"Фантастика 2024-77". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
Очевидцы из числа нищих по обе стороны ворот, а также придворные, банси и все остальные присутствующие в Яшмовом дворце долго потом рассказывали, как во время праздника Шествие Хомуда на Яшмовый дворец неожиданно опустилась тень. 'Стало мрачно, как зимней ночью', – говорили многие. 'Нет, – уверяли другие, – всего лишь померкло солнце, такое уже бывало'. 'Не то и не другое, – возражали третьи, – просто налетел ураган'. Четвертые утверждали, что это был весенний дождик. А пятые – что дух Якуси-Нёрая просто пошутил. И только один человек знал истину. Этим человеком, конечно же, был Натабура. Он не мог оставить учителя без присмотра.
Как только Акинобу вышел из дома, Натабура тихонько свистнул
Когда харчевня открылась, они заняли самое удобное место на веранде и стали ждать. А уж когда учитель Акинобу скрылся за воротами Яшмового дворца, Натабуру охватило плохое предчувствие. Ну что с ним может случиться? – думал он. Что? Посидит, поглядит и выйдет. За плечами привычно возлежал волшебный голубой кусанаги, а на груди дремал коготь каппа – годзука. Кими мо, ками дзо! – думал Натабура. И все же на душе было неспокойно. Чем ближе приближалось кульминация самого Шествие, тем больше волновался Натабура. Конечно же, как и тогда на берегу Могами, в пустой Земле, на Краю Мира, он видел, что делается за стеной, но не знал, чем это все закончится. Он сказал Афра:
– Жди меня, – и воспользовался силой тридцати трех обликов Бодхисаттвы или – ёмоо нодзомимитэ – 'то, которое это' – упражнением, которое, быть может, применялось лишь в момент острейшей необходимости и по-другому не могло быть применено. В мгновение ока он перенесся за стену дворца. Никто не видел его, потому что он находился по другую сторону времени, однако, находясь в нем, он никого не мог убить, а мог только наблюдать. Он очутился рядом с учителем Акинобу как раз вовремя, даже чуть-чуть поздно – в тот момент, когда банси применил катана, и выбора у Натабура не было. А выбор его заключался в том, что он стал арарэ фуру – вихрем черного пламени, в котором все перемешалось: и прошлое, и будущее, и то, что никогда не могло быть и не будет, и даже то, что не имело в человеческом понимании никакого значения, и вошел в реальный Мир точно в тот момент, когда гэндо Амида коснулось руки регента Ходзё Дога. Этого было достаточно. Акинобу сделал свое дело. Натабура выхватил его – целого и невредимого из арарэ фуру и перенес поближе к Афра, который, увидев их, сиганул через перила харчевни 'Два гуся', и они втроем быстро покинули площадь Цуэ.
– Что это было? Что произошло? – просил учитель Акинобу, невольно трогая голову и оглядываясь на Яшмовый дворец, над которым рассеивалось черное облако.
– Должно быть, в этом году нам не повезет с правителем, сэйса, – очень серьезно ответил Натабура.
А Афра в подтверждении его слов что есть силы ткнулся Акинобу под колено. Учитель потрепал его по холке и с хитринкой посмотрел на Натабуру:
– Если бы я еще что-нибудь понимал?
Слава, Будде, он ничего не понял, обрадовался Натабура. Кими мо, ками дзо! А я ему ничего не скажу.
– Не надо понимать, сэйса, – радостно улыбнулся Натабура. – Просто закончился праздник, и все!
И действительно, нищих вытолкали за ворота, а император, регент и придворные вернулись во дворец, дабы праздновать Шествие Хомуда до глубокого вечера. Никто из них ничего не помнил, кроме того, что над столицей Мира пролился короткий весенний дождик. Все были рады и оживлены.
Регент Ходзё Дога после странного приступа излияния желчи, как объяснил ему придворный лекарь, чувствовал себя неплохо. Он много пил и обильно ел и к вечеру совершенно забыл о странном недомогании. Вот только ночью он почувствовал необычную тяжесть в холке и такую же тяжесть в ногах – что было отнесено на счет действия соргового вина и сакэ, которых регент Ходзё Дога выпил огромное количество. Он едва дотащился до паланкина, и его отнесли в Нефритовый дворец.
