Фантум 2013. Между землёй и небом
Шрифт:
Она покачала головой.
– Нет? – Он приподнял брови. – А какая же тогда?
Лана наклонилась к его уху и что-то прошептала.
– Можно, конечно, – хмыкнул Курт. – Но сколько же это народу потом грохнуть придётся?
Лана вздохнула и пожала плечами, мол, нет так нет. Её внезапно пробила дрожь.
– Да ты совсем замёрзла, – Курт поднял её с пола и отнёс на кушетку. – Я поеду – пора…
Он укутал Лану пледом.
– Так и не поговорили о приёме делегации…
– Всё равно я вряд ли смог бы присутствовать там.
И тут Лана поняла.
– Лагерь… –
– Принимай кокс не реже, чем раз в три дня, – сказал Курт, целуя ее. – Очень тебя прошу.
Курт попятился и с диким видом посмотрел на ворота – они вдруг сами собой дрогнули и подались внутрь. За ними оказался БТР братьев Штайнбреннеров. Алоиз – это он открыл ворота изнутри – подошёл к другу. Эйхманн и Штайнбреннер посторонились, давая дорогу «кайману». Алоиз протянул Курту какую-то бумагу, густо уляпанную печатями.
– Это ещё что? – спросил Курт, когда БТР проехал мимо и снова стало можно разговаривать.
– Свидетельство о разводе, – сказал Штайнбреннер. – Ты же просил.
Курт убрал документ в карман пальто.
– Как там Эрика-то? – спросил он.
– Да, они сошлись с Гансом, года два как. Ну, помнишь, такой, всё песни пел. Теперь поженятся, наверно. Ей же не давали развода и вдовой не признавали, герр генерал отказывался выдать свидетельство о твоей смерти… А с Эмилем всё в порядке.
– Она его всё-таки в честь дедушки назвала, – пробормотал Курт. – Ну, в порядке так в порядке.
– Мы можем осмотреть крепость, если хочешь, – сказал Алоиз мягко. – Пока все спят. К Эрике зайдём. Ведь ты уже перешёл этот мост…
Курт покачал головой:
– Вот Ганс-то обрадуется. Да и мой мост давно рухнул в воду… и там нет ни брёвен, ни даже крохотной соломинки, за которую я мог бы ухватиться.
– Курт, – сказал Алоиз, – твой отец не мог поступить иначе.
– Но я же смог, – возразил Курт. – Поехали.
Адольф заглянул в джип.
– Привет, Карлос, – сказал он, усаживаясь за руль. – У тебя пересадка. Или ты приехал написать репортаж о Шербе?
– В следующий раз, – усмехнулся журналист.
Карлос открыл дверцу, выпрыгнул из машины и направился к БТРу, стоявшему с открытым люком.
Утром Рамирес вызвал Рамона для беседы с глазу на глаз. Ничего хорошего от подобных бесед врач не ожидал, но на этот раз дело оказалось необычным. Рамирес признался Рамону, что боится разговаривать с Эйхманном без него. А именно генералу поручили забрать Курта с его квартиры перед отправкой президентского кортежа в Пуэрто-Мадрин. Туда сегодня прибывала делегация из Соединённых Штатов. Рамон оценил мужество Рамиреса – далеко не каждому генералу хватило бы духу признаться в подобном. Да Рамону и самому хотелось посмотреть, как живёт Курт, и он согласился сопровождать генерала.
Курт снимал квартиру в одном из старых кварталов Вьедмы. Водитель Рамиреса плохо ориентировался в этом районе, практически не затронутом переносом столицы, и «мерседес» долго колесил
Дверь квартиры Курта открылась. За ней стоял хозяин. Из одежды на нём были только чёрные джинсы, а обнажённый торс был примерно такого же цвета. Винченцо искал взглядом на теле Курта хоть одно живое место. На лице учёного медленно проступало выражение двоечника, обнаружившего, что Амазонки на карте Африки нет. Первым опомнился Рамирес.
– Эйхманн, вы совсем с ума сошли? – возмутился он. – Штатники вот-вот приземлятся в Трелеве, а у вас такой вид, будто три дня напролёт рожали и грузили цемент!
Курт взял лежавшую на полочке под зеркалом помаду и написал на нём:
Я буду в П.-М. к 14.00. В надлежащем виде.
Рамон очень задумчиво посмотрел на помаду. Она была того цвета, который подошёл бы женщине со светлыми волосами. Ну, или с рыжими.
– Вы уверены? – спросил Рамирес.
Курт кивнул.
– Хорошо, тогда мы поехали. Если уж не успеваете на космодром, подъезжайте сразу к четвёртому причалу, планируется прогулка с китами, – сказал генерал.
Курт посмотрел на Рамона.
– Разрешите мне остаться, – сказал тот.
– Разрешаю, – кивнул Рамирес.
Винченцо достал из кармана пальто пластмассовую баночку с яркой этикеткой витаминов.
– Ребята синтезировали препарат, – он протянул её Курту. – Догадка того журналиста, Агильеры, оказалась верной. Принимайте по одной капсуле в неделю. На этикетку не смотрите, просто другой банки под рукой не нашлось, чтобы отсыпать. На вкус страшная гадость. Но всё лучше, чем кокаин.
Курт принял банку, выразительно прижал руку к груди и чуть поклонился. Генерал вместе с Винченцо пошли к лифту. Рамон шагнул через порог. Курт закрыл дверь и махнул рукой в сторону комнаты, а сам направился на кухню.
– Извини, что я спрашиваю, Курт, – сказал Рамон, снимая пальто и вешая его на крючок. – Ты когда в последний раз принимал кокаин?
Курт остановился и жестом поманил врача к себе. Рамон вошёл в кухню вместе с ним. Курт открутил крышку с банки, вручённой ему Винченцо, вытряхнул оттуда капсулу и торжественно показал её Рамону. Свободной рукой Эйхманн открыл кран с водой. Затем отправил капсулу в рот, наклонился и запил.
– А что ты всё молчком? – осведомился Рамон.
Курт открыл рот. Обнаружилось, что передних зубов у него просто нет, ни на верхней, ни на нижней челюсти. Эйхманн выдвинул ящик стола, вытащил пакет, в котором по виду было никак не меньше трёх граммов кокаина, и высыпал в раковину, прямо под струю. Рамон глядел, как вода размётывает белый порошок, а потом поднял глаза на Курта. Тот, совершенно довольный собой, смотрел на врача, ожидая реакции.
– Я бы с радостью погладил тебя по голове, – сказал Рамон. – Но боюсь, что тебе это будет неприятно.