Фантум 2013. Между землёй и небом
Шрифт:
– Выдавайте кому хотите, хоть всемирному трибуналу в Гааге. Впрочем, я сомневаюсь, что вы на это пойдёте. Моего деда, между прочим, никто не судил, никаким судом – его просто выкрали посреди бела дня и вздёрнули, хотя в той стране в то время был мораторий на смертную казнь. Но как бы там ни было, чем бы ни занимались мои предки, это не основание ставить меня на одну ступень с ними.
– Бросьте, Эйхманн, яблоко от яблони недалеко падает. Ваш дед скрещивал еврейских женщин с немецкими овчарками, а вы…
– Из какого класса церковно-приходской школы вас исключили? – перебил его
– Нашёл, чем гордиться…
Курт лучезарно улыбнулся:
– Так, мне это надоело.
Он рванулся вперёд так быстро, что камера передала лишь расплывчатую тень. Из серого пятна на миг показались худые руки в наручниках. Они опустились на затылок допрашивающего с отчётливым хрустом. Эйхманн схватил стол за края – раздался надсадный треск – и с грохотом опрокинул его на офицера.
– А почему это у вас столы в помещениях для допросов не прикручены к полу? – спросил Александр.
– В том-то всё и дело, что прикручены, господин президент, – тихо ответил Рамирес.
– …auf Schwanz! – рявкнул Курт.
– Что он такое говорит? – с живым интересом спросил Александр. – Мигель, вы у нас шпрехаете по-немецки, как по-испански…
Секретарь не был готов к такому вопросу.
– Э-э-э, – пробормотал он. – Ну…
– В этих пределах я тоже знаком с немецким. И насколько я помню, – сказал Рамирес спокойно, – к генетике это не имеет отношения.
– Ну… – сказал Мигель. – Только если самое опосредованное…
Бритый затылок с крупными каплями пота на нём заполнил собой весь экран, а затем его перечеркнул чёрный толстый штрих – охранник замахивался дубинкой. Визор на короткий миг погас, а затем пошла следующая запись. Курт на этот раз оказался у окна, скрученный в три погибели и прикованный наручниками к батарее. Правая сторона лица Эйхманна была чёрно-фиолетового цвета, и глаза там не просматривалось. В кабинет вошёл офицер. Александр отметил про себя, что это уже другой – темноглазый спокойный крепыш лет сорока.
– Теперь вести беседу буду я, – сказал вошедший. – Меня зовут Рамон.
– Как зовут меня, вы знаете. Извините, что сорвался, – произнёс Курт мрачно. – Я уже три дня без кокса. Я просил, но мне…
Офицер выложил на стол пакетик с белым порошком. Эйхманн изменился в лице.
– Так, – сказал он сквозь зубы. – Теперь мне будет намного сложнее.
– Вы знаете, мы, хотя говорим по-испански, всё-таки не инквизиторы, – ответил Рамон. – Если вам так нужно – пожалуйста, примите, я подожду. Мне как раз надо переписать одну… протокол одного допроса.
– Как я, интересно, приму, если я скован по рукам и по ногам?
– Если вы обещаете больше не выкидывать фортелей, я прикажу освободить вас. Но если вы меня обманете, разговаривать с вами по-хорошему, скорее всего, больше никто не будет.
– Понятно, – сказал Курт. – Старая игра «злой коп – добрый коп». Хорошо, я обещаю.
Рамон покосился в камеру. Её заслонила широкая спина охранника, который шёл к Эйхманну. Солдат снял с арестованного наручники. Курт с наслаждением потянулся, затем подошёл к столу и взял пакетик. Повернувшись
– Кстати, в следующий раз вы не могли бы обойтись метадоном? – спросил он.
– Не могли бы.
– У вас очень дорогие привычки, Эйхманн.
– Я и сам недёшев…
– Да, меня вот тоже интересует, на какие деньги приобретён кокаин? – спросил Александр. – Неужели выделяемых из бюджета денег достаточно, чтобы…
– Недавно раскрыли целую сеть колумбийских драгдилеров, – быстро произнёс генерал Рамирес. – И ребята из управления по борьбе с оборотом наркотиков предоставляют нам кокаин совершенно бесплатно…
– Ясно… – усмехнулся Александр.
– Вы пишите протоколы допросов вручную?
– И не говорите, прямо каменный век. Хорошо хоть, не гусиными перьями.
Курт неожиданно ясным взглядом посмотрел прямо в камеру, усмехнулся и чуть помахал рукой.
– Он догадался, что всё это маскарад! Что его снимают! – воскликнул Александр.
– Ну, что вы хотите, – буркнул Рамирес. – Эйхманн, конечно, подонок, но он всё-таки профессионал…
Курт вернулся за стол.
– Ну, вы успокоились? – спросил Рамон. – Можете продолжать беседу?
– Да я спокоен, как могила, – Эйхманн картинно зевнул. – Но если вы тоже намерены обсуждать моих предков…
– Нет, не намерен. Где вы служили?
– В космических погранцах. Эти ребята рассекают в стратосфере в консервных банках, которым давно пора в утиль. Лишь благодаря им вы до сих пор не вкалываете на плантациях серайи двенадцать часов в сутки под бдительным надзором телкхассцев.
– Я знаю, Эйхманн, кто такие космические пограничники, и в ваших объяснениях не нуждаюсь. Мы проверили по базе – вы действительно служили в Объединённых Космических Силах. Но вы и ваши террористы занесены в список пропавших без вести два года назад, после нападения телкхассцев на лунную базу Аделаида. Вы были в плену?
– Да. Вы же видели клейма.
– А вы можете объяснить, каким образом неделю назад вы оказались в непосредственной близости от нашей земной государственной границы? И что вы можете сказать о пятнадцати трупах, прямо на которых вы и ваши люди были арестованы?
– Эти люди, штатники, выкупили нас у телкхассцев. Последние полгода они держали нас на своей базе, по другую сторону Анд.
– Позвольте спросить, с какой целью?
– Штатники разрабатывали новый вирус, превращающий человека в хищную, но совершенно безмозглую тварь. Действует на клеточном уровне. Инкубационный период длится примерно неделю. Когда им это удалось, нас заразили, накачали психотропным и повели через границу. Штатники хотели доставить нас в Шербе, чтобы мы там всех перезаражали и чтобы мои бывшие соплеменники, потеряв человеческий облик, напали на мирное население.