Фантастика и Детективы, 2013 № 07
Шрифт:
Реагируя на быстрое движение, роднар вышел из тьмы на освещённую травой равнину. Пало никогда не видел этого хищника, но теперь начал понимать, почему старейшины так ограничивали передвижение жителей ночью и зачем нужны караульные и защитные костры. Это был очень низкий зверь — не больше локтя в холке — на массивных коротких согнутых готовых к прыжку лапах, которые оканчивались длинными, как тот клинок, что Пало сейчас держал в руках, острыми когтями. Только у него клинок был один, а у роднара — по четыре на каждой лапе. Итого — двадцать четыре клинка: лап было шесть. Плоская морда оканчивалась двумя тонкими и длинными клыками; хвост — тремя длиной с палец шипами, расположенными наподобие веера. «Это машина смерти, и сегодня своей жертвой она выбрала меня. Если я брошусь назад, я спасусь, но во-первых никогда не узнаю тайну Галога, во-вторых, меня поймают с поличным. Хорошенькое получается посвящение». Он крепче сжал клинок в своей руке и встал в стойку — как его учил Госса. «Он
Зверь снова зарычал, оскалил два ряда коротких острых зубов и прыгнул. Всё дальнейшее произошло почти одновременно.
Пало попытался увернуться, но удар массивного хвоста сбил его с ног. Перевернувшись на спину, он успел заметить движение справа и не глядя направил в ту сторону клинок. Прорезав темноту, он не встретил сопротивления. Острая боль в левой руке заставила юношу вскрикнуть: он только сейчас почувствовал удар, сваливший его. Перекатившись, он попытался подняться — и вовремя: на том месте, где только что был Пало, уже находились лапы зверя, разрывая траву и землю в клочья. Воспользовавшись неудачной атакой противника, юноша встал. По левой руке от плеча стекала тонкой струйкой кровь: последствия удара шипом. Зверь снова прыгнул, и Пало попытался ранить его в воздухе. Неудачно: сильный удар четырёх лап, попавших в цель, отбросил юношу на два метра назад. Ударившись о землю, он выронил клинок. Боль в груди была невыносима — дюжина глубоких порезов заливала кровью его одежду. Роднар снова прыгнул и оказался сверху, пытаясь пронзить горло жертвы клыками. Пало схватил животное за короткую шею. Он чувствовал зловоние его пасти. Пало понимал, что долго сопротивляться не сможет. Он бросил взгляд направо и обнаружил на расстоянии вытянутой руки от себя резной клинок. Зверь зарычал и удвоил натиск. Пало собрал все свои силы и чуть распрямил руки, отводя от себя смертоносные клыки. Затем, используя вес своего тела и перенеся вес животного, он смог перевернуться налево и освободить руку. Нанеся несколько ударов — больше для того, чтобы отвлечь и выиграть время — Пало молниеносно перевернулся на другую сторону, схватил клинок и вернулся в исходное положение: как раз в тот момент, когда роднар приблизился вплотную для атаки. Дальше своё дело сделала инерция: зверь бросился вперёд, но, заметив клинок, тут же попытался увернуться. К счастью, он был слишком близко для такого манёвра, и лезвие вошло по рукоятку в широкую шею хищника.
Пало растянулся на земле, тяжело дыша. Всё тело болело. «Если там будет какая-нибудь глупая статуэтка, я разломаю Галог на этом самом месте!» Придя немного в себя и пытаясь забыть про боль, он сел на землю и пододвинул к себе сундук. Нужно было торопиться: он не знал, во сколько в храме начинается жизнь, просыпается старейшина и приходят служители. Пока стояла глубокая ночь, но нужно было ещё вернуться и положить на место святыню. Плюс он не знал, был ли этот роднар один или с друзьями. «Ещё одного такого я, скорее всего, уже не переживу.»
Пало открыл крышку и достал короб. Он был лёгким и плоским. «Интересно, что там может поместиться?». С тихим щелчком крышка отворилась, и Пало едва не выкинул Галог поглубже в чащу. «Они что, издеваются?» Он смотрел на чёрный, размером с мизинец, идеальной формы цилиндр. Пало ожидал увидеть здесь что угодно, но это… Он решил не торопиться с выводами и достал находку, чтобы рассмотреть поближе. Чёрный, гладкий и холодный — такого материала он ещё не видел. Опустив её чуть ниже, вплотную к светящейся траве, он обнаружил, что с одного конца цилиндр был не ровный и гладкий, а немного выпуклый, и место это по ощущениям слегка отличалось от материала самого Галога. Он провёл пальцем по выпуклости, слегка надавил… и отбросил цилиндр в сторону: он засветился в его руках. Когда тот приземлился, из травы возникла голова человека — мужчины — окружённая голубоватым светом. «Что за чертовщина?! Зря я это затеял.» Он побежал к Галогу с намерением убрать его обратно, в коробку — она, видимо, удерживала этих духов, не давая им выбраться на волю — но остановился на полпути: полупрозрачный образ заговорил.
— Моё имя Роберт Холл, я — капитан многоцелевого гражданского межзвёздного корабля Юнити. Если вы слышите эту запись, значит, всё, что я и моя команда предприняли в этой ситуации — не напрасно. Если то, что мы придумали, в итоге сработало, то вы не знаете правды. Моя задача — рассказать вам, кто вы, где вы находитесь и какова ваша цель. Но обо всём по порядку. Возможно, какие-то слова или понятия будут вам уже незнакомы, но этот пробел исправит галозапись, которая последует после моих слов.
