"Фантастика 2024-98". Компиляция. Книги 1-22

Шаман Иван

Но самое «веселье» начинается, когда с юго-востока, из экваториальной зоны, к восточному побережью приходят тайфуны. Хотя основная их часть, приблизившись к побережью на 200-300 километров, поворачивает на 90 градусов и растворяется где-то в северо-восточных районах Холодного океана, иногда случается, что центр тайфуна добирается до Становых гор или Широкого нагорья. И тогда дождь льёт ничуть не слабее, чем в Порто-Франко в разгар мокрого сезона, а ураганные ветры валят деревья и заборы, сносят крыши с домов. Хорошо, что это продолжается всего 2-3 дня, а не 2-3 месяца.

Сезон тайфунов длится с середины

мая по конец октября. Но это вовсе не значит, что они иду один за другим. Обычно за месяц в среднем приходит один-два таких урагана, хотя Иван Андреевич вспоминал, как лет пятнадцать назад в сентябре они наведывались пять раз. А перед этим целых полтора месяца стояла идеальная погода.

Вот и сейчас Максим Георгиевич по четыре раза на дню бегал в рубку, чтобы проверить, не начало ли падать атмосферное давление. По его словам, последний тайфун был зафиксирован более 20 дней назад, и его центр повернул на северо-восток всего в ста пятидесяти километрах от мыса Нос. При этом в Советске сила ветра достигала 15 метров в секунду, а на побережье полуострова доходила до тридцати пяти. После этого мне стало понятно, почему на погранпункте острова Тонкий все здания, включая будочку дежурного по причалу, были из кирпича, а не из более удобных для подобных сооружений деревянных щитов.

То ли Воздвиженский накликал, то ли так сложилось, но начало падения атмосферного давления мы зафиксировали на следующий день после того, как поменяли курс с северного на восточный. Устойчивый ветер, дующий с юго-востока, начал слабеть, а через пару часов установился полный штиль. И небольшая волна превратилась в зыбь.

Неприятная штука, я вам скажу! Баркас качает с борта на борт, и уже через полчаса качки Наташа ходила зелёная, а министр науки и вовсе залёг в каюте. Я пока держался, но тоже не скажу, что испытывал счастье от такого развлечения.

Генерал тут же дал команду нестись к берегу даже быстрее, чем мы уходили от него, когда стало известно о планах нашей ликвидации. Командовать-то он может, сколько угодно, а вот исполнить его команду, когда дизель и так молотит на максимальных оборотах… Но вскорости такой шанс появился в виде несильного (пока ещё!) восточного ветра, и Осинцев приказал поставить паруса в помощь мотору. Ближе к вечеру лаг показал, что мы поставили рекорд, разогнав «Удачу» до невиданных доселе девяти с половиной узлов.

Хуже было с «Анадырем»: его бермудские паруса плохо приспособлены для движения по ветру (или фордевинг, как говорят моряки). Поэтому Дежнёв лавировал на бакштагах (или шёл под небольшим углом к ветру, если перевести на человеческий язык) до тех пор, пока направление ветра не поменялось с восточного на восток-северо-восток (на два румба, как сказали бы мореманы).

Если вы, вычитав где-нибудь, что скорость ветров урагана достигает 150-200 километров в час, думаете, будто бы и сам тайфун движется с такой скоростью, то глубоко ошибаетесь. Тайфун, как и смерч, движется достаточно медленно, всего 15-20 километров в час. Но воздух, вращающийся вокруг его центра, действительно разгоняется до бешеных скоростей. При этом в северном полушарии он закручивается против часовой стрелки, а в южном — по часовой стрелке. И смена ветра показывала, что мы пока всего лишь попали на краешек зоны влияния тайфуна. Сам же этот гигантский воздушный волчок, нередко превышающий 800 километров в диаметре, двигался нам наперерез где-то далеко на юго-западе. Именно там под вечер на горизонте появились перистые облака — первые предвестники будущего урагана.

По расчётам Воронцова, за прошедшие сутки мы одолели почти пятьсот километров в сторону берега. При этом тайфун, в приближении которого уже никто не сомневался, стал ближе к нашему курсу километров на двести. Подтверждало это и усиление ветра, позволившее отказаться от мотора. Мы и без двигателя шли с максимальной «паспортной» скоростью в семь с половиной узлов. И если ураган, как обычно при приближении к континенту, сменит направление с движения с северо-западного на северное, а потом и на северо-восточное, то мы можем успеть проскочить у него «под носом» и укрыться в устье реки Студёная, чтобы переждать тропический шторм.

Ночь и утро оказались самыми сложными. Ветер ещё усилился, а вместе с ним усилилось и волнение. Теперь передвигаться по палубе «Удачи» без страхового линя было просто опасно, поскольку её время от времени окатывало при прохождении самых больших волн. Ну а про крены на судёнышке с довольно плоским дном до сих пор без ужаса вспоминать не могу… Шли мы, правда, только под стакселем, помогая ему мотором, поскольку люгер, игравший роль основного паруса, мог нам просто сломать мачту. Но, кажется, успевали перебежать дорогу урагану!

Что это именно так, стало ясно утром, когда ветер стал чуть тише, а сплошная пелена облаков маячила ближе к корме, к левой раковине, если использовать морскую терминологию. А на экране радара появилась тонкая полоска берега.

Согласно морским правилам, нам бы не ломиться, как лось во время гона, к берегу, а наоборот, драпать от него со всех ног. Но не на наших судёнышках, предназначенных для тихих вод Большого залива Земли Лишних. В ситуации с тайфуном спасти нас могло лишь устье реки, на что и рассчитывал Воздвиженский. Три-четыре километра вверх по Студёной, и какая-нибудь излучина нас защитит от океанских штормовых волн и ураганного ветра.

Как мы ни старались забирать правее, чтобы компенсировать снос судов северо-западным ветром, временами переходившим в северный, к побережью мы вышли миль на шесть южнее устья Студёной, и Воронцов скорректировал курс, ориентируясь по маяку, возвышавшемуся на прибрежном холме. И тут же послышалось предупреждение штурвального:

— На радаре отметка! Десять миль на зюйд.

Помчавшийся в рубку Осинцев уточнил:

— Скорость около 20 узлов. Судя по всему, примерно 200 тонн водоизмещения. Почему раньше не доложили?

— Отметка с береговой линией сливалась. Только что стало возможно различить…

Разглядеть, что это, в бинокль с такого расстояния было тоже невозможно. Прикидки Воронцова показали, что мы войдём в устье раньше, чем пограничный сторожевой катер, как предположил генерал, настигнет нас. Если, конечно, не добавит хода…

Добавил. После того, как мы «отморозились» и проигнорировали попытки связаться с нами по радио. Но нам до устья, вход в которое был помечен бакенами на воде и створными знаками на берегу, оставалось чуть больше полумили, а ПСКР — три мили.