Фантум 2012. Локальный экстремум (сборник)
Шрифт:
– Нет-нет, спасибо, мне уже легче, я посижу. Если будет хуже – подойду.
– Медпункт в соседнем зале.
– Да-да, спасибо. Лучше я выйду на свежий воздух. Такое со мной бывает, давление внезапно падает. Не дает мне жить, – вымученно улыбнулся.
Женщина показала, где находится медпункт, и отошла.
– А а а, э то-о он, а а а!
На горизонте появился мальчишка. Он тянул за собой отца.
– Это-о о он, он шарик ло-опну-ул… – Малыш размазывал слезы по щекам, перемешивая их с соплями.
–
– Да не трогал я шарик, вы что, издеваетесь? – Кость сделал обиженный вид. Затем зачем-то добавил: – Он сам лопнул.
– Это он, он! – верещал мальчишка. – Он что-то пря-я та-ал.
– Не трогали мы вашего ребенка, – возмутился Славик и с тревогой взглянул по сторонам – уже стали собираться любопытные. – Следите за своим сыном – беспризорник, бегает по всему залу, верещит.
– Он специально-о, – хныкал мальчик.
Папаша засомневался в показаниях сына, пошел на попятную.
– Пойдем, Сережа, пойдем. Это плохие дяди. – Повернулся к ребенку. – Я тебе сколько раз говорил – не разговаривай с незнакомыми людьми! Пойдем, я тебе новый шарик куплю. Мы выберем тебе самый красивый. Красный хочешь? Или синий?
Мальчик оживился. Он потянул отца к выходу.
– Кра-асный? Синий. Давай красный!
Они удалились, на ходу решая, какой же цвет лучше выбрать.
Кость поднялся:
– Фу-ух. Похоже, давление восстановилось. Я на улицу, глотну воздуха.
Он пошел к выходу, а Славик сел на его место, всё еще озираясь, взял портфель и поставил его на колени. Вскоре вернулся профессор.
– Кто мог вызывать? Есть мобильный. Знаешь, нашел я эту справочную кабинку – действительно, тридцать шестая. Стоит одна-одинешенька, возле кафе. Ума не приложу, кто звонил – не дождались, отключились. Может, из Института? Они ведь знают, что я в аэропорту. Да и мобильники не у всех. Ну, если кому надо – еще позвонят. Давай, Слава, пойдем, попробуем оформить билет на тебя.
Внезапно у него зазвонил телефон:
– Да… Федотов? Что у тебя?
– Владислав Григорьевич, всё посмотрели, проверили – аппаратура в норме, ошибиться мы не могли, так что проводить в четвертый раз экспертизу не вижу смысла. Принимайте наши данные, какие есть. Если сомневаетесь, отправляйте образцы к Кириченко, хотя я за своих орлов головой ручаюсь.
– Так, значит, головой? Олег Иванович, тот срок, что установили твои архаровцы, – срок немалый. Вы же видели шишки, ну какой там до биса «каменный век»? Побойтесь бога! Опять Кириченко будет издеваться. Помните прошлый случай?
–
– Нет, спасибо! Пока не отправляйте.
Славик слушал внимательно и ждал, пока Петрик окончит разговор. Потом вдруг сказал, рассматривая ногти:
– Они не ошиблись в датировке.
– Так… Что ты еще не сказал?
– Я видел их. Это, должно быть, те шишки, что появились во время первого пробного прокола. Отец говорил, что отправлял их на экспертизу. Ответ был таким же безумным. Теперь я вспомнил. Это точно.
– Прекрасно! Значит, появилось доказательство. Неужели это правда, Матвей таки сделал прокол во времени? – Он повернулся к Славику. – Но… тысячи лет!
Диспетчер что-то объявила о рейсе Москва – Якутск.
– Славик, слушай!
– Внимание! Внимание! Начало регистрации на рейс 144 авиакомпании «Якутия» откладывается…
18
– Внуково обладает свойствами черной дыры! Аэропорт всасывает и поглощает всё без разбора – людей, машины, самолеты, время! И что нам делать?
– Вы можете сдать свои билеты и полететь другим рейсом! – Девушка в накрахмаленной форменной блузке ослепительно улыбалась, словно сообщала наиприятнейшую новость. – Мы можем предложить вашей группе рейс 345, на Кольцово – Екатеринбург. Там вы сделаете пересадку. Наша авиакомпания приносит свои извинения, по техническим причинам…
Петрик отошел от справочного окошка. Участники экспедиции уныло сидели на рюкзаках. Молчали.
– Владислав Григорьевич, – разрядила обстановку Ксения. – Здесь варят отличный турецкий кофе. Нам всем обязательно надо его попробовать!
Все принялись обсуждать достоинства и недостатки турецкого кофе. Петрик с удовольствием подхватил тему:
– А вы знаете, что для приготовления одной чашки кофе нужно сорок зерен? Вот мы говорим «кофейные зерна», хотя они в действительности – ягоды…
Он рассказал о том, что Людвиг ван Бетховен был большим любителем кофе и для каждой чашки отсчитывал ровно шестьдесят зерен. Он говорил и говорил о чем-то отстраненном и мимолетном. Его вдруг охватило волнующее чувство – от тебя и твоих решений уже ничего не зависит, можно расслабиться и просто плыть по течению. Чувство неопределенности происходящего.
Он решил вопрос с билетом для Славика и теперь сидел в плетеном кресле кафе аэропорта, наблюдая, как садятся и взлетают самолеты. У кофе вкус горечи. Вкус странствий и путешествий. Вкус поиска.
«Странно, – думал Петрик, – сколько раз за последние дни я оказывался в тупике? Обстоятельства, обстоятельства, обстоятельства… причудливые и уродливые. Ответ на вопрос «зачем эта остановка в пути?» должен крыться за ними. У жизни нет случайных движений и лишних деталей. Так зачем?»