ФАНТАЗИИ ОФИСНОЙ МЫШКИ

Александрова Наталья Николаевна

— Что это?

Он двумя пальцами держал купленные мной «боксеры» и смотрел на них с омерзением.

— Трусы, — спокойно ответила я. — Вы же сами просили меня купить вам белье. Между прочим, купила на свои деньги…

— Где ты это купила — на вещевом рынке? Или, может быть, на благотворительной распродаже? Неужели ты думаешь, что я буду носить эту гадость?

— Трусы как трусы. — Я пожала плечами. — По-моему, довольно приличные…

— Приличные? — Он потряс трусами в воздухе. — Они изготовлены в Турции! Неужели ты думаешь,

что я буду это носить? Я надеялся, что ты купишь белье марки Ardi, или Orange, на худой конец, Dim или Pelican…

— Пеликан? — переспросила я возмущенно. — Не хотите носить это — ходите в грязном! Вы мне уже осточертели со своими бесконечными капризами! И вообще, не кричите, если не хотите, чтобы сюда кто-нибудь прибежал! Или нет, кричите — вас арестуют, и я наконец свободно вздохну…

Кажется, Мельников сообразил, что поднимать шум не в его интересах, но тут же снова повысил голос:

— Ты что, издеваешься надо мной? Ну, допустим, ты не разбираешься в марках белья, это понятно при твоем семейном положении, и вообще… но размер! Ведь это сшито на слона!

— Так! — оборвала я его возмущенным возгласом. — Еще раз и помедленнее. Что значит — «и вообще»?

— О чем ты? — Он несколько притих.

— Вы отлично знаете о чем! Вы только что сказали: «При твоем семейном положении и вообще…» Что вы конкретно имели в виду? Поясните для непонятливых!

— Ничего такого! — заюлил Карабас. — Я уже не помню… так, вырвалось… и вообще, извини, если что не так! Но только этот размер… Эти трусы сшиты на штангиста-тяжеловеса или на японского борца сумо!

— Ничего страшного! Лучше чересчур большой размер, чем слишком маленький. В конце концов, можно укоротить резинку.

— Неужели ты думаешь, что я такой толстый? — не унимался Карабас, рассматривая трусы.

— Только мне и дел, что думать о размерах вашей задницы! — фыркнула я.

— Ты говоришь, можно укоротить резинку? — проговорил он задумчиво, убедившись, что другого выхода я ему не оставила. — Может быть, ты это сделаешь?

— Ну уж нет! — отрезала я. — Сами занимайтесь своими трусами. Вы же только что сказали — «при моем семейном положении, и вообще»… Я и так сделала все, что смогла. Между прочим, угробила на ваши дела весь свой обеденный перерыв… еле успела перекусить!

— Перекусить? — повторил он, как эхо. — А мне ты ничего не принесла? Знаешь, я так проголодался…

— Вообще-то принесла, — смилостивилась я. — Но если будете капризничать — ничего не получите!

— Не буду! — пробубнил Антон Степанович голосом обиженного ребенка.

— Ладно, на этот раз поверю! — И с этими словами я выложила на стол колбасу и батон.

Все-таки я не настолько жестока, чтобы морить человека голодом. Даже если он капризный, склочный, вредный, вздорный… в общем, состоит из одних недостатков.

Карабас уставился на принесенные мной продукты в молчаливом изумлении. Я подумала, что он онемел от счастья, но оказалось, что дело совсем не в этом.

— Что это такое? — тихо проговорил он, когда я уже подумала, что пауза слишком затянулась.

— Повторяетесь! — Я строго взглянула на Мельникова. — Вы что, никогда такого не видели? Могу пояснить. Колбаса полукопченая «Московская», батон «Домашний»… что — опять не той марки, к которой вы привыкли? Ничего не знаю, омары и фуа-гра в нашем районе не продаются, а ехать за ними в «Глобус гурмана» мне некогда. В общем, как сказал Чехов — лопай, что дают.

— Извини… — Антон Степанович судорожно сглотнул. — Я не капризничаю, но все же… как прикажешь это есть? Ведь здесь даже ножа нет!

— Может, вам привезти саксонский сервиз и набор столового серебра? — окончательно озверела я. — Обойдетесь! Зубками, зубками кушайте! Вроде зубы у вас здоровые, стоматолога регулярно посещаете!

И что вы думаете? Повторять это приглашение дважды мне не пришлось.

Антон Степанович снова шумно сглотнул набежавшую слюну, издал утробное рычание и впился в колбасу зубами. Надо сказать, зрелище было не для слабонервных. Именно так, должно быть, голодный лев разрывает бедную беспомощную антилопу. Это ужасное зрелище мне неоднократно приходилось наблюдать. Не в натуре, конечно, а в телевизионной программе про жизнь диких животных, мама очень любит смотреть такие передачи.

Несколько минут в моем кабинете царила тишина, нарушаемая только страшным щелканьем зубов и негромким рычанием. Правда, мне изредка слышался хруст разгрызаемых костей, но, думаю, это была всего лишь слуховая галлюцинация.

Наконец Антон Степанович наелся, сыто облизнул губы и поднял на меня взгляд. Честно говоря, я немного испугалась — вдруг он вошел во вкус и решит продолжить трапезу… хотя он и съел без остатка целую палку колбасы, но кто его знает, какой у него аппетит!

Но он, к счастью, не проявил агрессии, напротив, искренне поблагодарил меня за заботу. Наверное, вместе с сытостью к нему вернулись приличные манеры.

— Если вы наелись, — проговорила я строго, — думаю, самое время обсудить ваше будущее.

— Что ты имеешь в виду? — В глазах Карабаса промелькнул страх. Не знаю, что он вообразил, но я поспешила его успокоить:

— Не волнуйтесь, ваши личные планы меня нисколько не интересуют. Единственное, что хотелось бы понять, — как долго вы собираетесь обитать в моем кабинете. Нет, я, конечно, вполне могу удовлетвориться половиной жилой площади, одним стулом, половиной стола и компьютера, но вот насчет стенного шкафа… знаете, иногда я вешаю в него свои вещи. Есть у меня такая глупая привычка. Летом это еще не очень насущно, но если вы намерены прятаться здесь до зимы…

— Да я и сам хочу как можно скорее отсюда убраться! — Глаза Карабаса загорелись. — Надо только придумать, как и куда… и тут я тоже очень рассчитываю на твою помощь… одному мне не удастся выбраться из банка…

— Интересно, что я могу сделать? Вынести вас в сумочке? Вывести на поводке под видом декоративной собачки? Или выкатить в тети Клавином столике? Вряд ли это получится! Охрана наверняка заинтересуется содержимым стола… да и потом — одно дело докатить столик до туалета, и совсем другое…