"Фантастика 2024-68". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
— Тебе плеснуть?
Зикро шумно втянул в пасть пучок ярко-желтой лапши. Родившийся в большом… нет — в огромном даже по местным меркам семействе, мой бритоголовый приятель не упускал ни малейшей возможности набить брюхо, привыкнув делать это торопливо, жадно и без удовольствия. К нашему общему удивлению, при этом глабер совершенно не жирел, иначе бы уже давно не смог вставать из-за консольного пульта.
Служитель Мицелиума сидел на скрещенных лапах под единственным (сейчас затемненным) окном норы, обложившись инструментами и инспектируемыми сокровищами. Зажав коробку с едой на сгибе локтя, он потянулся к длинной
— У меня еще есть, — задумчиво изучая пыльные потолочные зеркала, я приподнял в его сторону собственную пиалу с мятным волшебством на дне.
Разумное решение, Ланс!
Если бы каждый день на протяжении этой бесконечной недели я пил, как в первые сутки после чудовищного разговора с господином Киликили, меня бы пришлось откачивать врачевателям Нискирича…
Отрицательный ответ ничуть не смутил моего любимого глабера; тот равнодушно пожал тощими плечами и, после кратких размышлений, добавил себе еще пару глотков паймы. Отпил, довольно причмокнул и отправил в пасть новый пучок обалденно вкусной лапши, за которой по моей просьбе заглянул в «Каначанкха» к темнокожему манксу Щупу.
Яснее ясного, что (как и большинство обитателей Юдайна-Сити) в базах данных Смиренных Прислужников Зикро значился совсем иначе. Однако данное при инициации взрослое имя Кирчика Акс-Иушиппи самого Кирчика Акс-Иушиппи совершенно не устраивало (особенно в чудаковатой среде таких же пришибленных фанатиков всеохватной «мицухи»), а потому он стал Зикро. Настоящим мицели-йодда [1], «голым землекопом».
Незаметным, как и сотни ему подобных, обритым до блеска, чудаковатым, но безусловно талантливым и способным не только препарировать Мицелиум (чаще всего, не совсем законно), но и чинить уникальные вещи. Как, например, сейчас, когда молодой чу-ха возился с профилактическим осмотром моих распрекрасных очков и экранирующего пальто.
Иногда я задавался риторическим вопросом, что именно заставляет Зикро якшаться с бесхвостым мутантом-терюнаши, в свою очередь водящим весьма опасные знакомства с «Детьми заполночи» — симпатия или возможность похвастать почти дружбой с эдаким уникальным уродцем?
Вероятнее всего, второе. Но мне было плевать.
Зикро помогал уродцу, уродец помогал и недурно платил ему в ответ, а на этом фундаменте в нашем распрекрасном гнезде построены 99% отношений…
Я невесело вздохнул и понюхал ароматную пайму в пиале.
Восемь дней затворничества и возлияний… Да уж, это были непростые деньки. А что говорить про мои измышления, которыми я терзался с первых минут того злосчастного разговора?!
Мысли бесновались, словно простреленный фаэтон — вверх-вниз, быстрее-медленнее, вираж и новый рывок… Страх сменялся злостью, она уступала безрассудно-отважным решениям и планам, их подменяли тревожные опасения, снова приходил страх и дальше по известному кругу.
Возможно, мне стоило признаться Песчаному Карпу, что я уже передал упомянутый кулон предыдущему заказчику. Бесспорно, эта информация вообще не касалась Данава фер Шири-Кегареты, будь он хоть трижды главой могучей «Уроборос-гуми», но позволила бы хоть немного снизить градус разговора. А он был немалым. Да что там? Я видел огнеметные струи с меньшей температурой горения.
Байши! Иногда я проклинал свою непутевую гордость… Впрочем, в глубине души понимая, что истинной причиной моего упрямства и заносчивой молчанки было совсем иное.
Потому что подтверди я Карпу, что ублюдочный кулон уже доставлен совсем другой персоне, он бы все равно настоял на моем найме с целью возвращения побрякушки.
Если ушлый мутант сумел разок, сумеет и дважды, отчего нет? А мутант при этом (решительно!) не испытывал ни малейшего желания даже косо поглядывать в сторону «Желтых котелков», или, упаси Благодетельная Когане Но, «Диктата»…
Однако куда больше за прошедшие дни меня беспокоило не собственное вынужденное хамство при разговоре с хетто. А причины, по которым могущественный чу-ха оказался невосприимчив.
Таковых, по длительному размышлению, находилось несколько: превентивный транс с блокадой, химический препарат или иное изменение состояния сознания, невиданный акустический фильтр для соединения через гаппи. Или, о чем не хотелось даже думать, самая первая из пришедших в мою бедовую голову причин. Та самая, жуткая, пробравшаяся меж ушей Ланса Скичиры в темном дворе под нависающими комплеблоками…
Наблюдая, как Зикро подключает «Сачирато» к переносной консоли и начинает калибровку, я в очередной раз задумался, не стоило ли рассказать мою историю Нискиричу. Осмотрев облицованную зеркалами нору, в очередной раз решил, что нет.
Потому что тогда хмельным затворничеством пришлось бы заниматься не здесь, а в душной цитадели отчима под неотрывным присмотром двух-трех крепких мордоворотов, у которых даже на сортир дозволения просить придется.
Обойдусь собственным убежищем.
Сомнительный, конечно, оборонительный оплот, когда имеешь дело с такими чудовищами, как господин Киликили, но хуже пока не стало… А на лучшее, кстати, намекали вести с улиц. Точнее, их отсутствие — за минувшие дни в переулках ни разу не упомянули ни спятившую кукуга, ни странные события в уютном доме Заботливой Лоло. В Бонжуре, к слову, тоже стало чуть спокойнее, хотя я точно знал, что Нискирич только примеряется к активным действиям…
Едва отхлебнув паймы, я снова перевел взгляд на Зикро. Собрался с мыслями в попытке хоть как-то перефразировать злосчастный вопрос, который после знакомства с Симайной я задавал глаберу отнюдь не в первый раз.
— А вот если мы с тобой предположим от обратного? Допустим, речь не о развитии полноценного джинкина-там, а о контролируемом регрессе. Скажем, у неких особых кукуга уже сформировано полноценное искусственное сознание…
Я пожевал губу и помог путаной формулировке небрежным взмахом свободной руки:
— При этом часть тайной архитектуры намеренно скрыта сообществом манджафоко. Например, свобода воли или возможность выбирать? Или способ принятия решений, сисадда? Мог некий сбой вскрыть эти тайные хранилища Симайны?
Зикро осторожно отложил «Сачирато», тонко вздохнул и поднял на меня сочно-фиолетовые, поблескивающие оранжевыми вкраплениями раскосые глаза. Его нос мелко подрагивал, отчего усы дрожали, будто на ветру.
— Байши, Ланс, до чего же ты тугой-то?!
Лакнув паймы и запив бульоном, он зафыркал с демонстративно-менторским негодованием: