Фарцовщик: уговор дороже денег. Том 3
Шрифт:
Ну и отлично. Я отдал деньги, сказал Леше:
— Подожди здесь минут десять. Только потом уходи.
Леша кивнул. Я пожал ему руку и вышел из подъезда. И сразу отправился подальше от Чапаевской.
Тоже сделал большой крюк и подошел к дому Шахини с другой стороны. Подальше от дороги. В доме четыре подъезда.
Я ждал, что меня сейчас схватят. Вдруг Леша меня сдал. Но все спокойно. Я вошел в четвертый подъезд.
Лифт отправил на третий этаж. Чтобы сбить наблюдателей со следа. Если таковые есть.
А сам пешком поднялся на девятый. Чуток устал. Потом выбрался на крышу.
Всюду снег. Дворник давно не чистил. Между переходами натянуты черные жгуты проводов.
Я перешел к третьему подъезду и спустился на девятый этаж. Свет тут не горел, как я и просил Лешу. Я сошел вниз, на восьмой и постучал в семьдесят шестую квартиру.
Молчание. Я постучал еще. И только через минуту услышал голос Шахини:
— Кто там?
Я тихонько ответил:
— Это я, Витя.
Дверь отворилась. Шахиня не включала свет в коридоре. Приоткрыла дверь, на замке оставила цепочку.
— Это действительно ты, рыбхоз. Что такое? Не мог подождать до утра?
Я посмотрел вниз.
— Впустите меня. Здесь неудобно. Дело очень важное.
Шахиня подумала, потом прикрыла дверь и сняла цепочку.
— Ладно. Заходи.
Она стояла в махровом импортном халате, с распущенными волосами. Вместо глаз в полумраке коридора виднелись темные пятна.
Шахиня указала на коридор.
— Заходи на кухню. Смотри, без шалостей. Если пришел по пустякам, выгоню из города. Никакого магазина тут не откроете. Не дам житья.
Она зевнула. Я прошел по широкому коридору. Квартирка богатая. Сразу видно. Новые югославские обои, я на глаз определил.
В гостиной шкаф с выгнутыми ножками, с резными дверями, заполненный хрусталем и фарфором. Стол с белой скатертью, стулья с высокими спинками.
Кухня хоть и небольшая, но тоже с модным гарнитуром. Финский холодильник и плита. Чистенько и опрятно. Все на своих местах, сверкает, ни пылинки.
— Ну, что там у тебя? — Шахиня включила свет, села за стол.
Я благоразумно держался подальше от окон. Чтобы меня не увидели с улицы.
Так, а если за ней следят, может и на прослушку поставили? Хотя, не такая уж и важная птица. Но лучше не рисковать.
Мы перешли в ванную. Я включил воду в кране. Шахиня не возражала. Поняла, что тут что-то не так.
— Я не только работаю с минрыбхозом, — сказал я. — Еще я фарцую в Москве. По интуристовским гостиницам. Моя кличка Одиссей. Слышали про это?
Шахиня кивнула. Ничуть не удивилась.
— Конечно. Что я тебе, лыком шита? Я навела справки про тебя. Только недавно узнала. Тебя выжали из города. Мои старые знакомые. Ромин Саша и Зиновьев Гриша. Ты убежал, поджав хвост. И вот теперь лазаешь здесь. В моем городе.
Хм, она подготовилась. Молодец.
— А вам сказали, что у меня есть связи в Конторе? — спросил я. — Иначе как бы я работал в гостиницах?
Шахиня кивнула.
— Что-то такое слышала. Да ты бы и не мог так быстро подняться без помощи органов. Мне поэтому непонятно, как мои знакомые смогли тебя зажать. Или тебя кинули высокие покровители?
Я покачал головой.
— Там много чего. Не углядел. Я был в отъезде. Но это неважно. У меня есть для вас важная информация. Я могу рассказать. Но в обмен на сведения про Ромина и Зиновьева. Согласны?
Шахиня задумалась. Потом кивнула.
— Хорошо. Ты, говорят, очень скользкий, но слово держишь. Это действительно стоящая информация?
Я кивнул. И протянул ладонь:
— А мне нужна такая информация, чтобы зацепить ваших старых знакомых. Тем более у вас с ними тоже были проблемы, не правда ли? Так что жалеть не будете. Я правильно понимаю?
Шахиня пожала мне руку.
— Все верно. Если ты прищемишь им зад, я буду только рада. Договорились.
Ну и отлично. Тогда поехали. Вода текла из крана в фаянсовую ванну. С бульканьем утекала в слив. Достаточно шума, чтобы заглушить микрофон.
— Не знаю всех подробностей, — я наклонился ближе к Шахине. Она повернула ко мне ухо. Чтобы лучше слышать. — Но вы под разработкой КГБ. Вполне возможно, что в рамках антикоррупционной кампании, объявленной недавно правительством. Я думаю, что вас или кого-то еще из местного горкома сделают козлом отпущения. Может быть такое? Вы ощущали непонятные движения вокруг? В последнее время? Слежка, прослушка? Как ведут себя наверху?
Шахиня повернулась ко мне лицом, искаженным от ярости.
— Все верно. Так и есть. А я голову ломала, чего это Погосов вдруг уехал. Не сказал ни слова. Пропал и с концами. Как в воду канул.
Знакомая фамилия. Где я ее слышал?
— А кто это, Погосов? — спросил я.
Шахиня продолжала шипеть:
— Это ж мой покровитель. Первый секретарь горкома. Главная шишка тут. Поехал в обком. И исчез. Звоню Мискину, его шефу, а тот трубку не берет. Помощник сказал, времени нет… Значит, они знали. И ничего не сказали! А я, дура, думала, и вправду заняты.
Она отдышалась. Я молчал. Потом заметил:
— Вам сейчас лучше уехать из города. Бросить все. Залечь на дно. Пока не успокоится.
Шахиня выкинула вперед руку с острым красным наманикюренным коготком.
— Не бывать этому. Я тут королева. Этот город мой. Они меня не заставят отступить. Это ты вот сбежал из столицы. А я не такая. Я не побегу, поджав хвост. И это сейчас! Когда я хотела открыть новую баню с девочками! Вот ведь невовремя.
Мда. Женщина чуток переоценивает себя. Я бы не стал ссориться с государством в ее положении. И тем более открывать новые проекты.
— Этого достаточно? — спросил я. — За вашим домом, скорее всего, следят. Прослушивают телефоны. Опрашивают соседей. Следят за передвижениями. И скоро нагрянут с обыском.