"Фантастика 2024-77". Компиляция. Книги 1-26
Шрифт:
– А Умако? – спросил Гёки, когда все командиры расселись на циновках. – Где Умако? – он даже еще раз оглядел товарищей, боясь, что в сумрачной комнате просто не приметил его. Из соображения безопасности ставни на окнах он не отрывал с ночи. Свет падал только из двери и окна, выходящих во внутренний дворик сада.
– Уехал на родину, в Кото, – ответил высокий и худой Бидацу, отрываясь от пиалы с темным крепким чанго.
Он пришел последним, и его мучила жажда. Кото находилось на острове Сикоку, и чтобы добраться до него, нужно было потратить не меньше пяти дней.
– Почему ты сразу мне не сказал? – удивился Гёки, сверкнув темными проницательными
– Он только вчера прислал письмо, – оправдываясь, возразил Бидацу. – К чему такая спешка?
Его худое, загорелое лицо человека, который много времени проводит на свежем воздухе, еще больше вытянулось от обиды. Бидацу зарабатывал себе на жизнь тем, что гонял на побережье скот и бывал в столице наездами. Он не был в курсе последних событий и поэтому обиделся: разве можно подозревать друзей, которые объединились ради правого дела? Разлеглись здесь, подумал он, бросая на Гёки неприязненный взгляд.
– Нас разоблачили! – объяснил Гёки, понимая, что разговор будет трудный, ибо все эти люди прожили тяжелую жизнь самурая, знали толк в ратном деле и имели свое мнение на все случаи жизни.
– Не может быть! – подпрыгнул горячий Вайрочан. – Никто не предал бусидо! – он закрутил головой, с вызовом вглядываясь в лица товарищей.
Как самый молодой, он не должен был вмешиваться в разговор прежде времени, хотя должность писаря в городском управлении приучила его к самостоятельным суждениям. Если бы кто знал, что устроил его туда через своих хороших знакомых Гёки. Но Вайрочан, похоже, не уважал старших и сейчас не мог сдержаться. Однако если бы Гёки были снисходительней, он бы понял, что Вайрочан просто горд тем, что его выбрали командиром пятерки.
– И все-таки это так, – терпеливо сказал Гёки. – Убиты Сампэй и Тэрадзака, а в их доме мы обнаружили эмблему городских стражников.
– Пора действовать немедля! – высказался самый старший из всех, Иэясу.
Он начинал службу, еще когда субэоса Камму был юным, как господин Камаудзи Айдзу. Теперь его щеки покрывала седая борода, но он походил на крепкий белый дуб и умел здраво оценивать обстановку. Улыбка у него была под стать лицу – мужественная и честная.
– Убьем одного Ходзё Дога! – предложил он. – И дело с концом!
Иэясу нигде не работал, но на какие средства он существовал, никто не знал. Должно быть, у него где-то кубышка зарыта, думал Гёки.
– Точно! Убьем симатта! – вскочил худой и костлявый золотарь Фудзивара-но Кинто.
Для маскировки он работал чистильщиком каналов Нефритового дворца и пах соответствующе. Поэтому он сидел в стороне от всех и цедил свое вино, говоря всем своим видом, что занимается грязной работой исключительно по заданию Гёки и для пользы заговора – чтобы только бывать за нефритовыми стенами дворца. Фудзивара-но Кинто служил в тёдзя, точнее, в подразделении суппа, но не поднялся выше банси из-за скверного характера и неумения подчиняться. С годами он заметно остепенился и хорошо стал разбираться в своем деле тёдзя, однако карьера у него не получилась, потому что на нем стояло клеймо строптивца. Теперь же по роду занятий ему доводилось бывать в обоих дворцах, и он знал кое-что, например, о существовании сливных каналов, через которые можно было проникнуть во дворец. Это был один из вариантов. Фудзивара-но Кинто изготовил ключи от решеток, которыми перегораживались каналы, но оставались сомнения в надежности подземного пути, потому что по большим праздникам подобные потаенные места охранялись тщательней всего, к тому же их могли перекрывать дополнительными решетками.
– Если мы убьем только регента, – терпеливо, как малым детям, начал объяснять Гёки, – завтра придут его сыновья, и наша кровь будет напрасна.
Да и какой смысл в преждевременном выступлении, когда все три врага находятся в разных местах: регент – в своем Нефритовом зеленом дворце под надежной охраной гвардии и хирака, старший сын, Такэру – в Сайто на острове Кюсю выбивает налоги, младший, Коксинг – уехал учиться искусству политики в Ая. Нет, надо ждать праздника благодарения за первый рис, который праздновался девятого числа пятого месяца, когда все трое соберутся в столице. Тогда удар будет нанесен наверняка.
– Что же, так и будем сидеть, пока нас не перебьют по одиночке?! – возразил из своего угла Бидацу, самый рассудительный из них – рассудительней даже Иэясу. Ничего не могло его вывести из себя, словно он специально демонстрировал всему свету твердость духа и силу воли.
Бидацу служил простым асигару, командиром пятерки, но к его мнению прислушивались как к мнению бывалого солдата. Много молодых жизней асигару он спас своим достойным примером.
– Как вы не понимаете?! – вступил в спор Асамура, маленький человек с желтой кожей. – Как вы не понимаете, что регент только и ждет, чтобы мы раньше времени обнаружили себя. К тому же нас слишком мало.
Он был опытным бойцом, сотником, владевшим стилем синкагэ-рю, который пришел к людям прямо от бога Касима. Действительно, даже очень опытному фехтовальщику трудно было его победить. За всю свою жизнь Асамура не потерпел ни одного поражения. Официально он участвовал в ста трех поединках, неофициально – когда свидетели отсутствовали, не меньше чем в трехстах. Был задирист с чужаками и вечно влезал во всякие истории. К нему подсылали убийц. Никто их них не пережил Асамура, который к тому же был хитер и ловок, как лисица. Все помнили случай, когда Асамура завернул вместо себя в футон одеяло, а сам залез на вишню и застрелил из арбалета растерявшегося убийцу. Таких историй было много, и они часто смаковались в компании, однако при других обстоятельствах, ибо нынешние не располагали к воспоминаниям.
– Правильно, – сказал Гёки. – Давайте лучше пить чанго и не думать о плохом. Если мы начнем действовать, будет плохо, если мы не будем действовать, тоже будет плохо. Поэтому нам лучше лишний раз не тревожить судьбу и спокойно переждать. Будда сказал: 'То, кто не умеет делать паузу, когда Боги спят, проигрывает в их расположении, когда они просыпаются'.
Гёки не мог им многого объяснить. Не мог рассказать о Натабуре, потому что сам не знал о нем ничего, кроме того, что Натабура имеет опыт общения с хирака и ганива. Возможно, Натабура приведет с собой еще одного бойца, что, конечно же, мало, но, в общем, неплохо. Каждый из нас стоит тысячи самураев, с тихой гордостью подумал Гёки, авось и одолеем регента.
– Разве ты забыл, что нам уготовано Богами? – гневно спросил винокур Сёнагон. – "Мы умрем не в мире, но мы умрем, защищая господина. Если мы уйдем в море, наши тела погрузятся в пучину. Если мы уйдем в холмы, наши останки зарастут травой".
– Уважаемый Сёнагон, – ответил Гёки, – наши судьбы действительно находятся в руках Богов. Такова наша судьба – умереть за бусидо. Но сделать это надо с умом.
Сёнагон торговал вином напротив Нефритового дворца, и к нему ходила почти вся гвардия регента. Иногда он приносил ценную информацию, а один раз даже спас Гёки от ареста, вовремя предупредив об облаве на базаре Сисява.