"Фантастика 2024-77". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Сасаки – клейера японская, священное японское дерево.
Сасами – маринованная морская рыба.
Сассапариль – разновидность акации.
Сато – около 535 м.
Сатори – просветление.
Саэки-бэ – люди, которые лаем отпугивали духов и демонов.
Сейса – уважаемый.
Сёты – самураи-любовники.
Сики – место для молитвы.
Сикигами – демон смерти.
Сикомэ – злобные существа, высокого роста и очень сильные, с развитой мускулатурой, острыми зубами и горящими глазами. Не занимаются ничем другим, кроме войны. Часто устраивают засады в горах.
Симпан – вассал.
Содэ – наплечный щиток.
Стража – длится два часа.
Субэоса – главный наместник Богини
Сугоруку – игра.
Сукуба-мати – замок на перекрестке дорог.
Сун – 3 см.
Суси – маринованная пресноводная рыба.
Сухэ – оружие в виде кольца.
Сэки-бо – каменная дубинка.
Сэкисё – застава, пропускные пункты в стратегических точках.
Сяку – 30,3 см.
Сямисэн – струнный инструмент.
Тайсё – правитель.
Тайсэй – пятидесятник.
Такубусума – белое дерево, цветы которого ядовиты для человека.
Тан – 10,6 м.
Танто – нож.
Тасобаноки – вечнозеленый кустарник.
Татэноси-до – доспехи, позволяющие биться без щита.
Тауи – слон.
Тё – 110 м.
Тигр (час тигра) – время между 3 и 5 часами.
Тика-катана – меч облегченный, сделанный специально для женщин.
Тони – демон.
Тономори – дворцовая стража, охранники.
Тотто – шапочка из золоченой иноземной парчи.
Тэнгу – собака с крыльями.
Тюгены – слуги ронинов.
Тяною – чайная церемония.
Укиё – быстротекущий мир.
Усин – преступник.
Уцухата – шкура-невидимка.
Фусума – раздвижные перегородки.
Хаги – кукуруза.
Хадзама – бойницы для стрельбы из лука.
Хаори – мужская парадная накидка.
Хаси – палочки для еды.
Хати – шлем.
Хаябуса – перемещение по воздуху.
Хаяка-го – паланкин.
Хаякаэ – носильщики паланкина.
Хаято – ночная стража.
Хидзири – святые монахи страны Чу.
Хидэн – прием фехтования и единоборства.
Химогатана – длинный узкий нож.
Хирасандзё – крепость на равнине среди холмов.
Хитати – прямой участок дороги.
Хонки – демоны-хонки и духи-хонки сильны лишь ночью, памятуя о человеческой хитрости.
Цуба – гарда японского меча.
Цудзуми – средние барабаны.
Цука – рукоять с шипом.
Цукиёси – Бог Луны, младший брат богини Аматэрасу.
Цуруги – двуручный тяжелый меч, который носили за спиной наискось.
Цуэ – 3 м.
Чанго – ячменное пиво.
Чихарахэа – чертополох.
Эбису – древние жителя Хоккайдо.
Эдё – прием, удар.
Энергия ки – жизненная сила.
Это – приемы единоборства.
Юдзуриха (дафнифиллум) – вечнозеленое дерево.
Явара – борец.
Якуси-Нёрая – дух тени.
Ямабуси – горный монах.
Ямадзиро – замок на вершине горы.
Янаги – ива.
Яри – прямое копье с узким лезвием.
Михаил Белозеров
Месть самураев
(Натабура – 2)
Там, где горы Хиейн смотрят в озеро с круч,
Мой родной дом приютился,
Как гнездо ласточки.
Там я нашел в своем сердце покой.
Глава 1
Возвращение
В день отплытия из Жунчэна на борт четырехмачтовой джонки 'Кибунэ-мару' поднялись пятеро, включая огромного пса с крыльями. За десять золотых рё они получили отдельную каюту, разделенную переборкой с дверью на две части, а также трехразовую кормежку и подогретый сакэ на закате.