Однако маленькое, крохотное происшествие все же чуть-чуть подпортило праздник: банси, посмевший выхватить катана, внезапно подавился косточкой от маринованной сливы и задохнулся прежде, чем лекарь успел поставить ему пиявки.
Произошло это глубокой ночью, на вечеринке, устроенной младшими офицерами в казарме. Конечно же, никто не обратил да и не мог обратить внимания на тень, мелькнувшую в этот момент над головой банси. Этой тенью был Натабура, который вернулся, чтобы отомстить за учителя.
Глава 8.
Подвиг ронинов
Как-то незаметно город зазеленел. Дали спрятались в изумрудной дымке. Дух рек: Ёда, Окигаву и озер, смешиваясь с запахом цветущих садов и пробивающейся зелени, насыщали воздух бодрящими запахами весны. Теперь над столицей сквозь густую зелень деревьев проглядывали только две башни: на северо-западе – изумрудная Нефритового дворца, а на северо-востоке красная – Яшмового. Черная крыша храма Каварабуки, изогнутая на китайский манер, приземистая, как черепаха, пряталась в купах деревьев.
Никого не арестовали. Однако встревоженный Гёки призвал своих сторонников. Он давно подозревал, что в их ряды затесался предатель. Поэтому, когда погибли Сампэй и Тэрадзака, он понял: что-то происходит и пора определиться в своих действиях.
Гёки, как и капитан Го-Данго, когда-то был сёки. Он командовал седьмой бригадой лучников, состоящей из полуторы тысяч человек, и знал толк в стрельбе. Его правая рука и плечо были деформированы от постоянных тренировок с луком – особенно с дайкю. При обороне крепости Фудзикава в горной провинции Ивасиро он один сдерживал врага в течение двух лун, пока не подошли основные силы субэоса Камму – отца Камаудзи Айдзу. Крепость Фудзикава имела ключевое значение для контроля сразу над пятью юго-восточными провинциями, потому что находилась на перекрестке пяти горных дорог. За этот подвиг Гёки было пожаловано имение Мито в самой плодородной части страны – на равнине Синано. Правда, когда господин Камаудзи Айдзу впал у регента в немилость, имение у Гёки забрали бойкие соседи, и это обстоятельство спасло ему жизнь, потому что о нем просто забыли – вокруг господина Камаудзи Айдзу вращалось достаточно много более знатных и богатых людей, которые не успели от него вовремя откреститься. Большинство из них погибло вместе с ним, и Гёки, который мечтал кое-кому из них отомстить, теперь был только рад, что все так сложилось, и ни о чем не жалел.
Восемь командиров пятерок: Бидацу, Тороян, Иэясу, Вайрочан, Фудзивара-но Кинто, Сёнагон, Асамура, Хитомари сидели у него в доме на циновках, пили сливовое вино, густое, как джутовое масло, желтое и коричневое чанго и были рады увидеться вновь. Все они служили вначале под крылом субэоса Камму, а потом и господина Камаудзи Айдзу. Все они пострадали. Все они в одночасье лишились источника существования и стали ронинами. Не было только одного – Умако, и Гёки казалось, что это неспроста, ведь Сампэй и Тэрадзака как раз входили в его группу.
Не было также и капитана Го-Данго, которого Гёки тоже пригласил. Однако во-первых, Го-Данго не был командиром пятерки. Во-вторых, Гёки доверял ему, как самому себе, а в-третьих, Го-Данго рассказал ему, что у него на примете есть очень нужный человек, который один стоит тысячи воинов и что этот человек готов к ним примкнуть, но только при условии анонимности. И самое главное – Гёки чувствовал, что капитану везет. Есть такого рода везунчики, думал он, абсолютно не завидуя. Везунчики, которым покровительствуют Боги. Все у них в жизни получается само собой. Может, и нам что-нибудь перепадет от его везения?