"Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
Кивнул, и никак не стал комментировать. Да, признаться, хоть и раздражало это осторожничание военных чинуш, я был с ними даже согласен. Без моих заводов, вооружить еще одну дивизию подобным же образом совершенно не представляется возможным. А и с моими тоже. Я еще и войско Морица всеми положенными по штату пушками, локомобилями и пулеметами не снабдил. Но стараюсь. И если война случится не прямо завтра, к ее началу мой брат будет готов.
§ 6.8. Военная осень
В середине сентября газеты полыхнули заголовками: «Болгары восстали!». Общество, и без того подогретое повстанческим
Когда же стало известно, что разрозненные выступления плохо подготовленного бунта против турок в Болгарии были подавлены, страну охватил яростный траур. Ни о каком мире с Турцией больше не могло быть и речи. Великому князю Александру, под давлением обстоятельств, пришлось вызвать турецкого посла и потребовать участия заинтересованных в славянском вопросе держав в урегулировании дела. В общем, вышло что-то невнятное.
Министр иностранных дел, Александр Генрихович Жомени, на Совете министров империи предложил созыв международной конференции, в ходе которой можно было бы надавить на султана. Министр хотел, что бы болгарам, сербам и черногорцам были предоставлены в Турции те же права, что и мусульманскому населению. И он даже начал контактировать со своими коллегами в Европе, но не добился успеха. Германия и Франция были заняты своими проблемами, Британия не торопилась вмешиваться в непонятные шевеления, готовясь ввязаться в центрально европейскую свару, а Австро-Венгрия не имела возможности передвинуть часть войск на границу с Портой, опасаясь новых бунтов на своей территории. В общем, все хотели влиять на султана, но никто не хотел реально что-то предпринять.
А еще — Александр. Его старший брат, Николай Великий, за все время своего правления не начавший ни одной войны, понимал, что это такое, и какими бедствиями для шаткой экономики страны она грозит. А вот Бульдожка не хотел этого знать. Ему хотелось остаться в памяти потомков правителем, освободившим балканских славян от мусульманского ига. Ему казалось, что вторгнувшись в Болгарию, он заслужит всеобщую любовь в стране и уважение на международном поприще. О том, какой ценой это все достигается, он не думал.
Лично я был на все сто процентов убежден, что начинать войну раньше мая следующего, одна тысяча восемьсот семьдесят шестого года, нельзя ни в коем случае. И готов был это доказать с цифрами в руках. Но моего мнения уже никто не спрашивал. В Аничковом дворце теперь желали видеть генералов, а не чиновников.
В день накануне Покрова Святой Богородицы, в понедельник, правительство империи и Регентский Совет настигло известие, что Бельгия и Британия вступили в войну на стороне Франции. Уже в четверг англичане высадили в Дюнкерке две первые дивизии. А в Петербург прибыл уже хорошо в нашей столице известный, барон Йозеф фон Радовиц. Кайзеру требовались гарантии того, что Россия не станет участвовать в этой войне. Взамен, Германия обязалась всячески поддерживать притязания России на Балканах.
В принципе, никто и не собирался бить единственному, хоть и весьма спорному, союзнику в спину. Но даже благожелательный нейтралитет Бисмарка на переговорах после бедующей войны с Портой, уже был бесценен.
О попытках британского и французского послов уговорить регентов
Фон Мольтке все-таки смог наладить снабжение окруженного на севере Франции корпуса. Прилось, конечно, «пожертвовать» миром с Бельгией, но, как быстро выяснилось, оно того стоило. Получив припасы и подкрепления, части Седьмого корпуса германской армии вдруг перешли в наступление, и к исходу второй недели, вышли к предместьям Дюнкерка. Как раз в то время, когда там разгружались с кораблей прибывшие на фронт английские дивизии.
Британия не особенно сильна сухопутными войсками. Да, армия Англии была отлично вымуштрована, вооружена и возглавляли ее здравомыслящие командиры. Но эти подразделения были тонким слоем размазаны по всему миру, и требовалось довольно значительное время, чтоб собрать из разрозненных полков боеспособную армию.
А еще англичанам фатально не везло. Хватило нескольких залпов дальнобойной немецкой артиллерии, чтоб дожидающиеся их очереди на разгрузку, подразделения пошли на дно Ла-Манша вместе с кораблями. За какие-то считанные минуты Туманный Альбион недосчитался несколько тысяч бравых военных.
Английские газеты взвыли, обвиняя Германию в нечестной игре. Французский парламент объявил недельный траур по погибшим союзникам, а несколько германских командиров батарей сделали стремительную карьеру, перескочив через одно звание.
«Отличное начало, — заявил Бисмарк со страниц главных германских газет. — Присылайте еще». Война в центре Европы разгоралась с новой силой.
На счастье, в Средней Азии у наших войск дела обстояли просто прекрасно. Кауфман и Скобелев побеждали в одной битве за другой. Города покорялись воле русского царя, а силы инсургентов таяли. Регенты единогласно решили, что никакой автономии у Кокандского ханства больше не будет. Территория превратится в очередные среднеазиатские владения империи. Мнение англичан, что-то невнятно потребовавших устами своего посла от Александра, никого не интересовало. Генерал-губернатор Кауфман намерен был впредь исключить возможность каких-либо выступлений против русского присутствия.
К началу октября стоимость в рублях английского фунта стерлинга упала на треть. Начальник МинФина требовал от Совета министров ускорить поступление налогов и сборов в казну, с тем, чтобы скупить как можно больше английских денег. Никто не верил, что фунт продолжит падение. Никто, кроме меня.
Была и еще одна новость из области финансов. Канцлер Германской империи, князь Бисмарк, от лица Рейхсбанка, обратился к Российской империи с запросом на кредит. Воющей стране требовалось не менее миллиарда марок в течении двух лет. Предполагалось, что ставка по кредиту будет не более двенадцати процентов. Это несколько выше обычной, но и сумма выходила значительной. Четыреста десять миллионов рублей. Почти половина годового бюджета страны!