Фантики
Шрифт:
Парни знали, куда они едут. Все давно были охотниками и следопытами. Если идти пешком, можно по тропинке одолеть три километра и выйти к озеру, а потом можно пройти вдоль озера и болота и выйти на щелиху. С высокого угора, заросшего стройными высокими елями, видно излучину реки.
По реке до этого места не меньше пятнадцати километров.
Когда прибыли на нужный участок, лес огласился детскими звонкими голосами. Самые шустрые ребята, забравшись на самый верх, принялись своими топорами рубить деревья. Бдительное око учителей, не мешая и не понукая, следило за тем, чтобы никого не придавило падающим
Девочки и женщины выгружали нехитрый скарб, готовясь варить обед. Для них работа появится позднее, когда деревья будут лежать на земле.
Ребята очень удивлялись тому, что обычно строгий директор сегодня не делает вообще никаких замечаний. Что бы они не делали, он наблюдает, но никого не тревожит наставлениями.
Алексей Иванович подходил по очереди то к одному лесорубу, то к другому, но тоже старался никому не мешать, а потом и сам взялся за топор.
Девочки и учительницы подошли к упавшим деревьям тогда, когда им разрешили. Командовал ими, как всегда, Пашка, который привык находиться рядом с девочками. Он вместе с ними стал обрубать еловые лапы и пилой распиливать длинные деревья на части, чтобы их возможно было тащить верёвками волоком к реке.
Работа спорилась, никто никого не понукал и не подгонял. Каждый сам для себя находил рабочее место и определял работу по своим силам.
– На обе-е-ед! – разнеслось по лесу.
Эту команду ждали. Аромат от костра распространялся независимо от желания и воли работающих детей. Аромат был такой, что аппетит как-то сам собой появился и никуда не исчезал.
Второй раз никого звать не пришлось. Последняя, срубленная до обеда ель, падала, когда в лесу остался только один лесоруб, но и он пошёл к костру, как только ель упала на землю.
Оживлённый гомон царил пока дети рассаживались вокруг костра, готовя свои миски и кружки, а потом всё стихло. Ударялись иногда ложки о края посуды да изредка раздавался треск из догорающего костра от очередного охваченного пламенем сучка.
Удивительно, но учителя вели себя так, как будто они в этот день являлись обычными лесорубами, а не учителями и наставниками. Только Алексей Иванович изредка неназойливо что-то подсказывал и объяснял. Как-никак он здесь отвечал за всё происходящее и за технику безопасности тоже. У восьмого класса классным руководителем была женщина, поэтому сегодня и восьмой класс подчинялся Алексею Ивановичу.
После обеда разморило так, что не хотелось вставать. На отяжелевшие веки детей наваливался сон. Всё тело обняла усталость. Из-за «стола» никто не выходил, но никто и не командовал, и не заставлял идти на работу.
Первым поднялся Пашка:
– Мы сидеть приехали или работать? – спросил он неизвестно кого.
Он направился к своему не допиленному дереву. За ним без понуканий потянулись девочки, а потом поднялись и все остальные. Каждый из ребят направился к своему, выбранному по «вкусу», рабочему месту.
Ёлок в первый день навалили много, поэтому после обеда некоторые ребята срубили присмотренные тонкие и длинные прямые ёлки для жердей на изгородь к своему дому. Никто им замечание не делал и работать не заставлял. А дети, приготовив жердочки, принялись снова валить лес.
К концу рабочего дня лес стаскивали верёвками с крутой горы на кромку берега. А, выполнив всю работу, дети стали заполнять свои присмотренные места в лодках.
Закончился первый рабочий день.
Бригада направилась в обратную дорогу. Теперь каждый знал, что зимой в школе будет тепло, что лес кто-то приплавит, распилит и сложит возле школы в аккуратные поленницы. Так было всегда, так будет и теперь, но уже с их непосредственным участием, с их непосредственной помощью школе.
Зимой они будут сидеть в тёплых классах и приобретать новые знания.
11.2018г.
Возвращение с каникул
Когда передо мной открылась дверь фольксвагена, я увидел, что в ряду из трёх сидений только на крайнем у окна сидела девочка, а два других оказались свободны. Я сел рядом с ней на среднее сиденье.
Два с лишним часа мы ехали молча, пока не остановились у кафе. Девочка сходила в кафе и вернулась обратно. Вот тогда я и спросил, увидев, что за ней никто не присматривает:
– Ты едешь одна?
– Да, одна. Я люблю ездить одна!
– И тебя отпускают одну?
– Я не люблю ездить со взрослыми!
– Не боишься?
– Нет! Я уже большая.
Мы помолчали, а потом я спросил:
– Учишься хорошо?
– Хорошо, только по английскому плохо.
– Ну и ну! – воскликнул я, – Теперь без знания английского языка никуда не берут на работу. Закончишь школу, захочешь устроиться на работу, а тебя никуда не возьмут, даже уборщицей.
– А парикмахером работать можно! Чтобы стричь волосы, не надо знать английский язык.
– Ошибаешься, ещё как надо! Придут клиент или клиентка и попросят тебя постричь на китайском языке или на арабском. Как ты с ними будешь разговаривать и как узнаешь, чего они хотят?
Девочка молчала.
– Тебя как звать? – спросил я.
– Аня.
– Так ты, Аня, подумай и возьмись за английский язык.
– А разве секретарю тоже надо знать английский язык? – не сдавалась девочка.
– Секретарю – в первую очередь. Придут письма от деловых людей на разных языках, но сопровождающие документы и адрес всё равно будут на английском языке – он сейчас считается международным. Секретарь эти письма сортирует и распределяет по адресатам, несёт к начальнику. Секретарь просто обязан знать английский язык.
А потом я спросил:
– Разве английский язык трудный?
– Нет, я просто ленивая! – честно ответила Аня.
– То, что говоришь правду – это очень хорошо, значит, не всё потеряно. Я подарю тебе за честность книжку. Детской у меня с собой нет – подарю взрослую, вырастешь и прочитаешь.
– Не надо.
– Ты не поняла. Я тебе её подпишу. Сейчас с тобой рядом сидит её автор.
Девочку заинтересовали мои слова. Она внимательно наблюдала, как я трясущимися, из-за быстро мчащейся машины, руками пытаюсь что-то написать. Подписав, я сказал: