"Фантастика 2024-76". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Раэк это тоже подтвердил на следующей же тренировке. Хотя и обнадёжил, что за месяц-два ежедневных дополнительных занятий она нагонит остальных. А решение такое принял из-за её удивительной способности тонко управляться с силой.
«Но… Но Седер и остальные-то уже это могут! А про тех, кто на четвёртом круге, и говорить нечего. Что я могу им противопоставить?»
Кира в сердцах откинулась на спину, хлопнув руками по свежей соломе.
А вот в своей способности выжить в лесу неделю Кира не сомневалась. Вспомнился старый случай, который отчего-то давно стёрся из памяти. Ей было шестнадцать. Зима. Шатун появился неожиданно и не вовремя. Она тогда сильно растерялась от испуга, и медведь её ранил. Охотница смогла убить зверя и выжить, но не помнила, как именно это сделала. Тогда она ещё не знала, что помогла дремлющая в крови сила…
Кира вздрогнула и проснулась, когда зубы сплетённого из голубого сияния медведя сомкнулись на плече, отозвавшись глухой болью. Было тихо, насколько может быть тихо в огромной конюшне глубокой ночью. Отдых явно пошёл на пользу. Голова прояснилась, отступила прежняя слабость. А вот спать все ещё хотелось нестерпимо, но стоило все же добраться до своей постели, хотя дощатый пол конюшни с охапкой умопомрачительно пахнущего свежего сена казался гораздо уютнее.
Поборов желание опустить голову и забыться, Кира поднялась, отряхнулась и вышла наружу. Вокруг не было ни души, погасли костры, а народ давно разошёлся на отдых. Судя по звёздам, глядящим сверху, время далеко заполночь, и рассвет не за горами. Скользя тихой тенью, охотница, стараясь никому не попасться на глаза, направилась к башне Защитников в обход центральной площади. В распущенных, сбившихся во время сна волосах застряли соломинки.
«Ох, если кто увидит, что обо мне подумает?»
Опасения оказались напрасными, по пути Киррана не встретила ни одной живой души. Двери в башню были не заперты – видимо, чтобы задержавшиеся на празднике, могли вернуться. Тихий и мрачный коридор оставался пустынным, ни одна дверь не скрипнула, ни один любопытный нос не высунулся наружу. Кира толкнула дверь в свою келью, сделал шаг внутрь и вздрогнула, наткнувшись взглядом на мужскую фигуру.
– Из твоего окна прекрасно виден вход, – Пасита тин Хорвейг повернулся навстречу с грацией, присущей воинам, и Кира инстинктивно отступила, прижимаясь спиной к двери. – Где ты была?
– Я обязана перед тобой отчитываться? – Кира пыталась обдумать пути к бегству.
– Обязана, – радостно осклабился Защитник. – Ты – курсант, я – твой наставник. Ты должна честно и правдиво отвечать на мои любые вопросы. Даже если я спрошу, когда у тебя краски.
Сказанное проникновенным полушёпотом нисколько не противоречило написанному в уставе Ордена, хотя и заставило смутиться. Кира все же ответила честно:
– Спала на конюшне. Не смогла дойти, – смущение стремительно переросло в стыд.
Защитник протянул руку и осторожно вынул из волос соломинку.
– Конюшни?! Хм, всё было так просто… Надеюсь, ни один из сопляков не посмел составить тебе компанию?
Пасита придвинулся совсем близко, уперев левую руку в косяк, так, чтобы не позволить ей выскользнуть наружу. Нагнулся, по-звериному втянув ноздрями воздух. Обдав густым запахом пота, горячего тела и чего-то крепкого. Кира старалась не встречаться с ним взглядом, рассматривая искусную обережную вышивку, украшающую ворот рубахи Защитника. Неожиданно тин Хорвейг наклонился и легонько прихватил зубами её нижнюю губу, втягивая внутрь, пытаясь превратить это в поцелуй.
Словно припомнив советы Раэка, Киррана залепила ему звонкую пощёчину. Сделано было от души, хотя и без толики силы. Вот только лапища Защитника легла сверху, не давая отнять ладонь. Кира и не заметила, как попала в капкан стальных глаз, в глубине которых затаилась непривычная тоска. Потянула руку, но где там! Пасита лишь прикрыл веки и, склонив голову, прижался сильней.
– Опять цветы, Кира?
Ошеломлённая странным поведением Защитника, охотница пропустила момент, когда вернулась привычная насмешливость взгляда.
«Цветы?» – что-то в груди радостно встрепенулось. Значит ли это, что её тайный помощник снова здесь? Отчего-то к неизвестному доброжелателю Киррана заранее испытывала тёплые чувства.
– Нарвала утром, после занятий, – солгала она: «Ещё не хватало, чтобы он начал кого-то искать». – Так уютнее.
– И что это за цветы, Кира?
Мягкий, вкрадчивый голос и улыбка Защитника, широкая и довольная, охотнице не понравилась. Уж больно было похоже на подвох.
«Может, там и нету цветов вовсе?»
Она принялась судорожно вспоминала, что растёт в окрестностях конюшен, но, как назло, ничего не шло на ум.
«Осень здесь мягкая, нечета родным местам, где уже и снег поди выпал. Цветов ещё много всяких, да только не все я знаю».
Жёлтые, – ляпнула она прежде, чем молчание стало слишком подозрительным.
– Не угадала, – улыбка стала шире, но Пасита тут же посерьёзнел. – Горянка осенняя, Кира. И она не растёт у конюшен. Чтобы раздобыть её, нужно выйти за пределы Ордена.
Охотница растерянно сжала губы и в очередной раз потянула ладонь, которую Защитник так и не отпустил. Но неожиданно он сменил тему, словно бы и не было иного разговора.
– Девчонка, если ты не откажешься от глупой идеи принять участие в «Охоте», станешь мой добычей.
Он медленно сдвинул руку, прижав к своим губам. Запечатлел крепкий и щекотный поцелуй на ладошке. А после, приподняв её легко, словно ребёнка за плечи, переставил на другое место.
«Убрал с дороги и ушёл», – пробормотала Кира, глядя на дверь.
Она медленно повернулась.
На столе в вазочке, и правда, стоял букетик. Небо за окном посветлело, достаточно, чтобы хорошо рассмотреть крупные, необычной формы сине-фиолетовые лепестки. Таких цветов Кира раньше не видела.
Шумно вздохнув, охотница, сжала руку, все ещё чувствуя чужие губы на ладони, и прикрыла глаза, вознося короткую молитву Киалане.
«Хорошо, что все обошлось, и дело ограничилось угрозами».
В какой-то момент ей показалось, что странное терпение Паситы закончилось, и на этот раз его ничто не остановит. Сил, чтобы дать похотливому Защитнику отпор, у неё и раньше не хватило бы. Вряд ли сейчас что-то изменилось. А применить дар она сейчас была не в состоянии.
Несмотря на облегчение все же присутствовала лёгкая досада. Нельзя было, вообще, допускать, чтобы тин Хорвейг узнал о её намерениях.