Фарцовщик: все деньги мира. Том 2
Шрифт:
В молодости я успел побывать внутри. До того, как «Россию» снесли. Поразился тогда, как обветшала огромная гостиница.
Поэтому сейчас с удовольствием рассматривал новенький фасад. Четыре исполинских корпуса образовали замкнутый прямоугольник. Три выходят на Москворецкую.
Один на Варварку, сейчас она называлась Разина. На нем, кстати, высокая двадцатиметровая башня.
Почти три тысячи номеров, кинотеатр на полторы тысячи мест, галерея, концертный зал на две с половиной тысячи посадок. Рестораны, библиотека, парикмахерские, детские кружки. В цоколе вестибюли и проезды во двор. Просторные каменные террасы и лестницы примыкали к цоколю.
Длинный козырек перед входом. Цвет фасада белый. Окна отделаны алюминием. Снизу коричневый полированный гранит.
Народ выходил и заходил группами. На стоянке перед входом стояли машины. То и дело подъезжали новые, другие уезжали. Фырча двигателями. Мимо спешили прохожие.
Я не стал ломиться в главный вход. Обошел здание. Через небольшую арку вошел во внутренний двор. Навстречу метнулся охранник.
Ну как, охранник. Сторож, дядька лет пятидесяти. С седой бородой.
— Ты куда лезешь, щенок? Сюда нельзя. Посторонним вход запрещен. Видал? — он ткнул в табличку.
И вправду, на воротах висел такой знак. Недоброжелательный. Отпугивающий случайных проходимцев. Но я-то не такой.
Поэтому я не поддался. Уперся, когда старичок начал подталкивать меня прочь.
— Э, отец, ты чего такой негостеприимный? Я к Прорабу.
Сторож перестал толкаться. Поглядел на меня испытующе. Пожевал толстыми губами.
— А ты кто такой будешь?
Ага, знает значит. Я достал из кармана сигареты. Импортные, «Camel». Вручил деду.
— Держи, отец. Мы с тобой теперь часто встречаться будем. Я теперь заместо Прораба.
Сторож с благодарностью принял подношение. Оглядел меня с головы до ног. Хмыкнул. Посторонился.
— Ага, вот оно как. Ты значит, тот самый. Как там тебя… Грек какой-то древний.
Я прошел в ворота. Внутри чистенько, аккуратно. Дорожки, скамеечки, нечто вроде парковой зоны.
Деревья высажены, правда, еще тонкие и хилые. Молоденькие. Штук пять машин стоит, «Волги» да «Жигули». И еще молоковоз с цистерной. Люди суетятся, бегают. С сумками и пакетами. Хлопоты, короче говоря, повседневные.
— Ага, тот самый. Мифологический. Одиссей зовут.
Пачка сигарет исчезла в кармане сторожа. Он осуждающе покачал головой.
— А что же, нормального имени нет, что ли? Чего ты скрываешься? Придумал тоже, Одиссей.
Я махнул на прощание.
— Это творческий псевдоним, дедуля. Чтобы свои узнавали. Где там Прораб? Говорили, он в централке будет.
Сторож указал на ближайший вход.
— Иди туда, не потеряешься.
Я так и сделал. Никаких фанфаров, труб и аплодисментов. Возле двери меня не встречал почетный караул. Скорее, наоборот.
Когда я входил, навстречу вырвались двое портье. В униформах. Тащили руках чемоданы. Чуть не снесли с ног.
Так, где бы отыскать нашего Прораба? Я обошел весь первый этаж корпуса. Потом перебрался в другое здание. Не выходя на улицу. Через перемычку на втором этаже. Прораб как сквозь землю провалился.
Косой обещал, что он будет встречать меня. Еще во внутреннем двое, в семь утра. Но бывший оптовик блистал отсутствием. Хотя, он здесь не один.
Я слышал, что в «России» работала целая бригада. Из-за огромного количества номеров. По сравнению с «Интуристом» и «Белградом».
Пять человек оптовиков. Под началом Прораба. Поэтому, наверное, у него такая кликуха. И ни одного сейчас нет на месте. Как сквозь землю провалились.
Дежурные и администраторы, с которыми я разговаривал, недоуменно пожимали плечами. Как будто, вообще в первый раз слышали про фарцовку.
Через час блужданий и странствий по гостинице я начал хмуриться. Так, это уже не смешно. Откровенная демонстрация неуважения. Есть, что предъявить Косому.
Наконец, один из администраторов в северном корпусе, приветливо улыбнулся.
— О, а я слышал. Одиссей, да? Пойдем к заму. Прораб сегодня не смог подъехать. У него случилось что-то срочное. Вместо него зам введет вас в курс дела.
Я заметил, как он внимательно осмотрел меня. Сам мужчина лет за тридцать. Чуть полный, в костюме. Румяный и матово-белый.
Здесь, кстати, вообще все ходили в костюмах. Или в униформах.
Чтобы встретиться с замом, пришлось вернуться назад. В один из корпусов на Москворецкой. Мы поднялись на десятый этаж.
Администратор по большей части молчал. Когда я разговаривал с ним, отвечал односложно, «да» или «нет».
Настороженный какой-то. Как будто я его подставить хотел.
— А как зовут зама? — спросил я в лифте. Мы поднимались в гудящей коробке. — И директора тоже. Я его увижу сегодня?
Администратор пожал плечами. Старался выглядеть неосведомленным.
— Не знаю. Директора сложно увидеть. Я его сам пару раз только видел. А зама зовут Мукомолов Ларион Парфенович.
Так, все сходится. Я же не совсем идиот. Подготовился к визиту. Выяснил все о Прорабе и его команде. О директоре и его замах.
Слава богу, есть знакомые. Кто может подсказать. Что к чему в этом огромном царстве. Временно живущих людей.
К Кореневу я не обращался. Пробил через знакомых Кудряшова. И знакомых фарцовщиков. Тех, кто работал с «Россией».
Мы вышли из лифта. Пошли по длинному коридору. На потолке щедро гудели лампы. Заливали все вокруг светом. Под ногами красные ковры.
Двери номеров деревянные. В одном убиралась горничная. Я заглянул внутрь.
Большое панорамное окно. Шторы, потолки, похожие на навесные. Телевизор на четырех ножках. Горничная как раз его протирала. Круглый обеденный столик. Рядом симпатичные кресла из серой ткани, с подлокотниками и подголовниками.