"Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16

Ланцов Михаил Алексеевич

— Верно говорит Герман Густавович, — рубанул ладонью Тимашев. — Порядок должен быть. Все правильно должно быть.

— А как же, по-вашему, правильно? — скривился Решет. Он отчего-то нашего милого генерала недолюбливал. До откровенной вражды дело не доходило. Но все-таки это предвзятое отношение чувствовалось. От того и отношения между МВД и министерством торговли и промышленности сразу не заладились.

— Согласно предписаниям, — не растерялся старый кавалерист.

— Думаю, правильным будет, ежели наши, министерские столоначальники станут передавать релизы в Совет, — разглядывая какие-то каракули на листах перед собой, выговорил Рейтерн. — А

уже здесь станут готовить общий по гражданскому правлению доклад для газет.

— Не хотите, чтоб журналисты попали в коридоры вашего министерства? — догадался Валуев.

— Да, — коротко клюнул носом Михаил Христофорович. — Деньги любят тишину.

— Согласен, — поспешил поддержать Минфин Толстой. — И со списком корреспондентов нужно что-то делать. Негоже будет, если в вашу, Герман Густавович, начнут лезть все кому не лень. Пусть у нашего Совета отдельный подъезд, но все же это императорская резиденция. Допустимо ли будет принижать…

— Видите ли, уважаемый Петр Александрович, — поморщился я. — Предложение Михаила Христофоровича не лишено смысла. Но снова могут начать болтать, что только первый министр у всех на слуху. Иные прочие вельможи станут обижаться на меня. Зачем же вы так со мной? Зачем пытаетесь поссорить с половиной столицы?

— Нет-нет, Герман Густавович, — отмахнулся Рейтерн. — Я не это предлагал. Следует центральный, совминовский стол выделить в другое здание. Не в Эрмитаж же, право слово, щелкоперов газетных приглашать…

— Много чести, — рыкнул Тимашев.

— Полностью согласен с предыдущим оратором, — ожидаемо переобулся Валуев. — Пресс-центр нужен. И он должен быть отделен от министерств и ведомств. Дабы чужие люди не бродили с блокнотами в руках по нашим присутствиям.

— Осталось лишь подобрать директора этого нового департамента, — хмыкнул Милютин. — Я предлагаю позвать Некрасова.

— Известный человек, — улыбнулся я. — Но пойдет ли? Мне кажется, у него собственное журнальное издание? Нет?

— Пойдет, — улыбнулся в ответ военный министр. — Он Трепову на юбилей стихотворную оду собственного сочинения читал. Очень хочет заручиться поддержкой кого-нибудь из власть предержащих.

— Я с ним поговорю, — согласился я. — Известный писатель и поэт — отличный выбор.

— Или можно Каткова из Москвы выписать, — пожал плечами Решет. — Этот точно не откажется.

— Каткова я могу взять на себя, — вскинулся Толстой. Их действительно с известным по всей России журналистом и публицистом связывала совместная работа над концепцией народного просвещения. Так что графа Катков мог и послушать.

— У него же Московские ведомости, — припомнил Валуев. — Как же он их оставит? Там же на нем одном все и держится.

— Не спросим, не узнаем, — парировал Толстой.

— Так которого же станем зазывать? И где сей центр станет размещаться? — демонстративно достав из жилетного кармашка, и посмотрев на серебряные часы, нервно выговорил Решет. — Давайте уже решим, да и все на сегодня. У меня, знаете ли, множество дел.

— Здесь собрались самые занятые люди страны, — пожал я плечами. — Но из таких вот заседаний и выходит что-то действительно значимое.

— А давайте обоих и станем звать, — продолжил изучение писулек Рейтерн. — Может и откажется кто-то. А буде оба согласятся, так один станет начальствовать, а второй товарищем будет.

— Этак вы и до нового министерства договоритесь, — громко засмеялся Тимашев.

— О, господа! Мнится мне, что недалеко то время, когда в каждой стране появится министерство пропаганды.

Мои инженеры уверяют, что существует способ передавать человеческую речь посредством проводов, или даже вовсе через мировой эфир. Только представьте, господа! Где-то, в одном из таких министерств, специальный человек, с прекрасным, трогающим душу, голосом, будет рассказывать нашим детям или внукам о том, как следует жить. Кого из правителей любить и во всем поддерживать, а кого ненавидеть. А далекие наши потомки, возможно, откроют способ передавать через эфир не только голос, но и изображение. Не исключено, что и двигающееся.

— Полноте вам, Герман Густавович, — тяжко вздохнул Рашет. — Вы и телефоном уже всех поразили до глубины души. В САСШ такие опыты тоже ведутся, но вы и здесь всех опередили. Теперь, благодаря вашей прозорливости, это замечательное устройство навсегда будет связано с Россией, а не какой-то иной державой.

— Кстати, Герман Густавович? — вскинулся Валуев. — Когда же уже наши кабинеты свяжут посредством этой чудесной, телефонной, связи? Давеча был приглашен в один дом… не стану говорить в какой. Причиной приема был как раз это удивительное открытие ваших инженеров. Список абонентов пока не особенно велик, и удалось поговорить только с одним из них. Но каково! Через весь город! И слышно так четко, словно бы в пределах видимости.

— Помех много? — заинтересовался я. — Треск? Шумы посторонние?

— Есть немного, — признал, напрягши лоб, Петр Александрович. — Но, право слово! Это же такие мелочи! Несмотря ни на что, голос на том конце провода слышно отчетливо. Если мы и переспрашивали непонятное, так потому только, что вокруг было довольно шумно. Все не могли не обсуждать это фантастическое изобретение.

— Лестно, лестно, — улыбнулся я. — Касаемо же установки аппаратов в кабинеты, так давайте решим на следующем же общем заседании Совета министров. Коли всем это будет нужно, включим в бюджет следующего года оплату подключения и аппаратуры. К сожалению, господа, это пока дело не дешевое. Одного провода уже по Санкт-Петербургу почти двадцать верст развешали.

— Скоро птицам негде станет летать, — проворчал Тимашев. — Всюду будут эти провода.

— Ну, полагаю, до этого еще далеко, — легкомысленно отмахнулся от генерала Рейтерн. — Сколько по всей столице найдется господ, готовых выложить круглую сумму ради забавы? Не думаю, что очень много. Тысяча? Две?

Я промолчал, грустно улыбнувшись. Уже на тот момент в графике подключений было более пяти тысяч записей. И я был уверен: это только начало! Во всяком случае, на пригородном заводе Сименсов заканчивали возведение уже второго цеха по сборке приборов. И готовы выстроить еще хоть десять, хоть сто. Дело давало почти триста процентов прибыли. Даже в эпоху строительства сплошного телеграфного пути от столицы до Владивостока, Сименс не зарабатывал так много.

Хотя до меня им все равно далеко. Одна моя пулеметная фабрика зарабатывала в разы больше. Хоть и выпускала пока удручающе мало готовых устройств. Понятное дело, разгадка в большом заказе от Морского ведомства. Адмиралы быстро сообразили, что очередью из пулемета куда дешевле и эффективнее расстреливать плавающие морские мины. И решили оборудовать новым типом оружия все свои броненосные корабли. А их во флоте уже девять. Ровно в девять раз больше, чем было в шестьдесят девятом. И удручающе мало для вооруженных сил Великой Державы. У той же Франции этих броненосцев больше трех десятков. У Британии — и говорить нечего. Британия — королева морей, и этим все сказано.