"Фантастика 2024-83". Компиляция. Книги 1-16
Шрифт:
За Германа я как раз не беспокоился. Старший сын в Зимнем свой. Его уже, вроде как в шутку, там и слуги представлять стали: лучший друг наследника престола, его светлость, граф Герман Лерхе. Сашенька же там никого не знает. И его тоже там прежде никто не видел. И мы с женой слегка за него волновались.
Герочка аккуратно, как делает только он, постучал в двери кабинета, и вошел.
— Не волнуйся, папа, — сказал этот серьезный молодой человек. — Все будет хорошо. Я о Саше государю много рассказывал. Можно считать, они отлично знакомы
— Заочно, — покачал я головой.
— Заочно, — согласился сын. — Но уже вызывает нешуточный интерес у Александра. Никто более из его знакомых, хоть и заочных, не строит летательные аппараты.
— О! — вскинул я брови. — Может быть, подсказать Сашеньке, пожертвовать одной из своих моделей, и подарить ее Александру? Будущей российской авиации не помешает высокое покровительство. Не находишь?
— Саша уже с месяц как готовил новый свой планер для подарка, — улыбнулся Герман. — Я передал ему просьбу Александра. Правда, тот хотел всего лишь взглянуть на то, как они летают. Но так же станет лучше? Правда?
— Несомненно, — потрепал я сына по тщательно причесанной голове. — Ты у меня настоящий молодец. А мне вот в голову сие не пришло.
— Зато ты выдумал мотор из гуттаперчи. Это-то вот точно никому кроме тебя не выдумать. Третьего дня мы с Сашей показательный полет для Дмитрия Ивановича. Так и тот отметил остроумность устройства движителя.
Гера имел в виду Менделеева. Тот и правда недавно был у нас на Фонтанке в гостях. Приносил ознакомиться доклад, сделанный им по заказу Императорской Академии Наук, касательно спиритизма.
Увлечение вызовом духов охватило столицы всех Европейских государств. Но, как мне казалось, Санкт-Петербург и здесь оказался впереди планеты всей. Великосветских салонов, где хоть раз не проводилось бы сеансов, легко можно было пересчитать по пальцам одной руки. Всех более или менее здравомыслящих образованных людей эта эпидемия тоже не оставляла равнодушным. Кто-то был резко против, считая эти практики шарлатанством и даже мошенничеством. Другие, тихо посмеивались, полагая увлечение знати безобидной шуткой. Тем не менее, в свете только и разговоров было о том, как кто-то кого-то вызвал, и что удалось у духа выспросить.
По моему, личному, мнению, лучше всего о проблеме высказался генерал Тимашев: «Посмотришь — дрянь ведь человечек. Совершеннейшее же ничтожество. А присмотришься — медиум!» И правда. Этих самых, «графов Калиостро» расплодилось просто неприлично много. Я так старался поднять благосостояние простого народа, что не обратил внимание на резко разбогатевшую знать. Каждый, кто хоть чего-то стоил, кто занимал хоть чуть выделяющийся пост, получил свою долю акционерного пирога. И теперь высший свет сходил с ума от жиру.
Менделеев же ввязался в работу особой, спиритической комиссии по причине вражды с другим выдающимся русским ученым, химиком Бутлеровым, активно пропагандирующим, и непременно участвовавшим в сеансах. «Спиритические явления
А еще, Дмитрий Иванович приходил за тем, чтоб убедить меня проспонсировать строительство стратосферного аэростата. Чертежи даже с собой приносил. Ничего особенного — шар он и есть шар. А вот гондола была интересна. Начать хотя бы с того, что она должна была быть герметичной, с подачей дыхательной смеси и обогревом. Еще не космический кораблю, но уже и не классический воздушный шарик.
Сумма требовалась не великая. Наденька посмотрела на меня укоризненно. Мол, что отказываешься? Стоит этот эксперимент сущую ерунду, а людям для науки. Пришлось обещать. Менделеев же, второй раз столкнувшийся с Сашенькой и его увлечением планерами, уже меня и не слушал. Вот великий вроде человек. Фамилию в веках увековечил этой своей таблицей химических элементов. А и то поддался обаянию моего отпрыска. И резиновый мотор заводил, и к месту «посадки» бежал быстрее мальчишек. Увлекающийся человек. Что еще сказать?
Так что, отправляя детей в Зимний, я уже примерно представлял, чем именно станет там заниматься юная публика. Самолетики запускать. И, дай Бог, к зрелым годам, у кого-нибудь из этих детей, увлечение перерастет в призвание. И появятся у России собственный воздушный флот, и фабрики, аэропланы производящие.
Потом был январь. Печальный месяц. Годовщины смертей дорогих мне людей. Был даже официально приглашен на семейный ужин в Зимний. Царская семья поминала Николая. Пришлось ехать. От такого нельзя отказываться. Даже великий князь Алексей из своего Романовска приехал, а уж он-то знатный затворник.
Ужин ожидаемо быстро превратился в заседание Регентского Совета. Правда, вот незадача — Горчакова-то на семейные посиделки не звали. Обсуждали очередные инициативы барона Жомейни, купленный англичанами Суэцкий канал и Северный флот. Великий князь Константин стал даже требовать от меня предъявить особый, мой, взгляд на боевые корабли для севера. А я что? Я не моряк. И разницы, честно говоря, не вижу. Что Балтийский, что Черноморский, что Северный — везде одно и то же. Большие железные лодки с огроменными пушками.
Слава Господу, денег не стали требовать на постройку новой партии броненосцев. Еще предыдущий транш не весь освоили. Морское министерство увлеклось миноносцами. А. Приношу извинение! Легкими миноносными крейсерами. Проводившиеся летом на Черном море учения, показали разрушительную мощь вооруженных торпедами кораблей. Груженая пустыми бочками, буксирующаяся баржа раскололась надвое и затонула уже после третьего попадания самодвижущейся миной. А до этого, ее несколько часов расстреливали из пушек, и та эти издевательства легко пережила. Так что придется адмиралам морскую доктрину пересматривать. Стая миноносок оказалась куда зубастее, чем о том можно было подумать.