Фантомы
Шрифт:
— Прошу прощения, — произнес чей-то голос.
Гельдер поднял глаза и увидел усадившую его официантку, рядом с которой стоял мужчина.
— Вы не будете против, если к вам подсядет этот джентльмен? Боюсь, у нас уже нет свободных мест.
Гельдер быстро оглядел мужчину. Высокий, темноволосый, лет около сорока, беспорядочно, но элегантно одетый, англичанин, решил Гельдер. Во всяком случае, на шведского полицейского не похож.
— Если это неудобно, я могу и подождать, — сказал мужчина, по-своему толкуя
— Да нет, пожалуйста, присаживайтесь. Боюсь, я замечтался, поэтому отреагировал на пенни позже.
— Спасибо, — сказал мужчина, усаживаясь. Он заказал выпивку и взял меню. — Вам знакомо это место? Можете что-нибудь посоветовать?
Не англичанин, американец. При этом какой-то провинциальный акцент, подумал Гельдер. Может быть, южный.
— Нет, я турист и здесь впервые.
— Англичанин? — спросил мужчина.
— Нет, американец.
— В самом деле? И я тоже. А откуда вы?
— Выходец из Миннесоты. А сейчас живу в Нью-Йорке.
— В вашем выговоре есть что-то, что я не мог определить. Насчет пенни — это ведь, английское выражение, вот я и подумал, что вы англичанин.
— Вы правы, я подцепил его от одной юной англичанки, моей знакомой. Что же касается моего выговора, то мои родители были шведами, может быть, это слегка сказывается.
— Вы и по-шведски говорите?
— Да нет. Родители, однажды побывав в Америке, решили стать американцами. И когда я рос, они упорно говорили только по-английски. Что же касается меню, то попробуйте гравлакс — это маринованный лосось под соусом из горчицы и укропа. Моя мама частенько готовила это блюдо.
— Звучит аппетитно.
Вернулась официантка и приняла их заказы.
— Так вы теперь в Нью-Йорке, — сказал мужчина. — Мне нравится этот город, особенно его рестораны. Вы знаете «Кафе дез Артист» на Верхней Западной Стороне?
— Нет, я живу в Гринвич-Вилледж и большую часть времени провожу там.
— В Вилледж тоже неплохие рестораны. Знаете «Ля Тулип» на Западной Тринадцатой улице?
— Боюсь, что нет. Моя подружка — хороший повар. Мы чаще питаемся дома. И работаю я тоже дома, так что, в отличие от большинства людей, редко выхожу на улицу.
Вообще разговор с этим мужчиной начинал походить на одну из тренировок с мистером Джоунсом.
— Не могу вас порицать, — засмеялся мужчина. — Что касается меня, так я готовлю для моей подружки. А чем вы занимаетесь?
— Коммерческий художник. Иллюстрациями.
Мужчина вытянул шею, чтобы посмотреть на эскизы Гельдера.
— И видимо, талантливо. Здорово. Можно посмотреть?
Гельдер протянул ему стопку бумаги.
— Однако, здорово. У вас была выставка?
— О, нет. Я только что закончил рекламную работу и обложки для книг, так что на собственную работу энергии не остается. Каникулы — единственное время, когда можно порисовать
— Жаль. Вы уже давно в Стокгольме?
— Приехал вчера и вечером уезжаю в Хельсинки. У меня там тетушка, которую я не видел с детских лет.
— Хорошо, когда в чужом городе есть кто-то, кто покажет его вам, — сказал мужчина.
— А вы из какой части страны? — спросил Гельдер, стремясь избежать дальнейших расспросов.
— Из Джорджии. Маленький городок, называется Делано. У меня там с отцом юридическая практика.
— И вы тоже в отпуске?
— Вообще-то да, и через пару дней тоже буду в Хельсинки, но только для того, чтобы сесть там на самолет.
— И куда дальше?
— В одно местечко на западном побережье, называется Пиетарсаари, или по-шведски Якобштад. Заберу там со стапеля новую яхту моего приятеля и морем поведу ее в Копенгаген.
Это заинтересовало Гельдера.
— А что из себя представляет эта яхта?
— Шлюп, сорок два фута длины, называется «Лебедь». Вы плаваете под парусом?
— О, несколько раз выходил на яликах в озере в Миннесоте. В основном, на «Финнах».
— На одиночках, а? Я тоже это проделывал, но на лодках побольше.
— А вот «Лебедь» мне незнаком, — сказал Гельдер.
Мужчина посмотрел удивленно.
— Нет? Да ведь у него репутация лучшей яхты в мире.
— Ну, значит, в Миннесоте не так много «Лебедей», — засмеялся Гельдер.
Принесли их заказы, и за едой они лишь слегка болтали. Гельдеру этот мужчина положительно нравился, и ему доставляло удовольствие это умственное упражнение — удерживать в разговоре свою линию, полагаясь при этом на тренировки с Джоунсом и на собственное искусство импровизировать. Они покончили с кофе, оплатили счета и поднялись уходить.
— Ну, желаю вам хорошо провести время как в Стокгольме, так и в Хельсинки, — сказал мужчина. — И продолжайте рисовать. У вас здорово получается.
Гельдеру приятно было поболтать хоть с кем-нибудь, и он пожалел, что обед закончился.
— Вам здесь что-то понравилось? — спросил он, показывая наброски.
— О, спасибо, но я уверен, что вы хотели бы сохранить их на память.
— Мне было бы очень приятно сознавать, что одна из моих работ висит в кабинете юриста в Джорджии, — сказал Гельдер.
И ему действительно было бы приятно. Его забавляла мысль о том, что этот мужчина никогда не узнает, кто же это нарисовал, и маленькая его частичка будет в Америке, даже если он и не попадет в лапы ЦРУ.
— Ну огромное вам спасибо. Я бы выбрал одного из этих дворцовых стражников. Можно?
— Ну конечно, — Гельдер вырвал рисунок из блокнота. Быстро подписал и отдал.
— У нас как-то не принято представляться самим, — сказал мужчина, — но я хотел бы знать, чья работа будет висеть в моем кабинете.