Фантомы
Шрифт:
Катер вплотную подошел к полузатопленному суденышку, и голос смолк. Над громкоговорителем появилось загорелое лицо юного лейтенанта-моряка и глянуло на старика с расстояния в несколько ярдов. И лицо это побелело.
Оскарссон глянул вверх на бледного юношу в мундире энсина [1] .
— Трахни себя в задницу, морячок, — сказал он.
Глава 2
Старший лейтенант Ян Гельдер стоял в боевой рубке подводной лодки № 184 класса «Виски» и вдыхал свежий воздух. Было холодно. Мурманск, где располагался штаб советского Северного флота, находится за Полярным кругом, и май здесь совсем не тот май, что в других, более благоприятных местах. Гельдер понаблюдал,
1
Первичное офицерское звание в ВМС. (Здесь и далее примечания переводчика.)
Гельдер тут же стал прикидывать, что он мог натворить. Ну, перебрал в офицерской кают-компании в вечер перед отходом в только что завершившийся поход по Северной Атлантике, но ведь все перебрали. Во всем же остальном он, как правило, оставался самым осторожным и корректным из офицеров. В результате он решил, что опасаться, вроде бы, нечего. Хотя он эстонец. Этого, конечно, может оказаться достаточно.
Он спустился на палубу вовремя, чтобы встретить их, вступающих на борт. Ни один из них не спросил на это разрешения.
— Капитан Гельдер? — спросил морской офицер.
Кто же еще, подумал Гельдер. Вопрос прозвучал как одна из формальностей, которые обычно сопровождают арест.
— Так точно, товарищ капитан, — отозвался Гельдер, подтягиваясь и отдавая честь. Он почувствовал глупость и неуместность воинских церемоний в его-то положении; тем более, что он уже пять недель толком не брился и не мылся. Хотя и мог, ведь у него условия получше, чем у экипажа, но команде нравилось, что их командир такой же грязный, как и они.
— Вы немедленно должны явиться в генеральный штаб в Ленинграде в распоряжение старшего офицера отдела кадров, — непреклонно сказал капитан и вручил ему конверт. — Здесь приказ и пропуск в главный штаб.
Гельдер взял конверт. Его позабавило это «немедленно». Ленинград-то шестьюстами милями южнее.
— Спасибо, товарищ капитан. Мне бы только принять душ и переодеться...
Он был в грязном хлопчатобумажном рабочем комбинезоне поверх толстого моряцкого свитера, которому полагалось быть белым. Уголком глаза Гельдер увидел, как к сходням только что подъехал и остановился грузовик. Грузовик, а не легковушка. Плохо.
— Времени на это нет, отправляйтесь сейчас же.
— Так точно, товарищ капитан. Мне бы только на секундочку, забрать экипировку из каюты.
— Вашу экипировку вам перешлют, — раздраженно сказал штатский.
— Вы свободны, лейтенант, — сказал капитан.
Сердце у Гельдера упало. Этот человек уже не затрудняет себя обращением «капитан», что обязательно по отношению к командиру корабля. Но с другой стороны, сказано, что он свободен. А в таком контексте можно уже обходиться и без этого обращения.
— Отправляйтесь же, — сказал штатский.
Для воспитанного на воинских ритуалах Гельдера было оскорбительным покидать корабль подобным образом, не имея возможности даже поговорить с офицерами, но он вновь отдал честь и быстро пошел к сходням. Его поприветствовал вахтенный, и Гельдер спокойно сказал:
— Передайте вахтенному офицеру, что я освобожден от должности, и дальнейшее командование осуществляется согласно уставу.
Когда он подошел к грузовику, то охраны там не оказалось, и приободренный этим, он устроился рядом с водителем вместо того, чтобы карабкаться в кузов. Водитель ничего не сказал, а быстро развернулся и с ревом выкатил из дока.