Итак, когда-то на Земле — так называется планета, мир, где зародилось человечество, вся наша раса — было решено построить огромный космический корабль, который смог бы добраться до самых удалённых уголков Вселенной за счёт совершенно нового типа двигателя, позволяющего перемещаться в подпространстве. Время в пути при этом сокращалось в сотни и даже тысячи раз. Такой корабль был построен, и ему дали название — Юнити. Это было самое прекрасное творение человека: огромный, с настоящим садом с двухметровым слоем земной почвы, шириной в тридцать километров и длиной в сорок, его строили пятьдесят шесть лет на орбите Земли. Планировалось, что с его помощью в дальнейшем будет проведён один смелый эксперимент: мы знали о планете, где была вода и состав воздуха, идентичный земному, но не было ещё биосферы — ни растений, ни животных. Невероятная удача! Планировалось привести с Земли тридцать квадратных километров замкнутой биосферы и попытаться «пересадить» её на планету-донор, после чего колонизировать. Грандиозный эксперимент. Но перед этим необходимо было всё проверить в деле. На корабль, рассчитанный на тысячу колонистов, набрали двадцать человек экипажа — в основном учёных — и дали пробное задание: добраться до планеты, имеющей пригодный для дыхания воздух и жидкую воду, взять как можно больше образцов биосферы, если она на ней есть, и вернуться обратно. Простая миссия для проверки надёжности корабля. Капитаном для этой миссии назначили меня. Зал заполнили биосферой Земли — для того, чтобы убедиться, что этот десятилетний полёт она переживёт — перед дорогой на планету-донор длиной в сорок четыре года. Кроме того, уже давно известно, что в долгих перелётах наличие настоящего земного сада на борту позволяет экипажу лучше перенести изоляцию. Мы были не против.
Полёт в сторону первого мира шёл хорошо, пока мы не узнали на подходе к цели, что связаться с Землёй мы уже не можем: вышел из строя узел связи и модуль ручного управления. Возможно, на них подействовала своеобразная физика подпространства. Но это было не страшно: корабль и так летел на полном автопилоте, поэтому ручное управление задумывалось только в качестве страховки. Было решено садиться и заняться выполнением задания. Мир, который мы увидели, был сказочно красив: такого не ожидал никто. Всё вокруг переливалось разными цветами, даже трава — и та словно была живая; плоды на деревьях светились: ночью вся команда часами просто сидела у иллюминатора спускаемого модуля и наслаждалась этим зрелищем. Мы собрали образцы — растения и животных — и переправили их на корабль. Когда была дана команда на старт, мы узнали самое главное: подпространственный двигатель вышел из строя вместе с ручным управлением и связью, хотя система мониторинга о проблемах с двигателем не докладывала: мы узнали об этом на практике. Найти неисправность своими силами у нас не получилось. Повернуть назад мы не могли; остановить отбытие — тоже; спускаемый модуль был заблокирован автоматикой, так как корабль уже начал разгон. Оставалось только одно: лететь вперёд в обычном пространстве. А это на полной тяге — восемь тысяч триста двенадцать лет, пять месяцев, три дня, семнадцать часов и три минуты.
Что было с экипажем, что мы пережили, нельзя описать никакими словами. С собой покончили одиннадцать человек. Я и ещё восемь остались и начали думать, как сделать так, чтобы наши далёкие потомки добрались до Земли, если через восемь тысяч лет она ещё будет существовать. Мы разработали план. Во-первых, консервируя людей на такой долгий срок, нужно оградить корабль от любого вмешательства — ведь за это время могут происходить бунты или просто иметь место действия каких-то не совсем уравновешенных людей. Представьте, что любой сможет посмотреть, сколько осталось лететь до места назначения. Мы это прочувствовали на себе: половина экипажа свела счёты с жизнью. Самое надёжное — это сделать так, чтобы на время полёта никто из тех, кто находится на борту, не знал о том, что это на самом деле корабль.
Было решено закрыть все люки, пройти в центр огромного зала — частички родной планеты — создать там что-то вроде поселения и разработать свод строгих правил, которые ограничивали бы передвижение по залу шириной в тридцать километров — чтобы как можно более отдалить во времени момент, когда кто-нибудь наткнётся на металлические стены. Среди нас было четыре женщины — тут нам повезло — и мы могли рассчитывать на то, что кто-то из наших далёких потомков доживёт до окончания этого полёта. Мы постарались учесть в своде правил и регуляцию численности населения: по первым прикидкам получалось, что к восьмитысячному году полёта на корабле будет жить уже около пятидесяти тысяч человек. Этого допустить нельзя: корабль рассчитан максимум на четыре тысячи, хотя заявленное конструкторами число и того меньше. В брак можно будет вступать лишь один раз в год, а внебрачные связи будут жестоко наказываться. Так мы, хоть и немного, но уменьшим темпы роста населения.
Ещё одна проблема, вставшая перед нами — это тяга к путешествиям. Мы не можем этого допустить, иначе все наши труды пойдут насмарку. Очень часто предпосылкой к странствиям становится желание найти других людей, в других уголках мира; посмотреть, как они живут и чем отличаются. Мы постараемся избежать этого, внушая нашим потомкам аксиому, что мы — единственные люди во всём мире, и что мир этот весьма враждебен.
Мы доставили на борт много видов животных, но представителей одного из них мы до сих пор держим в клетке и выпускать не намерены. Это очень свирепое и опасное животное. Мы не живодёры — мы кормим его, даём воду, но не позволим ему выбраться в большой зал. Если он окажется на свободе, наше выживание здесь, в самом центре этого огромного сада, будет под угрозой.