"Фантастика 2024-77". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
— Во-первых, защищать тебя. От монстров. И от людей — там кое-кто похуже монстров водится. Разумеется, я не один буду, с нами пойдут еще проводник и один или два бойца. Ты же наша самая большая ценность. Тебя надо целым и невредимым до места довести.
— Чтоб не сбежал по дороге…
— Да куда ты там побежишь, растудыть твою налево! — не выдержал Роман. — Даже не понимаешь, о чем говоришь… Там надо выбирать, куда ногу поставить! Чтоб просто шагнуть! Там опытные проводники по некоторым местам черепашьим шагом продвигаются, а особенно после выброса, когда все аномалии перетасовывает,
Чувствуя, что разговор затягивается, а мороз пробирает, Роман подхватил куртку и завернулся в нее.
— Намекаешь, что никуда я не денусь?
— Дурень ты… Как будто это для тебя одного так?! Да для всех остальных, для всей группы — тоже! Мы рискуем точно так же! Детекторы аномалий — фигня полная, чушь собачья! Одни аномалии показывают, другие — нет, а поблизости от третьих просто вырубаются. Вообще вся тонкая электроника там дохнет… Даже часы надо брать старомодные, механические, со стрелками! И те в некоторых местах дурить начинают…
— Как же проводники умудряются там ходить?!
— Да вот так, — пробурчал Роман. — Нащупывают дорогу своим чутьем и чужими ошибками.
— И что же это за ценность такая, за которой мы идем? — недовольно проскрипел Бен. Было похоже на то, что слова Ромки чем-то его задели.
— Я знаю не больше твоего, — пожал плечами тот. — Подразделение Шепелева в принципе занимается поисками и возвращением научных разработок, утерянных — как та, что осталась в Зоне, — или украденных… Но я — обычный опер, и мне много знать не полагается.
— Чтобы ученые не изобретали, у них всегда получается оружие… — выдал Бен чью-то глубокомысленную цитату, не иначе как из прессы почерпнутую. Или из интернета. — Мне вон Гордимыч тоже втирал — мол, лекарства там от тяжелых болезней, выращивание органов, конечностей… Только непонятно — какую болезнь они собирались лечить пси-излучением?!
— Даже если там оружие — это оружие для нас, — резко окоротил его Роман. — Чтоб к нам всякие добрые заокеанские дяди свои лапки не тянули. А они, кстати, к той лаборатории их тянут… Пронюхали и тянут. Уже есть кое-какие сведения… Кое-кто снимал с подстреленных «шатунов» некие странные шлемы… Значит, пытаются сварганить защиту и пройти внутрь. Ладно, сейчас поутихли — зима, сейчас даже мы там рискуем задницы отморозить, а уж нежные буржуины — тем более. А как снег сойдет и земля подсохнет — опять зашевелятся. Потому начальство нас и торопит…
Роман развернулся в пол-оборота к Бену, словно собираясь уходить, и небрежно бросил через плечо:
— Не буду я наверх стучать, что ты занятия прогуливаешь… Так что не мандражь. И вообще, зря ты думаешь, что у госбеза одна забота — лезть в чужую жизнь. Но имей в виду — только на этот раз не буду!
Бен вздохнул. С заметным облегчением. Вздохнул и улыбнулся.
— Ром… А здорово ты папашу отшил! Правда… Он так откатился, что теперь не скоро опять наедет. Спасибо… Не, правда, спасибо! Хотел еще в тот раз поблагодарить, да испугался, как дурак… Даром что ты меня защищал… А, кстати, я все думал — сказать отцу или не сказать, чем я тут занимаюсь и для чего меня готовят?
— Гордимыч уже имел с ним беседу. Просил тебе передать, что вопрос
— Ясно… А что все-таки Гордимыч отцу сказал?
— Да он не объяснял мне подробностей. Как он мне сказал — вот так же и я тебе…
Бен коротко усмехнулся:
— Небось, папаша притух! Он Конторы боится, даром что весь из себя крутой адвокат, и с ментами на короткой ноге! Страх перед вашей Конторой — это у нас, кажется, наследственное. Сколько себя помню, у нас в семье госбез ненавидели и боялись. Было из-за чего. Моим предкам, — деду, бабке, прадеду — они много крови попортили…
«Спасибо, я знаю», — подумал Роман, посмеиваясь про себя. — «Ну что, кажется, полоса непонимания осталась позади и взаимовыгодное сотрудничество возобновилось? Правда, получилось не так, как я планировал, но главное — получилось!»
— Ну-ка, еще раз пройду, — Роман скинул куртку. — Последний, и хватит на сегодня.
Он подпрыгнул и уцепился руками за перекладину.
Бен — следом. Покрепче ухватился левой рукой и выбросил вперед правую, цепляясь за следующую металлическую трубу и перенося тело вперед. И без того натруженные за день мышцы отозвались ноющей болью. «Эх-ма!» — крякнул Бен и рывками «пошел» вперед, нагоняя Ромку. До конца лестницы Роман добрался уже с трудом и с грохотом спрыгнул на снег. Следом брякнулся Бен — прямо под ноги.
А Ромка снова влез в куртку, застегнул «молнию».
— Пошли — небрежно бросил он. — Хватит на сегодня.
И зашагал к жилому корпусу.
— Первый пошел, третий прикрывает. Вперед! Не собирайтесь в кучу, вас видно! Первый, это тебе сказано! Второй пошел, четвертый — приготовься! Шестой, не торопись, не дергайся… — голос инструктора сквозь «матюгальник» раскатывался над тактическим полигоном — площадкой, заваленной бетонными скобами и штабелями плит, бревнами и стволами деревьев, кучами автомобильных покрышек и утыканной «стенами» полуразрушенных домов.
Бен был «шестым». Ромка — «четвертым». Сегодня он неожиданно, под удивленно-радостными взглядами Бена заменил одного из бойцов в группе «четных» на тактическом полигоне.
— Первый, не надо долго целиться, прикрывай группу! Второй прошел нормально, прикрывай четвертого. Так, четвертый — пошел!
По команде инструктора Роман осторожно выглянул из-за укрытия, нашел глазами следующую точку и, низко пригибаясь к земле, метнулся вперед. По краю бетонной плиты защелкали красящие шарики.
— Четвертый прошел нормально, шестой — пошел! Третий — попадание, выходи из боя.
Это Ромка «снял» противника из нечетной команды. Сразу, на ходу. И нырнул между двумя бетонными скобами. Выставил наружу ствол пневматического автомата и прижал огнем «первого». Тот высовывался из-за поваленного дерева и поливал огнем убежище Ромки, но ни сдвинуться с места, ни достать «четвертого» не мог. «А Ромка удобную позицию для себя отхватил», — отметил Бен, крутя головой по сторонам. — «С нее и «первого» можно достать, и «пятого», а вот с моей «пятого» даже не видно.» Сам он приткнулся за кучей автомобильных покрышек и теперь лихорадочно соображал — куда ему-то теперь бежать?