Двадцать пять минут спустя он был на борту обычного транспортного самолета; единственный пассажир среди груды клади без ярлыков. Шум стоял ужасный, сидеть было негде, да вдобавок и холодно. Он скрючился на резиновом спущенном спасательном
Все было кончено. Тринадцать лет, включая учебу в училище, учения, службу в море, почти все время на подлодках, и вот финиш. Ему пора было бы уже переходить на более современную подлодку, например, класса «Танго», да и очередное звание получить. Слишком долго он торчит на этой ступени. Худшее, что может случиться, это смерть. Но теперь, когда было потрачено столько сил на транспортировку его в Ленинград, такой исход казался уже маловероятным. Но все же лучшее, на что он может надеяться, это скорый воинский суд с каким-нибудь обвинением, понижение в звании и перевод в глухомань. Видимо, во Владивосток, шесть тысяч миль медленной скоростью, и до конца службы — офицер по погрузкам в доках. И быть ему самым старым лейтенантом в истории советского военно-морского флота. И он уснул, слишком измотанный, чтобы переживать.
Гельдер проснулся от того, что самолет плюхнулся на посадочную полосу. Чертов салага-пилот, подумал он. И немедленно вновь уснул и не просыпался, пока его не пробрал еще более холодный воздух, а чей-то голос без особого почтения выкрикнул его имя. Сержант КГБ в дверях самолета подзывал его взмахом руки, и когда смолкли моторы, голос его зазвучал неожиданно громко. Гельдер, окоченевший, сполз по стальному трапу и потащился за этим военным к огромному зданию. Было темно, и слегка моросило. Гельдер посмотрел на часы — только что перевалило за полночь. Они вошли в дверь, поднялись по нескольким ступеням, и Гельдер понял, что они находятся в здании ленинградского гражданского аэропорта. Они быстро двинулись по претендующему на современность, почти пустому зданию. В огромном терминале, помимо Гельдера и сержанта, находилась еще группа туристов, по виду западных, которые нерешительно улыбались под мрачными взглядами юных таможенников в опрятных мундирах с зелеными погонами. Взгляд Гельдера ненадолго задержался на хорошенькой юной девушке. Англичанка? Американка? Было бы время, разобрался. А там, куда его отправят, ему повезет, если он вообще найдет хоть какую женщину, не то что хорошенькую иностранку.
И вновь грузовик. По дороге в город Гельдер опять уснул, молчаливый сержант его не беспокоил. А проснулся, когда проезжали старое Адмиралтейство, ныне морское училище. В курсантские годы Гельдер занимался здесь электроникой.
Они въехали в большой сквер перед Зимним дворцом, ставшим теперь частью музея «Эрмитаж», и загрохотали по мокрым и сверкающим булыжникам к триумфальной арке, что вела к Генеральному штабу. Грузовик въехал под арку, повернул направо, миновал главный подъезд и остановился перед дверью, охраняемой одиноким часовым. Гельдер надорвал полученный в Мурманске конверт и выудил пропуск. Часовой внимательно изучил документ, затем кивнул, отдал честь и пропустил в дверь, слегка отворачивая нос от грязной одежды Гельдера. Гельдер почувствовал, что если бы не офицерская фуражка, этот часовой вообще мог бы не пропустить его. Внутри встречала молодая женщина в форме лейтенанта.
— Капитан Гельдер, пожалуйста, следуйте за мной, — коротко сказала она и двинулась по длинному коридору, освещенному в это ночное время лишь каждой третьей люстрой.
Итак, он снова капитан. А может, она и ошиблась. Он торопился за ней, как боявшийся заблудиться щенок, каблучки ее кожаных туфель постукивали по царскому мрамору, а его парусиновые башмаки, подбитые резиной, скрипели на твердой поверхности. Так они прошли чуть не километр, как он прикинул, мимо дверей кабинетов с официальными табличками. Им никто не встретился. Лейтенант свернула к просторной приемной и вошла в дверь с надписью «Старший офицер службы тыла». Сидевшая там за столом другая женщина кивнула ей, и она, не останавливаясь, прошла через приемную и постучала во внутреннюю дверь. Голос предложил ей войти. Она открыла дверь, подождала, пока пройдет Гельдер, проследовала за ним и мягко прикрыла дверь. Невысокий толстенький контрадмирал сидел за большим столом, изучая какой-то документ. Обвинение, надо полагать.