"Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Впрочем, и к его манере я довольно быстро привык. Тем более начальник губернии похоже о своем недостатке был отлично осведомлен, и им не тяготился. Речь его текла плавно, по-вяткински напевно.
— Не раз так и порывался испросить в министерстве дополнительных средств, да и выстроить, наконец, что-то приличное, для олицетворяющего гражданскую власть Империи — достойное. Александр Степанович уж и схемы мне приносил, показывал.
— Так и чего же вас остановило?
— Всякий раз находились дела поважнее, — развел руками губернатор. — В губернии более двух миллионов душ проживает, всегда кто-то в чем-то особенно нуждается…
— Отчего же сами, за свои деньги, не построили?
— В три тысячи серебром господин Андреев свой прожект оценил, — кивнул Чарыков. — Мое жалование за полтора года.
И мне стало стыдно. Это для меня три тысячи — ошибка исчисления месячного оборота наших с Наденькой предприятий. А для того же вяткинского начальника — единственный доход за полтора года. Был бы кто другой — не Валерий Иванович, человек исключительной, скрупулезной даже, честности, так и найти причины, чтоб заставить местных богатеев оплатить возведение нового особняка — не проблема. Но начальствовал пока еще Чарыков. Из кабинета в малюсеньком домике на Владимировской, где едва помещалась его многочисленная семья, и где он еще и камерные приемы иногда умудрялся устраивать.
На счастье, прием в мою честь был организован не в маленьком губернаторском домике, а в вятском Благородном собрании. Мне даже ехать никуда не пришлось. Здание собрания было расположено в шаговой доступности от гостиницы.
То, что Вятка купеческий, торговый город я и раньше знал. Северное Приволжье, богатое хлебом и льном. Достаточно плотно населенное, и не настолько отдаленное от столиц, чтоб отсюда нельзя было организовать доставку местных богатств на рынки Европы. Довольно близко притоки Северной Двины, и по ним вяткинские товары легко достигали Архангельска.
Но количество лавок на душу населения губернской столицы поражало воображение. Целый ряд практически одинаковых длинных, словно амбары, зданий на главной улице — торговля на первых этажах, и всякое разное на вторых. Казалось, что чуть ли не каждый из двадцати с чем-то тысяч горожан чем-нибудь да торгует. И ведь не скажешь, что безуспешно. Раз все эти многочисленные торговые точки существуют, значит, находятся и те, кто все это покупает. Закон рынка. Спрос рождает предложение, и все такое.
Вот и строение, в котором располагалось Благородное Собрание, ничем от своих соседей не отличалось. Пара десятков разноцветных вывесок — торговля не умирала до самого позднего вечера в первом этаже. Экипажи прибывающих на событие года благородных господ у, мало чем от торговых отличавшегося, входа. Только и понятно было, где одно, а где другое по тому, что не у каждой лавки возвышается фигура рослого городового.
Раньше, в той еще жизни, представлял себе жизнь высшего света в девятнадцатом веке, как нечто такое, блестящее. Балы в шикарных и огромных залах, красавицы в бриллиантах и кружевах, сверкающие позолотой эполет офицеры. Блеск орденов на груди величественных вельмож. Все так. Только утюг придумали не так давно, и не во всех домах он есть. Понимаете? Далеко не все могут похвастать отглаженным костюмом. Потому и не принято ходить в одном и том же наряде на два бала подряд. Заметно сразу по характерным помятостям и складкам. Слуги конечно увлажняли и давали одеянию отвиснуть, выправить помятые места, так сказать: естественным путем. Но опытный взгляд все одно легко определяет, как часто платьем пользуются.
Это было, помнится, забавным открытием для нового меня. Герочка воспринимал это все, как само собой разумеющееся. А вот я развлекался от души. Кажется, утюг — чего проще? Чугунный остроносый ящик с ручкой сверху, куда можно насыпать полыхающих углей. Ан нет! Признак высокого
С огромными, блистающими золотом и зеркалами, залами тоже облом получился. Не каждому по карману выстроить что-нибудь этакое, в стиле Белого, бального, зала в Зимнем дворце. Ну, первые, самые имениты фамилии Империи, с ними все понятно. В их дворцах и не такое возможно. Некоторые, вроде Юсуповых, могут, и статуи из хранилищ Ватикана выкупать, и зеркалами все стены, от плинтусов до потолка, покрывать. А вот все остальные — уже нет. Как бы ни хотелось.
Все дело в длине рабочей, хорошей части ствола дерева. Даже у корабельной сосны лучшая часть — от корня до, примерно, середины — не превышает шести, примерно, метров. А так как все перекрытия в стране пока еще делаются исключительно из дерева, то и максимальная ширина помещения этой самой длиной бревна определяется. Во дворцах потолки бальных залов отдельно приглашенные архитекторы создают. Тот самый, прекрасный в своей цветовой лаконичности, Белый зал господин Брюллов проектировал. И если взглянуть на потолок, окажется, что выполнен тот по образу церковных — куполообразно.
Кстати говоря, эта шестиметровая особенность прокралась и в чертежи, которыми пользуются строители двадцать первого века. Стандартное расстояние между осями — все те же пресловутые шесть метров. Традиция, и не более того. Стальные двутавровые балки и пространственные решетчатые фермы позволяют сделать ширину между несущими стенами совершенно любой.
Вяткинское Благородное собрание — это не дворец. Подозреваю, что до того, как помещения были арендованы и приведены в порядок, в этих палатах располагались какие-нибудь склады, или мелкоштучные мастерские. Впрочем, мне особой разницы не было. Чисто, опрятно и шторы из какой-то дорогой ткани. Музыка играла что-то приятное уху. Господа разной степени помятости, дамы в платьях из прошлого десятилетия. Я и в столице не был любителем светских мероприятий, а уж в провинции и подавно.
Хотя, признаюсь, только войдя в длинное и узкое — шесть на примерно двадцать — помещение, несколько оторопел. В зале собралось человек двести, не меньше. Сам от себя такого не ожидал, но на секунду — другую в какой-то ступор впал. Конечно же, я и раньше бывал на массовых мероприятиях. Но вот так, в качестве первого лица, впервые. Потом прошло. Разглядел мятые сюртуки и поймал запах нафталина, которым пересыпают платья в сундуках для сохранности от прожорливых лохматых бабочек.
Народ расходился, образовывая живой коридор, в конце которого, наряженные в лучшее платье, с орденами, поджидали меня вятский губернатор, в компании с еще несколькими незнакомыми господами. Я вздохнул поглубже, как перед прыжком в воду, и, нацепив обычную придворную, ничего не значащую, улыбку, шагнул вперед.
Начальственно передал какому-то полицейскому офицеру подарочную коробочку с орденом и ленту, зачитал поздравительный адрес от Регентского Совета, передал приветствие от министра МВД Тимашева, и под общие аплодисменты, передал Чарыкову орден с лентой.
Тут же нашлись доброжелатели, бросившиеся губернатору помогать дополнить наряд новой наградой. Более высокого статута наград у Валерия Ивановича еще не было, так что Белый Орел — обязателен к ношению. Причем с той секунды, как собственно награждение произошло. Отложи в сторону, проигнорируй требование вятский губернатор, деяние сие, какими-то неведомыми тропами непременно доберется до ушей высокого начальства. Нет, никакого наказания не воспоследует. Просто, следующие награды найдут своего героя очень и очень не скоро. Всегда найдутся те, кто не менее достоин, и любому прибытку рад.