…
Открыв пару банок, я вывалил содержимое в глубокие миски, добавил специй, старательно перемешал и сунул в нагревательный отсек. Ч’айя наблюдала искоса, украдкой, всё ещё держась так, словно я отнял у неё долгожданного первенца. А, возможно, даже сожрал у мамашки на глазах.
Впрочем, горячую еду девчонка благодарно приняла и умяла с завидным аппетитом.
Едва я загрузил опустевшие тарелки в моющее отделение комбайна, раздался условный стук. Ч’айе он уже был знаком, отчего девушка вздрогнула, а взгляд испуганно заметался. Знаком показав, что для тревоги нет повода, я попросил встать вне поля зрения, и подошёл к двери.
Приложился к скрытому глазку, чуть приоткрыл створку и торопливо поманил Сапфир внутрь. Та вошла вместе с запахами сырости и подвальной затхлостью; спешно, ловко просочилась в щель и втянула хвост, но сразу же недовольно склонила голову и нахмурилась.
— Послушай, Малыш, мне сейчас немного не до жутких секретных секретов, сисадда?
Несмотря на повеселевший во время недавнего разговора тон, синешкурка выглядела вымотанной и непохожей на себя привычную — пряди заметно свалялись, краска на шерсти вымылась пятнами, а резцы уже несколько дней не видели качественной чистки.
— Малыш, я понимаю, что ты обожаешь влипать в неприятности, — торопливо продолжила она, одарив меня нелёгким вздохом, — но на меня сейчас навалилось столько непредви…
И вдруг осеклась. Ещё не заметив замершую за спиной Ч’айю, но определённо учуяв. Глаза чу-ха распахнулись, шерсть на загривке встала дыбом, мягкие уши прижались к голове. Сапфир необычайно медленно обернулась и с приотвисшей челюстью уставилась на девчонку в дальнем углу.
Нужно признать, Ч’айя тоже смотрела на мою помощницу с неприкрытым ужасом — так близко живого чу-ха в новой жизни она видела впервые. Кулаки её сжались до белых костяшек и алых отметин на ладонях, спина плотно прижалась к холодной стене, скулы отвердели, а на лбу снова проступила витая морщинка.
—
Подрагивающей лапой заперла дверь на все замки, не очень-то ловко, но быстро и старательно.
— Та-ак… Тебе совершенно точно предстоит мне кое-что пояснить…
Она определённо собиралась снова добавить «Малыш», но в последний миг сдержалась. Я вышел вперёд, интуитивно занимая место посреди комнаты, ровно между обеими.
Улыбнулся широко и непринуждённо, но напряжённость момента превратила моё лицо в гримасу умственного бедняка. Да что там?! Мне встречались прожжённые нарики, выглядевшие куда умнее и одухотвореннее…
— Это Ч’айя, — выдавил я, осторожно, но не очень-то вежливо ткнув пальцем. — Не могу сказать, откуда она. И не потому что скрываю, а по незнанию. Но теперь Ч’айя здесь, и я за неё отвечаю. А это Сапфир, моя подруга и пом… она выручает меня в разных вопросах, когда не очень сильно занята.
«Выручающая в разных вопросах, когда не очень сильно занята» молчала довольно долго. Розовый нос жадно втягивал гамму запахов убежища, когтистые пальцы тревожно подрагивали. Через минуту (показавшуюся часом) она бросила на меня быстрый, будто выстрел из башера, взгляд, и всё же сказала:
— Этого не может быть.
Я послушно кивнул, одновременно наблюдая за реакцией неподвижной Ч’айи. Точнее, за полным отсутствием каких бы то ни было реакций.
— Да, Сапфир. Я и сам так считал.
Чу-ха сделала осторожный шаг вперёд, и если бы кареглазая девчонка умела проходить сквозь стены, в этот момент бы точно вывалилась в соседнюю комнату. Сапфир облизнула резцы, изучая Ч’айю внимательно и холодно, будто диковинный музейный экспонат.
— Она вообще хоть что-то помнит? — спросила требовательно, даже зло.
Ответить я, конечно же, не успел. Кажется, даже рот открыл, но Ч’айя опередила, бросив с не меньшей экспрессией и раздражением:
— Вообще-то я здесь, дамочка. И вполне способна ответить сама.
Глаза Сапфир распахнулись, ресницы затрепетали. Она ойкнула, смешно заскрипела горлом, а затем сдала назад и осела на подлокотник дивана. Выглядела моя помощница так, словно с ней только что заговорила комнатная мышь или уличная корова.
Ч’айя, тем временем, отлепилась от стены. Запахнув халат, смело прошла мимо ошарашенной чу-ха, забрала табурет, вернулась в дальний угол и уселась, забросив ногу на ногу.
— Нет, я почти ничего не помню, — отрезала она, почти забавляясь немотой хвостатой собеседницы. — Более того, остатки воспоминаний тают с каждой минутой. А первое отчётливое — это он.
И мотнула на меня головой. Мотнула! Словно на этот раз мышкой в клетке или рогатым уличным паразитом оказался какой-то там Ланс Скичира! Но отреагировать не удалось и на этот раз: Сапфир издала неопределённый писк, снова втянула воздух носом, и беспокойно сцепила пальцы.
— Вы уже переспали, — вдруг констатировала синешкурка, глядя в угол с пищевым конструктором.