Команда 'Кибунэ-мару' и кантё Гампэй, который держал в Хаката и окрестностях ровно тридцать три больших и маленьких лавок с таким же названием, как и джонка, были заинтригованы видом путешественников: запыленных, с обветренными лицами, уставших до изнеможения. Командовал пассажирами высокий сухопарый человек с темными глазами и с сединой на висках, отдаленно походивший и на монаха, и на отшельника, но в одежде, не виданной в этих краях – в стеганной короткой фуфайке, в узких штанах и обуви из грубой кожи. В помощниках у него ходил такой же высокий ирацуко, с тонким шрамом на лице. А уже у него под началом состояли двое: подросток – худенький и ловкий, в тибетском халате-пойя и в шапке с ушами, и толстый упитанный бонза в кимоно цвета охры, подбитом тканью из верблюжьей шерсти. Все заросшие бородами по самые глаза, кроме подростка, все лохматые, как отшельники.
А еще кантё Гампэй обратил внимание на то, что его пассажиров сопровождали черные кочевники с гор, обычно выносливые, как яки, но тоже валящиеся с ног от усталости, и что прибыли они на бурых лошаденках и привезли с собой груз, упакованный в козьи шкуры, который берегли пуще глаза, потому что без присмотра не оставляли и даже при погрузке никому из посторонних не позволили прикоснуться к нему. Пса же звали Афра. Еще не успев ступить на палубу 'Кибунэ-мару', он разогнал всех портовых ину и полил все углы и столбы на причале.
Все четверо, а также пес, тут же улеглись спать и спали до самого отплытия, не обращая внимания ни на шум погрузки, ни на настойчивое желание повара накормить их супом.
– Таратиси кими, они отказались от еды… – пожаловался он кантё Гампэй, старательно, как жулик, отводя глаза в сторону.
– Пусть спят. Потом накормишь, – отмахнулся кантё, не отвлекаясь от погрузки. – Эй, куда?! Куда?! Ахо! На корму и крепите лучше! А шелк под крышу!
Повар обреченно вздохнул и отправился к себе, по пути не удержался, обмакнул палец в суп и облизал его. Он чем-то был похож на Язаки – такой же толстый и нагловатый, только лицо у него было не лунообразное, а треугольное, скуластое, и глаза – не круглые, а узкие, как зев устрицы. Затем сел на кухне и с удовольствием умял все пять порции, включая собачью. Звали повара Бугэй. Похлебка под названием кани томорокоси из риса, крабов, курицы и янтарной рыбы фугу ему очень понравилась. Поэтому он взял себе еще миску, насыпал порезанного лука и поел уже с чувством, с толком, с расстановкой. На сердце стало тепло и приятно. Он потянулся за фарфоровой бутылочкой сакэ, которая стояла на плите в посудине с теплой водой, но вспомнил, что накануне его выпороли как раз за пристрастие к этому самому напитку. Боль отдалась в заду. 'О Дух, сияющий в небе', – скороговоркой испросил он позволения, налил совсем малость – на донышко чашечки и, смакуя сквозь зубы, втянул в себя тепловатую, обжигающую жидкость, чувствуя, как она волной разбегается по конечностям. Миг блаженства! Выпить за счет кантё – одна единственная вольность, которую он позволял себе. Тут его позвали на мостик: 'Эй, бездельник, к капитану!' Бугэй сунул в рот зубец чеснока, подхватил бутылочку и с замиранием сердца побежал наверх. Он был родом из той же деревни, что и капитан. Вся его родня занималась самым нечистым промыслом: убоем скота и выделкой шкур. Один Бугэй выбился в люди – плавал три года, и дома в Имадзу его ждали старики-родители, жена с двумя детьми, которых он очень любил. Его мечтой было накопить деньжат и года через два-три открыть харчевню в порту Хаката, забыть это море, которое он тихо ненавидел и которого боялся, умирая от страха при каждом шторме, и жить тихой спокойной жизнью. И, правда – Боги пока хранили его.